Читать книгу "Советы по домоводству для наемного убийцы - Халлгримур Хельгасон"

— Скал! Скал! — раздается со всех сторон. Какой уж тут сон, говорю я себе, открывая пастырские вежды.

А вот и до торговли дело дошло. Самолет превратился в летающий шопинг-молл. Стюардессы только успевают прогонять через машинку кредитные карточки и раздавать направо и налево солнцезащитные очки и шелковые галстуки. Никогда не видал ничего подобного. Даже в самолетах „Аэрофлота“. Смертельная комбинация: пьянство с шопингом. „Мейси“ и „Блумингдейлу“ есть над чем подумать: почему бы им не открыть бары в отделах мужской и женской одежды? У меня закрадывается подозрение, что в Исландии нет магазинов.

Невзирая на молитву командира корабля, ангелы продолжают щипать меня за ноги и давить на совесть, которая у меня по идее отсутствует. Моя профессия, в принципе, не дает побочных эффектов, хотя после выполнения задания чувствуется усталость. Физическая нагрузка не такая уж и большая, а вот душу, можно сказать, прошибает пот. Послеубойная сиеста чем-то сродни посткоитальной дреме: занятие любовью тоже не требует особых физических усилий (моя Мунита, например, предпочитает быть сверху), но внутренняя разрядка требует короткого отдыха.

В конце концов мне удается отвлечься от пьяно-стяжательских воплей пассажиров, и я забываюсь сном, оседланный Мунитой. Ее чудо-шары пляшут надо мной, а длинные черные волосы оглаживают мою дородную грудь, в то время как кончик белоснежной бороды Создателя бередит мою больную душу.

Глава 4. Отец Френдли

Просыпаюсь я от толчка. Приземлились мы жестко, так что самолет еще долго трясется от носовой части до хвоста. А может, это утреннее землетрясение? Сочный сексуальный голос из динамиков сначала на лунном, а затем на английском языке приветствует нас местной температурой 3° по Цельсию.

Все-таки, наверное, правильно эту страну назвали Исландией.

Фотографии в журналах не лгали. Действительно похоже на Луну. Серая, каменистая, покрытая мхом равнина и голубые холмы вдали. Видимо, это лава. Бескрайние поля лавы. Вулканический остров.

Когда я выхожу из самолета, стюардесса одаривает меня своей „вы-просто-душка“ улыбкой. Рукав сделан из стекла. В самом деле, этот ландшафт сильно смахивает на декорации „Звездных войн“. Я схожу на странную землю, стараясь выглядеть обычным путешественником, добросовестно имитирую походочку человека, которого накануне вечером я пустил в расход, беззаботно размахиваю его черным кейсом и сам весь в черном — ботинки, рубашка, пиджак и пальто, один воротничок белый. Мои только джинсы. Такой современный пастор.

К выходу из терминала прямо передо мной идет мой сосед по самолету. Для баскетболиста он как-то мелковат. Ниже меня, при моих ста восьмидесяти. Может, всех малышей присылают в самые маленькие лиги? Если верить Умнику, все население Исландии составляет триста тысяч. Закон такое позволяет? Это как если бы „Маленькая Италия“[11]объявила себя страной со своим национальным флагом и крошечной олимпийской командой. Они бы точно взяли золото в одной дисциплине — перестрелка в ресторане.

Карлик-баскетболист приводит меня к паспортному контролю. Перед стеклянной клеткой, в которой сидят два офицера, выстроились две очереди: одна для граждан стран, входящих в Европейский союз, и вторая для всех остальных. Я напрягаюсь, пытаясь вспомнить, входит ли Россия в ЕС, и тут до меня доходит, что я теперь американец. Я мистер Френдли. Очередь движется довольно быстро. Простая процедура, думаю про себя. Нашарив во внутреннем кармане черного пальто паспорт служителя божьего, я подхожу к стеклянной будке и протягиваю его офицеру, чернобровому парню с седеющей бородой. Он открывает мой паспорт, а затем произносит что-то на своем языке. Я вопросительно смотрю на него. Он повторяет фразу, и тут до меня доходит, что это русский язык. Хер моржовый блатыкает по-русски.

