Читать книгу "Любовь, только любовь - Жюльетта Бенцони"

В дверях давка стала невыносимой, Катрин оторвали от Кабоша и отбросили далеко назад. Она закричала, но в гомоне толпы никто не услышал ее крика. Зато в следующую минуту ударивший ей прямо в лицо яркий горячий луч солнца сообщил, что они на свежем воздухе. Стало свободнее. Толпа рассеялась по саду, но в следующую минуту вновь сгрудилась перед проломленными воротами. Будто мужественный солдатик, идущий на приступ, Катрин набрала в грудь побольше воздуха, готовясь преодолеть и это препятствие. С огорчением она поняла, что пленник и его стража уже за воротами. Различила золотоволосую голову Мишеля между блестящими топориками алебардников и их шлемами вороненой стали, увидела, как они удаляются, удаляются… Вот они уже исчезли из глаз. Горестный крик вырвался из груди Катрин. Она приготовилась бежать за ними, но тут чья-то рука крепко взяла ее за плечо и силой удержала на месте.

– Наконец-то я тебя нашел! – кричал Ландри. – Ну и попортила ты мне кровь. Имей в виду, последний раз я взял тебя с собой! В тебе и впрямь сидит черт с рогами!

За то, чтобы выйти из королевского особняка, Ландри заплатил недешево: ему подбили глаз, оторвали рукав, разбили коленку. Что же до зеленого плаща с белым крестом, которым он так гордился поутру, то теперь он превратился в пыльную тряпку, которой перетерли множество самых разных вещей и которую теперь можно выбросить. Вдобавок он потерял свою шапочку, и его черные прямые волосы торчали в разные стороны над раскрасневшимся лицом. Но что было Катрин до его гардероба? Она утирала слезы подолом разорванного платья и смотрела на Ландри умоляющими глазами.

– Помоги мне, Ландри! Умоляю, помоги мне спасти его!

Ландри с искренним недоумением смотрел на девочку.

– Кого? Арманьяка, которого Кабош собрался вздернуть? Ты что, совсем спятила? Тебе-то что – вздернут его или нет? Ты с ним даже незнакома!

– Да, незнакома… Но мне не хочется, чтобы он умер. Вздернут… А ты знаешь, что это значит? Его отведут в Монфокон и там привяжут ужасными ржавыми цепями между страшными столбами…

– Нам-то что за дело? Он нам никто!

Катрин повела головой, отводя с лица волосы, и столько неосознанной женской прелести было в ее движении, что у Ландри захолонуло сердце. Волосы и глаза были единственной прелестью Катрин, но какой, черт возьми, прелестью! Ни у одной другой девочки на свете не было подобного естественного золотого плаща с пробегающими на солнце молниями. Распущенные волосы Катрин доходили до колен и укрывали ее волшебной шелковистой пеленой, одевали сиянием теплого летнего света. Сиянием, которое было совсем не легко носить.

Что же касается глаз Катрин, то домашние так до сих пор и не решили, какого же они цвета? Спокойствие делало их бархатисто-синими с фиолетовым оттенком, похожими на лепестки фиалок. Смех зажигал золотистые искры, и казалось, будто затанцевал в них медовый луч солнца. Но внезапные вспышки гнева, на которые Катрин была мастерица, ошеломляя ими своих домашних, превращали ее глаза в черные мрачные бездны.

Но пока она мало чем отличалась от других таких же девчонок-недоростков: неуклюжая, нескладная, с вечными ссадинами и синяками на коленках. У нее была забавная треугольная рожица с очень маленьким носиком и крупным ртом, точь-в-точь славная кошечка, только с медовой кожей и вся в веснушках. В целом она, надо сказать, была очаровательна, и Ландри был не в силах устоять против ее чар. Каждый день добавлял ему хлопот, принося очередную фантазию или каприз Катрин. Но на этот раз, приходилось признаться честно, она хотела невозможного!

– С чего вдруг тебе так понадобилась его жизнь? – спросил Ландри не без ревности.

– Не знаю, – простодушно ответила Катрин. – Но если его убьют, мне будет невыносимо горько. И я буду плакать, очень сильно… и очень долго…

Она говорила негромко, спокойно и так уверенно, что Ландри в очередной раз почувствовал: нет, ему ее не понять. И все-таки он знал: он сделает все, о чем бы Катрин ни попросила, проглотит любую ее отраву, как бы она ни была горька. Но что в реальности представляли собой три коротеньких слова, так легко спорхнувшие с губ девочки: надо освободить пленника? Освободить значило отбить у отряда алебардников, который сразу же окружил его за воротами замка, отбить у толпы, которая сопровождала его, отбить у Кабоша и Денизо, которые одним ударом могли прихлопнуть Ландри, и Катрин в придачу. Но предположим, они все-таки его отбили, его еще надо было спрятать во взбунтовавшемся городе, который охотился за такими, как он. Нужно суметь вывести его из бушующего Парижа, пройти сквозь запертые ворота, через запертые мосты и перекрытые цепями улицы, мимо стражников, избежать расспросов и допросов. Ландри решил, что задача эта не под силу даже самому ловкому из ловкачей-мальчишек, к каким он себя причислял.

– Они ведут его в Монфокон, – размышлял он вслух. – Дорога долгая, но не бесконечная. Времени у нас в избытке. Нас с тобой двое, а там вооруженный отряд. Как ты думаешь с ним управиться?

– Пойдем за ним следом! – настаивала Катрин. – А там видно будет!

– Хорошо, пойдем, – со вздохом сказал Ландри, беря Катрин за руку. – Только не вини меня, если у нас ничего не получится.

– Ты попробуешь, да? Ты всерьез решил попробовать?

– Да, – буркнул паренек. – Но беру я тебя с собой в последний раз, иначе в следующий раз мне придется брать в одиночку Бастилию!

Но Катрин уже сорвалась с места и бежала вдогонку за зловещей процессией, которая благодаря многолюдью двигалась, к счастью, не так уж быстро.

Добежав бегом до улицы Сен-Дени, Ландри с Катрин едва дышали, но были счастливы, что все-таки догнали кортеж Монсальви. Кортеж этот не раз останавливался, пропуская громко орущие и распевающие песни ватаги: одни из них направлялись к Бастилии, желая присоединиться к толпе, что осадила крепость, другие шествовали к отелю д'Артуа, резиденции герцога Бургундского на улице Моконсей.

Катрин и Ландри присоединились к кортежу в тот самый миг, когда он в очередной раз остановился. Остановил его палач Капелюш: Кабош прихватил Капелюша по дороге, а теперь Капелюш заметил монаха-августинца и уговаривал его проводить процессию до места казни, чтобы осужденный мог перед смертью примириться с Господом. Монах дал уговорить себя с большим трудом, да и согласился он скорее всего из страха. Кортеж вновь двинулся в путь, монах шел рядом с осужденным и вполголоса читал молитвы.

– Нам везет, – шепнул Ландри, – хорошо, что его ведут пешком. Если бы им пришло в голову тащить его в виде чучела или посадить на тележку, надеяться было бы не на что.

– Ты что-то придумал?

– Похоже на то. Скоро стемнеет, и, если я найду то, что нужно, может, что-то и получится. Однако подумай, где его спрятать…

К ним присоединилась веселая компания школяров с девицами, которым тоже захотелось полюбоваться казнью, и Ландри из осторожности умолк. Осторожность явно излишняя: девицы и школяры, просадив все, что было, в кабаке, были совершенно пьяны и орали во всю глотку песни, шатаясь от стены к стене.