Читать книгу "Миссия в Париже - Игорь Болгарин"

– Допустим, – Кольцов какое-то время молчал, и затем выложил перед Свердловым еще одно «против». – Предположим, я согласился. Но против нас работает время. А на то, чтобы сейчас кружными путями добраться до Парижа, уйдет недели две. И, как говорили у нас в Севастополе, я приеду «в свинячий голос».

– И это мы учли. Поедете с Миссией Союза потребительских обществ, которая вполне легально отправляется в Париж для переговоров о снятии с Советской России экономической блокады. Формально она снята еще в начале года на Парижской мирной конференции. Фактически же – все осталось по-прежнему. Разрешение на посещение нашей Миссией Парижа уже получено. К тому же делегаты находятся под патронатом крупного норвежского ученого Фритьофа Нансена, который оттуда, из Парижа, оказывает нам посильную помощь.

– Я слышал о «Плане Нансена». Но, как мне известно, на парижской конференции этот план с треском провалился.

– К сожалению. Но мы продолжаем работать. Как вы, вероятно, знаете: тем, кто стучится, рано или поздно открывают дверь. Впрочем, о Миссии я упомянул лишь в связи с возможностью вашей быстрой и легальной поездки в Париж. Всего-то!

– Я так понимаю, быстрая – это через Польшу. Но Польша пока находится с нами в состоянии войны, Каким же еще путем можно быстро попасть в Париж?

– Война с Польшей, фактически, вялотекущая. Пилсудский то приостанавливает военные действия, то снова их начинает. Польша обескровлена, она – за прекращение войны. Но ее подталкивает к продолжению конфронтации Франция, у которой в России свои интересы. И все же, я думаю, в ближайшее время нами с Польшей будет подписан мирный договор. А пока… пока мы с поляками уже кое о чем потихоньку договариваемся. По крайней мере, они иногда разрешают переправлять через их территорию наших людей во Францию и Германию. Так что эта проблема уже вполне решаема.

– Нет! – решительно покачал головой Кольцов. – Гнилая это затея, и ввязываться в нее я не хочу. Репутация не позволяет. И убеждения.

– О чем вы? – воскликнул Свердлов.

– Обворовываем свою же страну ради взяток каким-то иноземцам, – жестко пояснил Кольцов.

– Не согласен с вами! – возразил Вениамин Михайлович. – Бриллианты – дело наживное. И если с их помощью остановим эту кровопролитную бойню, если сумеем сохранить тысячи и тысячи жизней – разве это не благородная цель?

– Я и говорю: у этой благородной цели очень уж неблагородные средства.

– Ради достижения мира в войне все средства хороши.

– Это вы сказали. Я думаю иначе. И потом, у меня много дел там, где я сейчас нужнее, – он решительно встал. – Был рад познакомиться с вами и вашей очаровательной супругой. Но от вашего предложения я решительно отказываюсь еще и вот по какой, довольно веской, на мой взгляд, причине. Ничему тому, что мне понадобилось бы при поиске этих саквояжей, я не обучен.

Свердлов тоже встал, подумал о том, что надо будет упредить Кольцова и, едва только он уйдет, тут же позвонить Менжинскому. Это он, а вовсе не Дзержинский, подал Свердлову идею отправить Кольцова в Париж. Вот пусть он и уговорит, упросит, умолит этого несговорчивого упрямца. В конце концов, пусть просто прикажет ему. У них в ВЧК приказы, как ему известно, исполняются беспрекословно.

– Очень жаль, что я не смог вас уговорить. Попрошу Особый отдел ВЧК, чтобы вам приказали. Вы ведь их сотрудник? – с вежливой улыбкой пригрозил Кольцову Свердлов. – Как видите, я не теряю надежду на нашу скорую и более доброжелательную встречу, – и, сменив тон, он вроде даже как пожаловался Кольцову: – Поймите, стал бы я так настаивать, если бы не безвыходное положение. Легальных людей у нас в Париже очень мало, и все они задействованы на разных важных участках. Да и небезопасно их переключать на иную работу. Практически, это провал. А они нам сейчас ох как там нужны. Курьеры же, как вы понимаете, сами ничего не сделают, они нелегалы. Их кратковременные разрешения на въезд во Францию уже просрочены. К тому же, как я понял, они мало что могут.

– Меня трудно разжалобить. Я уже все твердо решил, – сухо сказал Кольцов.

– Один – матрос, – еще на что-то надеясь, продолжал жаловаться Свердлов, – этот в атаку пойдет в полный рост, не пригнется. Сорвиголова. Но размышлять, анализировать и предпринимать какие-то действия он не способен. Второй – очень порядочный человек, профессор какого-то провинциального университета, владеет французским, кажется историк или археолог. Светлейшая голова. Но немощен. Вид у него такой, знаете, академический. Потому и послали. Я мыслил: если вас уговорю, он был бы при вас. Глядишь, вдвоем до чего-то бы и додумались, пока дело не ушло в давность. И морячок, как помощник, вам бы тоже пригодился.

Что-то Кольцова царапнуло за душу в этом рассказе. Он даже не сразу смог понять, что? И еще раз попытался объяснить Свердлову всю бессмысленность этой операции. Он был уверен, что она изначально обречена.

– Не будьте наивным. Саквояжи, конечно, вскрыли. Думаю, что эту операцию провернула Сюртэ, французская тайная полиция.

– Почему же, в таком случае, никакие сведения об этом до сих пор так и не дошли до нас? Никакие!

– Потому, что саквояж – хорошая «наживка», – спокойно ответил Кольцов. – У них там тоже есть умные люди, и они понимают, что мы попытаемся выяснить судьбу этих саквояжей. А я не хочу быть рыбкой, я всю жизнь занимался ее ловлей.

– Нет, не согласен. Все не так просто. Отсутствие сведений может означать только одно: бриллианты не найдены. Скорее всего, так.

– Двойное дно? – Кольцов иронически взглянул на Свердлова. – Эх, господа-товарищи, начитались вы всякого…

– Нет-нет! Бриллианты спрятаны очень надежно и очень остроумно. Изобретение одного нашего шорника. Успешно прошло не одно испытание.

– Ну и что это за новшество? Не представляю, куда еще в саквояже можно что-то спрятать, кроме двойного дна?

– В кожаные ранты. Эдакие тонкие колбаски вокруг дна и крышки одного из саквояжей, которые начинили бриллиантами. Именно этот саквояж марки «Буже» вез профессор. Мы полагаем, он не мог привлечь к себе внимание французской полиции. И заметьте, все случилось вовсе не на таможне.

– И кто же этот профессор? Ну, курьер? – совсем уж неожиданно даже для самого себя спросил Кольцов. В его голове все настойчивее звучали слова Свердлова «провинциальный профессор», «археолог». Да мало ли их по всей России, профессоров и археологов? И все же Павлу почему-то захотелось узнать фамилию этого профессора. Чтобы убедиться, что в жизни не так часто случаются невероятные совпадения. – Откуда он?

– Милый такой человек. Большевик. Разве вам этого мало? – тусклым голосом произнес Свердлов. – Владеет французским, мог бы послужить вам переводчиком.

– Фамилия! Меня интересует фамилия!

– Сейчас. Пожалуйста. Где-то здесь… – Свердлов стал перебирать на столе какие-то бумаги. – Русская фамилия. И имя. Платон, что ли, – бормотал он.

– Иван Платонович? – почти выкрикнул Кольцов. – Старцев?