Читать книгу "Ледовое побоище. Разгром псов-рыцарей - Виктор Поротников"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Этот Бедослав воистину настоящий жеребец! – промелькнуло в голове у Ивана Мелентьевича. – Не зря он так приглянулся развратнице Лукерье. Коротышке Терентию до него далеко! Да и мне, пожалуй, тоже».
С чувством не то зависти, не то уязвленного самолюбия Иван Мелентьевич осторожно прикрыл дверь и удалился из бани. Пробираясь по тропинке между густыми зарослями смородины, он производил мысленное сравнение соблазнительных прелестей своей сестры с телесными формами Лукерьи. И сравнение это было явно не в пользу последней.
«Каким образом Михей Соколятник прознал, что Василиса неверна своему мужу? – размышлял Иван Мелентьевич, присев на ступеньку теремного крыльца. – Ох, и натворила Василиса делов, связавшись с этим плотником Бедославом! Теперь слух этот пройдет по всему Новгороду! А может, это козни Лукерьи, которая таким образом мстит Василисе за то, что та сманила у нее Бедослава?»
Иван Мелентьевич решил дождаться, когда любовники намилуются в бане, чтобы затем открыть Василисе глаза на всю неприглядность ее положения, ибо ей грозит не просто развод, а еще и клеймо неверной жены.
* * *
В ожидании сестры и ее любовника Иван Мелентьевич ушел с крыльца, спасаясь от палящих лучей солнца, и принялся бродить по широкому двору, держась в тени высокого тына, за которым находился соседний дом и двор. Там жил торговец мясом Свирята Резник. За Свирятой ходила слава похабника и греховодника. Еще Свирята был падок на хмельное питье.
«Может, Свирята подглядел за Василисой и Бедославом, а потом донес Михею Соколятнику? – мелькнула мысль у Ивана Мелентьевича. – Свирята ведь на любые пакости горазд! Такой сосед хуже огня!»
Набежавшие белые облака закрыли солнце. Сразу повеяло прохладой.
Иван Мелентьевич вновь примостился на крыльце, вертя шапку в руках. Невеселые думы одолевали его.
Наконец во дворе появились Василиса и Бедослав, улыбающиеся и раскрасневшиеся. Увидев Ивана Мелентьевича, Бедослав сразу же выпустил руку Василисы из своей руки. Плотник слегка нахмурился, с алых уст Василисы мигом исчезла улыбка.
– Здравствуй, сестрица! – с ехидной улыбкой промолвил Иван Мелентьевич, поднимаясь со ступеньки. – Ты никак с работничком своим в баньке парилась, а?
– У меня в бане пол прохудился, так я водила туда Бедослава, чтобы он сам посмотрел, что ему потребуется для ремонта, – заметно смутившись, проговорила Василиса. – Давно ли ты здесь, брат?
– Вы там, наверно, сразу и помылись, в бане-то? – с тем же ехидством продолжил Иван Мелентьевич, пропустив вопрос Василисы мимо ушей. – А то я в предбанник-то заглянул, а там на скамье одежка ваша лежит. Из парильни охи да стоны доносятся. Небось, пропарил тебя Бедослав, сестрица, и вдоль и поперек! Я слышал, как ты вскрикивала, мол, «давай еще», «давай сильней», «возьми меня»…
Бедослав неловко закашлялся, опустив глаза и не зная, куда деть руки. Василиса залилась краской стыда.
– Не кривляйся, братец! – сердито сказала она. – Признайся, видел, чем мы занимались в бане?
– Видел, – ответил Иван Мелентьевич, враз посерьезнев. – И вот что я тебе скажу, голубушка…
– Ну, коль видел, так помалкивай! – оборвала его Василиса. – За это я перед мужем ответ держать буду. То не твоя забота!
– Да ведомо ли тебе, глупая, что Терентий нашел себе зазнобу во Пскове, собрался на ней жениться, а тебя за порог выставить! – чеканя слова, громко произнес Иван Мелентьевич, встряхнув Василису за плечи. – О твоем блуде уже донесли Михею Соколятнику, наверняка и Терентию об этом стало известно. Не забывай, дуреха, кто у тебя в соседях! За забором похабник Свирята, а через дорогу блудница Лукерья, у которой ты хахаля отбила!
