Читать книгу "Белое, черное, алое… - Елена Топильская"

Леня помолчал, потом проговорил:

— Я вам отвечу, Мария Сергеевна. Это была моя куртка.

— Что? — я поперхнулась.

— Нужно было опознание провести, а где ж курток наберешь? Моя как раз подходила.

— Обломись, Машка! — мстительно сказал Горчаков. — Небось размечталась: щас узнаю, с кого там в «собачнике» куртку на опознание сняли, и злодей у меня под колпаком…

— Не волнуйся за меня, Леша, я еще буду выяснять, есть ли у Кораблева алиби на день убийства.

Я хихикнула про себя, потому что Ленечка не любил таких шуток; и точно, по красному лицу Кораблева видно было, что он лихорадочно соображает, где он был седьмого октября прошлого года.

Лешка зашел ему в тыл и сделал над головой Кораблева из пальцев рожки. Я хихикнула уже вслух. Леша на этом не остановился и изобразил ему из своих ладоней уши.

Открылась дверь, и на пороге показался шеф. Он окинул взглядом присутствующих и вполголоса сказал:

— Мария Сергеевна, зайдите ко мне. Алексей Евгеньевич, когда будет сдано дело по взяткам?

— Я обвинительное заканчиваю, Владимир Иванович, — залепетал Лешка.

— Вижу, — кивнул прокурор и вышел.

Я состроила мужикам рожу и отправилась за ним по пятам.

Войдя к себе в кабинет, Владимир Иванович тяжело опустился в свое начальственное кресло и перевел дух. Стареет шеф, и как ни бодрится, уже заметно, насколько ему тяжело руководить этим пороховым складом с вывеской «Районная прокуратура».

— Мария Сергеевна, сколько вам лет? — неожиданно спросил он.

— Тридцать четыре, а что?

— А Алексею Евгеньевичу?

— Кажется, тридцать пять, а что?

— Детский сад, — вздохнул шеф. — Да нет, я понимаю, что у следователей такие перегрузки, что быть серьезным и солидным двадцать четыре часа в сутки невозможно, надо расслабляться. Вот если бы вы с ним вели себя как столоначальники, я бы тревогу забил. Все-таки скажите ему, что обвинительное надо сдать не позднее завтрашнего утра, ладно?

— Он сдаст, Владимир Иванович, — заверила я.

— Хорошо. Возьмите материал…

Прокурор шлепнул передо мной на стол несколько листов, сколотых скрепкой.

— Что это?

— Да уж не подарок к Рождеству, — неожиданно сварливо сказал прокурор. — У нас же тут помойка, разве вы не знали? И то у нас не так, и это не эдак, и выход дел маленький, и дисциплинка хромает; а как дерьмо какое-нибудь — ни проглотить, ни выплюнуть, так извольте: «Владимир Иванович, уж вы постарайтесь, только ваши следователи справятся…»

Я заглянула в верхний лист материала, это была сопроводительная из городской прокуратуры: «Направляется для проверки и решения вопроса о возбуждении уголовного дела заявление гр-на Скородумова о незаконных, по его мнению, действиях следователя Денщикова…»

— А почему нам?! — ужаснулась я. — Денщиков же важняк, что они, сами в городской решить не могут, что ли?

— Сначала по ошибке к нам заслали, — объяснил шеф. — Начальник милицейского отдела, получив жалобу, почему-то решил, что Денщиков наш следователь, и подписал сопроводительную к нам. А когда я позвонил с претензиями, там сказали — ну, раз к вам попало, проведите проверку и примите решение. Территория все равно наша. Мария Сергеевна, проверьте все как следует, вы же понимаете, дело нешуточное. Я глянул краем глаза, и мне очень не понравилось, боюсь, придется возбуждать дело. То есть докладывать прокурору города.

— А ничего, что я с Денщиковым знакома?

— Ну вы же с ним не находитесь в неприязненных отношениях?

— Да нет, никаких особых отношений нету, ни дружеских, ни неприязненных.

— Ну вот, а в законе как написано: вы не можете принимать участие в расследовании, если прямо или косвенно заинтересованы в исходе дела. Факт знакомства роли не играет; да и потом, найдите человека в городской прокуратуре, который бы не был знаком с ним. И не родственники вы, правильно?

— Никоим образом. Думаете, все-таки придется возбуждать?

— Посмотрите как следует. Поэтому сразу вам и даю материал, а не помощникам. Смотрите с точки зрения следственной перспективы; если есть сомнения, не будем огород городить. Через три дня доложите мне. — Шеф сочувственно посмотрел на меня. — Мария Сергеевна, я бы поручил Горчакову, но у него взятки на выходе, пусть уж допишет спокойно, а через два дня у него срок по убийству.

— А у меня своих одиннадцать, и Чванов…

Не то чтобы я упрекала шефа, и сказала-то это еле слышно. Но шеф услышал.

— Мужчин надо беречь, Мария Сергеевна. Почитали дело?

— Вдоль и поперек. Сегодня уже гонец из РУОПа прибыл.

— Ну и как?

— Хочу на Пруткина посмотреть.

— Не нравится то, что в деле написано?

— Не то слово.

— А ведь явку он дал, и на уличной все показал. А кроме того, на его куртке кровь нашли, и по группе она соответствует крови Чванова и его жены. А обломок ножа у него в печке?

В который раз шеф меня поразил. Это у него называется «глянул одним глазом». И ведь помнит все, черт подери, и в корень смотрит.

— Владимир Иванович, а вам не кажется странным, что кровь у него на подкладке куртки, а не снаружи? Дети ведь сказали, что убийца был в застегнутой куртке. А потом, групповая принадлежность — это еще не генетическая. А для генетики материала мало.

— Может, он нож под куртку прятал? Или чесался, да мало ли что? А по ножу эксперты дали заключение, что раны обоим потерпевшим могли быть причинены таким лезвием… А крови на ноже нет, потому что он обгорел. Пруткин ведь объяснений не дает, откуда кровь на куртке.

— Но с другой стороны, нет ни одного бесспорного доказательства, все только вероятные: кровь могла принадлежать потерпевшим, а могла и не им; в конце концов, половина людей на земном шаре имеет такие группы крови, как у Чвановых.

— Ну, а как насчет того, что на куртке Пруткина, в пятнах, смешение мужской и женской крови?

— А как насчет того, что дети куртку Пруткина не опознали?

— Ну, это-то как раз объяснить можно: света в доме было недостаточно, дети были напуганы…

— А то, что ткнули оба, и девочка, и мальчик, в другую куртку? Что-то не похоже это на простое совпадение…

— Тоже при желании можно объяснить. Дети ведь наверняка после происшествия обсуждали то, что видели. Одному показалось, что куртка была с пряжками, он на этом настаивал, а второй ребенок оказался внушаемым. Может такое быть?

— Не знаю, Владимир Иванович, надо подумать. Я хочу еще с Пруткиным поговорить, сама. Его ведь толком по этому поводу никто не допрашивал. До суда он признавался в убийстве, а в суде, после того как от признания отказался, всех интересовало только, как его заставили признаться. Меня еще, знаете, что смущает: Пруткин все-таки вор, а не убийца, и даже не разбойник. Воровал из оставленных дач, за что и сидел три раза. Что-то не вяжется: он всегда говорил, что шел на кражу; нож взял якобы для того, чтобы взломать запоры, а между тем у него дома при обыске нашли набор ломиков; ими-то удобнее ломать. Попробуйте ножом сломать замок! Потом, до дома Чвановых ему надо было на автобусе добираться, несколько остановок. Вечером перерыв, автобусы как раз два часа не ходят…