Читать книгу "Эпицентр Тьмы - Борис Орлов"

Хрусть! Голова Опанасенко состыковалась лбом со столешницей. Лоб оказался крепче — боец рухнул на пол без видимых повреждений, а стол просто развалился.

Тр-р-р-р-р-рр! Рукав моего бушлата остался в цепкой ладони Карпова. Но взамен я получил свободу маневра и не преминул ею воспользоваться. Ремень автомата каким-то непостижимым образом обвился, словно змея, вокруг шеи солдата. Он машинально схватился за него и тут же получил удар ногой в живот, который отправил его в недолгий полет к стенке палатки. Хорошо еще, что стенка полотняная — была бы бетонной, затылку Карпова досталось бы по полной.

Щелк! Предохранитель на захваченном в быстротечном бою оружии опущен, и на Белоусова и Тихого смотрит АПС Опанасенко. Хозяин пистолета после близкого знакомства с твердой поверхностью пребывает в блаженной нирване. Не опуская ствола, я быстро снимаю с его бесчувственного тела автомат. Ну вот теперь можно и повоевать!

— Лихо! — даже не изменившись в лице, прокомментировал Тихий.

— И что дальше? — нервно дернув уголком рта, спросил Белоусов.

— А дальше вы вернете мое имущество и лично проводите меня до границы контролируемого вами сектора. Зла я к вам не питаю, будете вести себя спокойно — никто не пострадает! Поверьте — на ваше спецзадание мне наплевать, я действительно провожал сюда умирающего друга. И теперь просто хочу дойти до Москвы.

Белоусов и Тихий переглянулись, и Тихий снова малозаметно кивнул. Что за комедию они ломают?

— Пожалуйста, Борис, опустите оружие! Здесь вам ничего не грозит! — сказал Белоусов. А Тихий при этих словах кривовато усмехнулся. — Будем считать произошедшее досадным недоразумением!

— Быстро! Верните! Мне! Мое! Имущество! — раздельно сказал я, не прекращая целиться в промежуток между собеседниками.

— Хорошо! — кивнул Тихий и негромко позвал: — Степа!

Из-за занавески, скрывающей спальный отсек, вышел напарник Тихого. В руках он держал «винторез». Это что же? Он все время сидел за этой занавеской с оружием на изготовку? Страховал начальство? Да он же легко мог завалить меня в один момент! Но не стрелял. Блин, да что здесь за игра идет?

— Степан! Принеси сюда, пожалуйста, рюкзак и оружие нашего гостя! — попросил Тихий. Именно попросил, предельно вежливо, а не приказал.

— Да, и забери с собой этих долбоебов! — кивнул на поверженные тела охранников генерал. — Совсем здесь распустились! Пора им ежедневный утренний кросс с полной выкладкой устроить!

Степан распутал автоматный ремень на шее Карпова, помог ему встать, и уже вдвоем они подняли Опанасенко и вынесли из палатки. Я опустил пистолет, ожидая развития событий. Вернулся Степа буквально через минуту. Он положил возле моих ног рюкзак и оба автомата, выпрямился и пару секунд ждал от начальства новых указаний. Не дождавшись, спокойно повернулся и молча вышел.

Я присел и в быстром темпе зарядил свое оружие. Родное-то оно завсегда надежней! Внезапно мне в голову пришла некая мысль. Я направил трофейный АПС в пол и нажал спусковой крючок. Боек сухо щелкнул вхолостую. Я передернул затвор, выбрасывая негодный патрон, и снова нажал на спуск. Опять осечка! Ну-ка, а еще раз! И снова выстрела не произошло. Та-а-аааак… Я глянул на трофейный автомат, но, перехватив мой взгляд, Тихий отрицательно покачал головой.

— Его можешь не проверять! Он тоже не выстрелит.

— Так что за театр вы мне тут устроили? — поняв, что от разговора «по душам» не отвертеться, я аккуратно отложил в сторону чужие АПС и АК-74М, закинул Валеркин автомат на спину, присел на краешек стула, а свой родной АКМ пристроил на коленях.

