Читать книгу "Человек без лица - Лоренсо Сильва"

Но теперь деньги приобретали очень большое значение, и расстроенный Бартенев решил извлечь из них всю пользу, какую они только могли принести.

— Понятно, — сказал он Гонзалесу. — Политическая реальность. Я уеду, когда вам будет угодно, как только вы сочтете, что я уже послужил вашим целям.

Гонзалес, казалось, успокоился. Но лишь на минуту. Лимузин уже остановился перед отелем — зданием современной архитектуры из стали и стекла, которое неприятно поражало своим явно не латиноамериканским стилем. В сопровождении солдат Бартенев и его жена быстро пересекли вестибюль, вошли в лифт и поднялись на двенадцатый этаж. Гонзалес пошел с ними, а один из чиновников остался внизу и стал что-то говорить портье за регистрационной стойкой.

Пока Гонзалес отпирал дверь, включал свет и впускал Бартенева с женой в номер, там зазвонил телефон. В номере было два телефонных аппарата: один на столике рядом с диваном, другой на крышке бара.

Гонзалес запер дверь номера. Телефон не умолкал. Бартенев хотел было подойти к аппарату, который был рядом с диваном, но Гонзалес сказал:

— Нет, позвольте, я сам возьму трубку. — Он подошел к телефону, стоявшему на баре, до которого ему было ближе. — Алло? — Он включил настольную лампу. — О чем вы хотите с ним говорить? — Гонзалес пристально посмотрел на Бартенева. — Одну минуту. — Прикрыл трубку рукой. — Этот человек говорит, что он журналист. Может быть, действительно стоит дать интервью? Это произведет хорошее впечатление на общественность. Я послушаю отсюда, а вы возьмите трубку там.

Бартенев подошел к телефону на столике возле дивана.

— Я слушаю, — произнес он. Его тень упала на окно.

— Катись в преисподнюю, проклятый русский!

Осколки оконного стекла брызнули внутрь комнаты, и жена Бартенева закричала. Сам Бартенев не издал ни звука. Пуля, попавшая ему в голову, расплющилась там и мгновенно убила его. Пробив затылок, она вылетела наружу. Кровь залила осколки стекла.

3Хьюстон, Техас

На космическом челноке «Атлантис» шел второй день очередного полета. Запуск прошел без проблем, все системы работали нормально, и Альберт Делани изнывал от скуки. Он был бы рад, если бы произошло что-то (ну хоть что-нибудь!), способное нарушить это нудное однообразие. Нельзя сказать, чтобы ему хотелось возникновения какой-то нештатной ситуации в полном смысле слова, так как это могло означать и серьезное ЧП. А для НАСА сейчас новые срывы и новые порции дурной славы крайне нежелательны, и уж никак нельзя допустить повторения катастрофы, подобной случаю с «Челленджером». Еще одно такое ЧП, и НАСА может закрывать свою лавочку, а это значит, что Альберт Делани потеряет работу, и уж если выбирать между скукой и безработицей, то он, ясное дело, предпочитает скуку. И все же, если бы кто-то сказал ему в тот момент, когда его принимали в НАСА, что ликование по поводу ожидавшей его, как он полагал, блестящей карьеры очень скоро сменится усталостью от повседневной рутины, он ни за что бы не поверил. Вся беда в том, что НАСА столько раз проверяет и перепроверяет все детали полета, проводит столько испытаний и контрольных тестов, так скрупулезно перебирает все возможные варианты в стремлении предотвратить любую случайность, что сам полет становится вполне заурядным событием. Нет, ЧП Альберту Делани ни к чему, но он определенно не возражал бы против какого-нибудь приятного сюрприза.

Альберт Делани имел средний рост и вес, обладал ничем не примечательными чертами лица и достиг той жизненной точки, когда человек уже вышел из молодого возраста, но еще не вступил в средний. С некоторых пор он стал замечать, что в нем растет ощущение неудовлетворенности, несбывшихся ожиданий. Жизнь его была вполне обычной. Предсказуемой. У него еще не развился синдром искушения изменить жене. Однако он опасался, что состояние, которое Торо назвал «тихим отчаянием», может заставить его сделать какую-нибудь глупость и получить в результате более чем просто нештатную ситуацию — распад семьи, например. Но все равно, если он не найдет какой-то цели в жизни, чего-то, что пробудит в нем интерес, то вряд ли сможет и впредь полагаться на свой здравый смысл.

Эту проблему, решил Альберт Делани, в какой-то мере создавало то, что его офис находился на периферии штаб-квартиры НАСА. Вдали от центра управления полетами он не ощущал ни радости от свершений, ни приливов нервной энергии, которые, как он представлял, испытывали все, кто там работал. К тому же он и сам вынужден был признать, что быть экспертом в области картографии, географии и метеорологии (возиться с картами и погодой, как он сам порой говорил с ноткой пренебрежения) казалось безумно скучным делом по сравнению с исследованием космоса. Еще куда ни шло, если бы ему доводилось изучать фотографии недавно открытых колец Сатурна, или юпитерианских лун, или действующих вулканов на Венере. Так ведь нет! Его работа состояла в том, что он просматривал снимки участков земной поверхности, секторов, которые он уже видел прежде десятки раз.

Не утешало его и то, что проводимые им исследования уже позволили сделать вполне определенные выводы. Можно ли сказать на основании космической съемки, что вызывающий у всех тревогу дымный ореол вокруг Земли увеличивается? Можно ли считать, что на полученных с большой высоты изображениях влажных тропических лесов Южной Америки видно, как их площадь продолжает сокращаться, потому что их вырубают и выжигают под сельскохозяйственные угодья? И разве загрязненность вод Мирового океана не достигла такой степени, что наносимый ею вред заметен уже с высоты трехсот миль? Да, да и да. Не надо быть ракетчиком, чтобы сделать такие выводы. Но НАСА нужно нечто большее, чем просто выводы. Ей нужна конкретика. Вот почему, хотя просматриваемые Альбертом Делани материалы съемки в конечном счете попадают в руки других правительственных служб, его обязанностью был их предварительный просмотр на тот случай, если в них окажется что-нибудь уникальное, — для НАСА это было бы неплохой рекламой.

На этот раз в задачу челнока входило развернуть метеорологический спутник над Карибским морем, провести ряд наблюдений и экспериментов, связанных с погодой, и передать на Землю материалы съемки. Снимок, находившийся перед Делани в настоящий момент, изображал часть мексиканского полуострова Юкатан. Несколько лет назад пальмовые леса в этом районе поразила какая-то болезнь, и Делани должен был определить, как далеко она распространилась, а это легко можно было увидеть на снимках, так как больные, оголенные деревья проступали везде четким безрадостным узором. Теоретически считалось, что значительная потеря растительности на Юкатане нарушит соотношение кислорода и двуокиси углерода в атмосфере всего района и повлияет на тип погоды, как это случилось в результате исчезновения девственных лесов на территории Бразилии. Измеряя пораженные площади и соотнося эти данные с изменениями температуры и ветров в Карибском регионе, можно попытаться предсказывать возникновение тропических бурь и направление ураганов.

Болезнь определенно расползлась намного дальше, если судить по материалам прошлогодней съемки Юкатана. Он наложил на фотографию прозрачную масштабную карту-образец, совместил топографические ориентиры, записал данные и перешел к следующему снимку. Может быть, ему действительно была нужна встряска от этой однообразной работы, но он поймал себя на том, что изучает снимки тщательнее обычного, обращая внимание на детали, не имеющие отношения к пальмовой болезни.