— Простите? — отвечаю на английском.

— Вы не говорите по-русски? — Он переходит на английский.

— Нет, я родился в Штатах.

Он поднимает паспорт:

— Здесь сказано, что вы родились в Смоленске.

Тут у меня сзади на шее все вены становятся толщиной со струну фендеровской бас-гитары. Твою мать! Я дал ему не тот паспорт! Я дал ему русский паспорт. Я теперь Игорь, а не Френдли. Полный здец.

— Э… Ну да. Родился, но потом мы переехали… мои родители переехали в Америку, когда… когда мне было шесть месяцев, так что… в душе я…

— Значит, с тех пор вы проживаете в Америке?

— Ну, в общем. Да. Именно.

Уфф.

— Но вы говорите со славянским акцентом? — не отстает от меня это чмо. Блин, куда я попал? Что он тут делает с такими способностями? Русский профессор-лингвист работает в паспортном контроле?

— Э… это довольно странная история. Мои… мои родители… мы жили в глухом лесу, там прошло все мое детство, и я слышал только их речь. А они говорили по-английски с очень сильным… э… русским акцентом.

Офицер смотрит мне в глаза долгих две секунды. Потом переводит взгляд на мой воротничок.

— Вы священник?

Определить его акцент мне не удается.

— Э-э, да. Преподобный… преподобный Ильич.

Хоть стой, хоть падай.

— Но в паспорте об этом нет ни слова, — возражает хмырь. Я торчу. По-моему, передо мной сидит упертый сербский жлобина.

Он просит меня подождать и уходит. За моей спиной раздается ропот недовольных. Я не оборачиваюсь.

Через минуту он возвращается вместе с пожилым офицером в синей рубашке. Они смотрят на меня оценивающим взглядом, как пара геев, решившая сообразить на троих. Но вот пожилой произносит с тем же акцентом, с которым говорили Умник и стюардессы:

— Вы священник?

— Да.

— Что вы делаете в Исландии? Вас сюда привели дела или?..

Наконец я нахожу правильную интонацию для Игоря. Его истинную православную суть.

— Труд священника — всегда удовольствие, но, если вам так угодно, можете считать это делом.

Мои слова производят на синерубашечника должное впечатление. Окинув меня с ног до головы беглым взглядом, он протягивает мне паспорт со словами:

— О'кей. Желаю удачи.

Надо ж так лохануться. Как можно быть таким беспечным? Как я мог… Стоп. А может, все правильно? Федералы, скорее всего, уже обнаружили тело преподобного Френдли. Ну сколько у них уйдет времени на опознание? И чтобы потом они узнали, что кто-то бороздит северные моря под его именем? Считай, что тебе улыбнулась удача.

Вслед за потоком пассажиров я иду в глубь терминала по ковровой дорожке. Первый раз такое вижу в аэропорту. В домотканой тишине скрип кожаных ботинок мистера Френдли становится особенно вызывающим. Кроссовки Игоря вместе с кожанкой лежат в кейсе. Дойдя до главного зала, я задаюсь вопросом: что дальше? Подхожу к стойке и спрашиваю о рейсах на Франкфурт, Берлин, Лондон, куда угодно. Рейсы есть, отвечает мне блондинистый эльф, но все билеты проданы. Ближайшая возможность — через три дня. До Загреба через Копенгаген. Интересно, как на это отреагирует мой багаж. Я достаю Игореву карточку VISA и покупаю ему билет до страны, где родился Томислав. Мистер Френдли наблюдает за тем, как Токсич расписывается за мистера Ильича. Вдруг моя достаточно простая жизнь необычайно усложнилась. Такой многослойный пирог из разных личин.