— Ты это… не держи зла, Борис! Извини за этот цирк! — впервые с начала разговора Тихий встал и протянул мне руку. — Александр Сергеевич Тихий, майор спецназа ГРУ. Впрочем, в отставку я вышел еще до Тьмы. Но потом пришлось вспомнить навыки… Ныне я полковник армии Югороссии. Нам надо было узнать, что ты будешь делать, взяв нас на мушку. Но ты всего лишь захотел уйти. Значит, реально нашими делами не интересуешься.

— Ладно… — кивнул я и крепко пожал руку старому солдату. — Проехали!

— Ты бы, Иваныч, кликнул своих да велел бы им «поляну» накрыть! — обратился Тихий к генералу. — А там бы и поговорили… на этот раз по-серьезному!

Белоусов вызвал бойцов, и через пять минут вместо сломанного стола стоял новый, уставленный «дарами Юга» — неплохой тушенкой, изготовленной в Ростове уже после Тьмы, квашеной капустой, солеными огурцами и вареной картошкой. Нашлось к такой закуске и то, что положено. Белоусов лично разлил по полстакана водки — довоенной «Столичной».

Я снял порванный бушлат, отставил в сторонку автоматы и, не стесняясь, навалил себе полную миску. Горячего я не ел уже дня три.

— Ну, чтоб пуля мимо пролетела! — выдохнул Тихий, поднимая стакан. — Или, как у вас, пионеров, говорят на первый тост? Свидимся в Артеке?

Я махнул свою водку залпом, занюхав рукавом. «Огненная вода» рванула в пустом желудке, как граната. Я торопливо схватил крепенький соленый огурчик и мгновенно схрумкал половину.

— На будущий год в Артеке! — поправив Тихого, я посмотрел на него с уважением. Уж больно осведомленный он был в наших северных реалиях. Или лично все видел, или разведка хорошо работает. — Кстати, раз уж вы почти оттуда: что там с Артеком?

— Да ничего, собственно, стоит себе! — ответил Белоусов, нарезая сало. — Его, ясное дело, не бомбил никто. Там сейчас, если мне память не изменят, детский лагерь. А что у вас за культ такой, с этим местом связанный?

— Да какой культ! — усмехнулся я. — Просто детская мечта. Дед Афган рассказывал, что есть просто пионерские лагеря, а есть самый главный лагерь — Артек. И стоит он на берегу теплого моря. И все здания в нем белые-белые. И дорожки песочком посыпанные. Вот мы, малышня, и придумали — обязательно туда попасть. А потом детишки-пионеры выросли… Кто выжил, естественно.

Водка уже растеклась по телу горячей волной, и я откровенно «поплыл». Заметив мое состояние, Тихий деликатно сунул мне в руку бутерброд с салом.

— И давно ты из пионеров вышел? — спросил Белоусов.

— Да уж лет пятнадцать, наверное! — прикинув в уме и мысленно ужаснувшись столь долгому сроку (столько не живут!), ответил я. — Сразу после смерти Деда Афгана наши тимуровцы словно с цепи сорвались — начали чистки среди комсостава устраивать…

— Большая чистка двадцать седьмого года? — уточнил полковник.

— Она самая, — скривился я, как от зубной боли.

— А тимуровцы — это кто? — удивленно глянул на меня Белоусов.

— Это у нас так служба безопасности называлась, — пояснил я. — Пока мы малышами были, нас детской литературой потчевали, в том числе и сказками Аркадия Гайдара. Вот была там и повесть про Тимура с его командой, который с внутренними врагами боролся. Я уж подробностей этой книжки не помню, но решили и у нас такую команду создать. Создали… Похоже, что вскоре их девизом стало: бей своих, чтоб чужие боялись! А я всегда был неблагонадежным — три года в шведском гуманитарном лагере провел как-никак. Но пока был жив Дед Афган, мне этот факт не мешал — я аж до звеньевого дослужился «минус» четвертого отряда!