Читать книгу "Неподобающая Мара Дайер - Мишель Ходкин"

Даниэль начинал лезть на стену при мысли об опоздании. Мистер Идеал всегда был пунктуальным.

— Нет. Ты его убьешь.

— И?

— И тогда он будет мертв.

— И?

— Просто представь себе, — заговорила я, не сводя взгляда с членистоногого оппонента. — Семья пауков лишается своей матери. Ее детки ждут в паутине, высматривая родительницу много-много дней, пока наконец не понимают, что ее убили.

— Ее?

— Да.

Я показала подбородком на паука.

— Ее зовут Крек.

— Конечно. Вынеси Крек наружу, прежде чем она повстречается с авторскими колонками «Уолл-стрит джорнал»[8]Джозефа.

Я помедлила.

— А почему наш брат приобретает «Уолл-стрит джорнал»?

— Он считает его забавным.

Я ухмыльнулась. Джозеф был прав.

Я повернулась и снова уставилась на Крек, которая подалась вбок на дюйм-другой в ответ на угрозы Даниэля. Я потянулась к пауку бумажным полотенцем, но невольно отпрянула. Уже минут десять я периодически повторяла эти движения: тянулась и отдергивала руку. Мне хотелось выгнать Крек на волю, убрать из нашей кухни и проводить туда, где в изобилии имелась кровь мириад летающих насекомых. Иными словами, на наш задний двор. Но, похоже, я была не в состоянии выполнить эту задачу. Однако я была слишком голодна и хотела съесть свой банан. Я снова потянулась к пауку — моя рука застыла на полпути.

Даниэль мелодраматически вздохнул, сунул чашку в микроволновку, нажал несколько кнопок, и поддон начал вращаться.

— Ты не должен стоять перед микроволновкой, — сказала я Даниэлю, который не обратил внимания на мои слова. — Не то получишь опухоль мозга.

— Это факт? — спросил он.

— А ты хочешь выяснить?

Даниэль внимательно посмотрел на мою руку, все еще протянутую к Крек, — руку, которую словно парализовало.

— При таком неврозе ты найдешь любовь только в телефильме.

— Может быть, зато я буду без опухоли мозга. Разве ты не хочешь быть без опухоли мозга, Даниэль?

Он сунул руку в шкаф и вытащил зерновой батончик.

— Вот, — сказал он, швырнув шоколадку мне, но в последнее время я до полудня была просто ни на что не годной.

Батончик со стуком упал на стол рядом со мной. Крек торопливо засеменила прочь, и я потеряла ее из виду. Даниэль схватил ключи и не спеша направился к передней двери. Я последовала за ним на слепящий солнечный свет, так и не позавтракав.

— Ну же, — с деланой жизнерадостностью сказал он, огибая ящериц, шнырявших по выложенной плитками дорожке нашего нового дома. — Не говори, что тебя не восторгает мысль о предстоящем первом дне в школе… Очередной.

— Интересно, в Лорелтоне сейчас идет снег?

— Наверное.

Я обожгла руку, взявшись за ручку дверцы «Хонды» Даниэля. Как раз когда я подумала, что жарче просто не может быть, я очутилась в машине и поняла, что ошибалась. Я подавилась раскаленным воздухом и, брызгая слюной, жестом попросила Даниэля опустить окно. Он включил на полную мощность кондиционер.

Мы переехали во Флориду всего месяц назад, но я бы не узнала свою старую жизнь, даже если бы ее поставили передо мной для опознания. Я ненавидела Флориду.

— Знаешь, мама собиралась сегодня сама отвезти тебя в школу.

Я застонала. Я не хотела играть нынче утром в пациента. Вообще-то я не хотела играть в него в любое утро. Я подумывала, не купить ли маме вязальные спицы или набор акварели. Ей требовалось хобби, которое не заключалось бы в том, чтобы висеть у меня над душой.

— Спасибо, что вместо этого меня везешь ты. — Я встретилась глазами с Даниэлем. — Правда, спасибо.

— Да без вопросов, — ответил он, сверкнув дурацкой улыбкой.

Потом он свернул на межштатную автомагистраль,[9]вклинился в плотный поток. Брат провел значительную часть пути, стукаясь лбом о рулевое колесо. Мы опоздали, так что школьная парковка была уже переполнена и среди роскошных блестящих машин не видно было ни единого ученика.

Я потянулась назад, за аккуратным и чистым рюкзаком Даниэля, который с достоинством занимал место на заднем сиденье, как пассажир. Схватив его, я ринулась вон из машины. Мы приблизились к изукрашенным искусными завитками железным воротам Академии наук и искусств Кройден, нашей новой школы. Ворота украшало гигантское навершие — щит в центре с широкой полосой, которая тянулась справа налево от вершины до основания. Венчал композицию рыцарский шлем, а слева и справа красовались два льва. Школа казалась не на своем месте среди захудалых окрестностей.

— Итак, чего я тебе еще не сказал, так это что днем тебя заберет мама, — проговорил Даниэль.

— Предатель, — пробормотала я.

— Знаю. Но мне нужно встретиться с одним из школьных консультантов насчет подачи заявлений в колледжи, а консультант сегодня свободна только после занятий.

— А какой смысл в этой встрече? Ты же знаешь, что поступишь куда угодно.

— Еще не факт.

Я прищурила на Даниэля один глаз.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Я смотрю на тебя подозрительно.

Я продолжала щуриться.

— Вообще-то у тебя такой вид, будто тебя хватил удар. Как бы то ни было, мама будет ждать вон там. — Брат показал на глухой переулок с другой стороны кампуса. — Постарайся вести себя хорошо.

Я подавила зевок.

— Еще слишком рано, чтобы быть таким идиотом, Даниэль.

— И следи за своим языком. Он тебе не к лицу.

— Да кому какое дело?

Я запрокинула голову, на ходу читая фамилии знаменитых воспитанников Кройдена, вырезанные на кирпичной арке над нашими головами. Большинство имен было примерно в таком ключе: «Хитклифф Роттердам III», «Паркер Престон XXVI», «Аннализа Беннет фон…»

— Я слышал, как Джозеф обозвал кого-то на днях. Он научился этому от тебя.

Я засмеялась.

— Не смешно, — сказал Даниэль.

— Да брось. Это же просто слова.

Он открыл было рот для ответа, но тут в его кармане зазвучал Шопен. Музыка Шопена, слава богу, а не сам Шопен.

Даниэль вытащил телефон и одними губами сказал мне: «Мама», потом показал на стеклянную стену, за которой находился административный офис Академии Кройден.