Читать книгу "Так не бывает - Энн Вулф"

– Читаю вечернюю молитву, – невозмутимо ответил Пит.

Робин, который всегда был атеистом, удивленно вскинулся на сына.

– Молитву? С каких это пор? Тебя научила миссис Пирс?

Пит кивнул, краснея от собственного вранья.

Робин почувствовал, как в душу вкралось недовольство. Недовольство самим собой. Он так долго не обращал на сына внимания, а сын, оказывается, вырос. И верит в Бога, в отличие от него, отца. Читает молитвы, слушает какую– то музыку, любит какие-то книги и еще много вещей, о которых сам Робин не имеет ни малейшего представления. Чтобы скрыть неловкость, повисшую в воздухе тонкой паутиной, он подошел к сыну и потрепал его по кудрявым волосам, пепельным, совсем как у матери.

– Спокойной тебе ночи, Пит.

– Спокойной ночи, – донеслось до Пита эхо материнского голоса.

– Спокойной ночи, – с удивлением расслышал он свой собственный голос, тонкий, как у мышонка.

Глава 3

Верни мое тело!

Обычно Юта просыпалась рано, отводя себе два часа для того, чтобы принять душ, привести себя в порядок и скудно позавтракать низкокалорийными хлопьями с обезжиренным молоком. Но сегодня она проснулась не под звук музыкального будильника, а под глуховатое бормотание миссис Пирс:

– Вставай, миленький… Видать, вы с Ютой крепко вчера поспорили… Оба проспали работу…

Проспала работу?! Юта вскочила с кровати как ужаленная. Она никогда еще не позволяла себе прийти позже, чем ее подчиненные! Но почему Вэнди обращается к ней, как к Робину? Неужели старушка совсем ослепла и перепутала комнаты? Конечно, миссис Пирс никогда не отличалась хорошим зрением, но перепутать Юту с мужем – это уж слишком…

Юта спустила ноги на пол и нащупала тапочки. Похоже, сегодняшний день будет не лучше вчерашнего… Во всяком случае, начался он отвратительно…

Она разодрала глаза, клейкие, как почки весенних деревьев.

– Вэнди, ты хорошо видишь? – поинтересовалась она и с ужасом услышала незнакомый голос, густой, с хрипотцой, почти как у Робина. Неужели ее угораздило простудиться? Поэтому и тело такое тяжелое, а ноги – как две колонны античного строения…

– Не жалуюсь, деточка, – ответила Вэнди. – Вроде могло быть и хуже…

Миссис Пирс пробормотала что-то еще, но Юта ее не слышала. Она с ужасом смотрела на свои огромные ноги, невесть откуда взявшийся живот и пальцы, пухлые, как баварские колбаски.

– Бог ты мой… – прошептала она и потрясла руками так, словно этим жестом могла согнать с них внезапно образовавшийся жир. – Бог ты мой… Я… я… я… Вэнди, я умираю!

Миссис Пирс подошла к кровати и недоуменно посмотрела на Юту.

– В чем дело, деточка? По-моему, ты выглядишь нормально. Даже румянец на щеках… Что у тебя болит, Робин?

– Робин?! – воскликнула Юта, не в силах больше сдерживаться. – Какого черта я вдруг стала Робином? Надень очки, Вэнди, и посмотри на меня повнимательнее!

Вэнди удивилась такой вспышке. Обычно Робин бывал с ней очень ласков, шутил и никогда не позволял себе повышать на нее голос, даже если она действительно была в чем-то виновата. Ее тонкие губы сжались, подчеркнув иссохшие устья морщин. Она пошарила рукой в оттопыренном кармане фартука и извлекла из него очки в толстенной роговой оправе. Водрузив сей инструмент на положенное место, миссис Пирс пристально посмотрела на Робина Макаути.

– И что ты видишь?! – раздраженно поинтересовалась Юта.

Вэнди развела руками. Она совершенно не понимала, чего от нее хочет хозяин. Вчера он пришел навеселе и, наверное, еще не очнулся от долгого сна. Вот и мерещится ему всякое…

– Тебя, деточка. Робина Макаути собственной персоной… Кого же, по-твоему, я должна увидеть?

– С меня хватит! – воскликнула Юта голосом, который явно принадлежал не ей. Чтобы угомонить нарастающее беспокойство, она бросилась к зеркалу. На стальной поверхности отчетливо прорисовывались очертания чужого тела, чужого лица, чужих глаз и губ. Юта охнула. Тело, которое возникло перед ней в призрачном мире зеркала, принадлежало… ее мужу, Робину Макаути.

– Бред, бред, бред… – прошептала она, прижимая чужие руки к чужим губам. – Этого не может быть… Я все еще сплю, сплю… – Юта повторяла слова, словно этот нелепый повтор мог вернуть ее в мир реальности, в тот мир, из которого ее так внезапно вырвали.

Звонкий возглас, раздавшийся в соседней комнате, заставил Юту вздрогнуть. Этот крик, разбивший напряженное стекло тишины, показался ей хорошо знакомым. Тонкий, хрустальный, холодный, чуть резковатый, как прогорклый аромат осени… Юта замерла, пытаясь принять и осознать действительность. Господи, кому принадлежит этот крик?!

Не обращая внимания на оторопевшую Вэнди Пирс, Юта бросилась в коридор, а затем, без стука, влетела в соседнюю комнату, где Робин проводил большую часть свободного от работы времени. Смутные догадки, призрачными мотыльками мелькавшие в ее душе, тут же возникли перед ней в виде жуткой, неправдоподобной реальности.

Робина в комнате не было. Вместо него перед ошеломленной, обескураженной Ютой стояло то, что она каждый божий день привыкла наблюдать в зеркале. Юта застыла на пороге, в очередной раз за утро пытаясь постигнуть странные, невероятные перемены, которые внесла в ее жизнь какая-то неведомая сила.

– Юта! – воскликнул ее двойник, возникший, увы, не в недрах зеркала, а в комнате ее второй половины. – Юта! Боже! Что это?!

Двойник реагировал на происшедшее куда более эмоционально, нежели она сама. На нее вдруг нашло отупение, что-то сродни коллапсу, когда мысли текут в реку под названием Никуда, а чувства плывут по течению этой реки. Ей показалось, она падает, но ощущение было ложным. Чтобы действительно не упасть на ярко-желтый ковер, окропленный фисташковыми пятнами, – у нее от них всегда рябило в глазах – Юта опустилась на пол и подогнула под себя ноги. Эта непривычная поза мало ее трогала – сегодняшнее утро принесло слишком много непривычных вещей, чтобы Юта испытала неудобство из-за такой мелочи.

Теперь она могла смотреть на двойника снизу вверх. Ощущение зеркальности тотчас же исчезло. Перед ней стояло вовсе не отражение, а настоящая, живая худенькая женщина с всклокоченными вьющимися волосами. Она беспрестанно жестикулировала и произносила фразы, смысла которых Юта не понимала.

Неужели перед ней – сама она? Ее лицо, ее тело, ее голос… Вроде бы все это принадлежит… или принадлежало… ей, Юстинии Макаути, в девичестве Маггер. Все, кроме жестикуляции, мимики и интонации, с которой двойник выкрикивал суетливые фразы, адресованные ее персоне. И, черт бы ее подрал, если раньше она не видела кого-то похожего… Только с другим лицом и телом!

– Робин… – выдохнула она, догадавшись. – Господи, неужели это ты?!

– Дошло наконец?! Детка, я уже несколько минут пытаюсь объяснить тебе, кто я! Может, ты объяснишь мне, в чем дело?!