– Мне без разницы, что за слухи про меня люди распускают, – заявила Василиса, глядя брату прямо в очи. – Мы с Бедославом решили пожениться.
От изумления и негодования Иван Мелентьевич рассмеялся нервным смехом, всплеснув руками.
– Ты спятила, что ли?! – заорал он на сестру, вытаращив глаза и размахивая руками. – За кого ты замуж собралась, безмозглая?! За мужика похотливого, у коего нет ни кола ни двора!
– У меня приданое есть, на него мы с Бедославом и станем жить, – невозмутимо промолвила Василиса. – А то, что Терентий решил развод мне дать, так это даже лучше. Значит, обойдемся без лишних объяснений. Терентий давно знает, что я не люблю его.
– Променяла купца на плотника! – презрительно скривился Иван Мелентьевич, глядя на Василису. – Эх, ты, дурища набитая!
– Чем это мое ремесло хуже твоего, купец? – уязвленно проговорил Бедослав, шагнув к Ивану Мелентьевичу. – Я хожу хоть и не в парче, но и не в парше. За лихвой не гоняюсь и людей не обвешиваю.
– А я, значит, людей обвешиваю, так? – Иван Мелентьевич угрожающе повернулся к Бедославу. – Вздуть бы тебя как следует за такие слова, сермяжник! Да руки об тебя марать не хочется!
Василиса встала между братом и Бедославом, видя, что они готовы сцепиться друг с другом.
– Давно уже минули те времена, когда во Пскове правили присланные из Новгорода посадники, – молвил боярин Твердило Иванькович, восседая во главе стола, уставленного яствами. – Ныне Псков стоит как гора, ни в чем не уступая Новгороду! Пусть на новгородском вече кричат, что с Ливонским орденом дружить нельзя, что рыцари-латиняне для Руси – враги заклятые. Нам, псковитянам, до этих криков дела нету. – Твердило сделал паузу, обведя взглядом всех сидящих с ним за одним столом. – У нас, псковитян, своя голова на плечах. Мы и без новгородцев разберемся, кто нам друг, а кто – враг. Иль я не прав?
Твердило вновь оглядел всех своих гостей, явно ожидая от них слов поддержки.
На вечернее застолье к боярину Твердиле пожаловали: его давние приятели бояре Ипат Трава и Ерофей Сова, дальний родственник Твердилы Гаврило Окорок, шурин Дементий Лыко, а также ганзейский купец Норберт.
По правую руку от Твердилы сидел Терентий, который был не просто его гостем, но уже почти родственником. Крестница Твердилы, Мстислава, во всеуслышание была объявлена невестой Терентия.
– Слова твои верные, Твердило, – первым подал голос Ерофей Сова. – Новгородцы нахапали себе земель от реки Ловати до Полуночного моря. Тридцать лесных племен им дань платят мехами да моржовым зубом. Из-за городка Устюга, что на Сухоне-реке, новгородцы долго грызлись с суздальскими князьями, не желая поступиться даже малой своей выгодой. Почто же мы должны пренебрегать своей выгодой в угоду Новгороду. Пскову выгоднее мир с Ливонским орденом, нежели война.
– Даны оттяпали малую толику новгородских владений близ Чудского озера, где сплошь редколесье да болота, но и за эти болота новгородцы три года кряду бились с данами, покуда не вернули назад этот никчемный клок земли. – Гаврило Окорок оглядел своих сотрапезников с неким подобием мрачной усмешки на устах. – О чем это говорит, братья? О том, что ни на какие уступки данам и ливонским рыцарям новгородцы не пойдут. В Новгороде никак не возьмут в толк, что после Батыева нашествия половина Руси обращена в пепелище и обезлюдела. Коль начнется война с Ливонским орденом, подмоги Новгороду ждать неоткуда. Ну, разве что псковичей повлекут под свои знамена новгородцы, как бывало встарь. А зачем Пскову эта вражда с ливонцами?
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Ледовое побоище. Разгром псов-рыцарей - Виктор Поротников», после закрытия браузера.