Читать книгу "Падение Софии - Елена Хаецкая"

— Умно, — пробормотал я и сделал третий глоток ошеломительного Планидиного кофе.

— Судя по всему, багаж еще не прибыл, вот я и хотел справиться: на который час вами был заказан грузовой транспорт?

Я смотрел в равнодушные глаза моего управляющего и прикидывал, как лучше поступить: сознаться в том, что у меня вовсе никакого багажа не было и нет, или же свалить все на разбойников. Витольд терпеливо ждал ответа, нимало не беспокоясь моей душевной борьбой. В конце концов, я решил сказать правду — так показалось менее хлопотно:

— Никакого багажа не существует. Все имущество мое, которым я владел на момент получения наследства, легко уместилось в небольшом саквояже.

Витольд, следует отдать ему должное, и бровью не повел.

— А что саквояж? — осведомился он, сделав пометку в блокноте.

— Скажите, Витольд, вы слыхали такое имя — Матвей Свинчаткин? — осведомился я и с удовольствием увидел, что мой управляющий наконец-то расстался со своим безразличием. Он чуть покраснел, брови его сдвинулись, и он как-то особенно дернул ртом, словно к нему вернулось некое болезненное воспоминание.

— Да, — сказал наконец Витольд. — Это имя мне знакомо.

— Может быть, вы и самого Свинчаткина встречали?

— Я его видел, — сказал Витольд. — Издали. Лицом к лицу не доводилось.

— Ну так а я с ним сходился вот как с вами, — я не смог удержаться от некоторого бахвальства, — и имел непродолжительную беседу.

— Вследствие которой лишились саквояжа, — заключил Витольд, к которому вернулась его насмешливая невозмутимость.

— Можно выразиться и так.

— А что, — удивился Витольд, — можно выразиться как-то иначе?

— Нет, вы правы, — сдался я. — Свинчаткин со своими краснорожими бандитами остановил мой возок, а когда я вышел наружу для объяснений, обобрал меня до нитки.

— Так уж и до нитки, — усомнился Витольд.

— По-своему этот бандит был довольно вежлив, — признал я. — Он оставил мне реликвии, которые имеют огромную ценность для меня и никакой — для любого постороннего человека.

— Бархатный альбом с дагерротипами? — прищурился Витольд.

— И обручальные кольца моих родителей.

Витольд долго смотрел на меня сквозь очки, потом снял их, протер платком и вновь водрузил на нос. Взгляд его стал от этого как будто более ясным и проницательным.

— Вот так запросто оставил вам золотые кольца? — переспросил он. — Сомнительно…

Я покраснел.

— Вы сомневаетесь в моих словах?

— Что вы, Трофим Васильевич, да как я смею в них сомневаться!.. — сказал Витольд так скучно, что я даже растерялся. — Вовсе нет. К тому же и кольца эти при вас, я вчера видел коробочку на полу. Выпала из кармана пиджака. — Он кивнул в сторону двери. — Лежит на туалетном столике в умывальной.

Я скрипнул зубами.

Управляющий прибавил:

— Да только сомнение меня берет, что он вам это оставил по доброй воле. Вероятно, возникли еще какие-то обстоятельства, дополнительные…

Витольд ни на мгновение не заподозрил меня в способности дать бандитам достойный отпор. Что ж, это было справедливо, хоть и обидно.

Впрочем, следующие слова управляющего немного смягчили удар.

— Может быть, у вас имелся лучевой пистолет, Трофим Васильевич? — спросил Витольд. — Если вы его оставили по забывчивости в возке электроизвозчика, то могут возникнуть неприятности. У вас ведь нет официального разрешения носить подобное оружие?

Я молчал.

Витольд вздохнул, устало, как будто замучился объяснять очевидные вещи.

— Вы напрасно со мной скрытничаете, Трофим Васильевич. Я вам дурного никогда не сделаю. А вот вы себе сильно навредить можете — по незнанию здешнего положения дел.

— Да я, собственно, и не скрытничаю, — я развел руками. — Ну да, Свинчаткин остановил мой возок. Попросил выйти наружу и отдать саквояж. Я подчинился. Он осмотрел саквояж и вернул мне альбом. Его краснорожие — уж не знаю, где он таких выкопал, — топтались поблизости, но никаких враждебных действий против меня не предпринимали.

— Свинчаткин что-нибудь вам сказал? — допытывался Витольд.

— Что-то вроде: «Ты теперь богатый, а мне твои вещи нужнее».

— И никого там больше не было, на дороге?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Возможно, кто-то его спугнул. Это объяснит небрежность обыска. Видите ли, Трофим Васильевич, Свинчаткин орудует в наших краях уже несколько месяцев. У меня была возможность узнать его способ действий. Он умен и наблюдателен, никогда не кровожаден, редко даже бывает просто невежлив. Обыкновенно он останавливает одиноко едущие возки, быстро осматривает их, забирает деньги, драгоценности и необходимое для жизни, например, продукты или одежду. После этого прощается и позволяет путникам продолжать поездку. По отзывам всех ограбленных, утаить от него деньги оказывалось немыслимо: он как будто видит насквозь и безошибочно указывает тайники. Пару раз ему удавалось завладеть значительными суммами.

— Как такое возможно? — удивился я. — Ведь никто теперь не носит при себе наличные.

— Кое-кто носит, и гораздо чаще, нежели принято считать, — заверил меня Витольд. — Далеко не все доверяют банкам — это раз. И два — далеко не все считают желательным давать кому-либо отчет в передвижении своих денег. Полагаю, Свинчаткину также известна эта статистика.

— Он произвел на меня впечатление ухоженного человека, — заметил я. — У него, знаете, зубы совершенно белые. Довольно необычно для простого мужика и грабителя с большой дороги.

Я ожидал, что Витольд опять блеснет какими-либо познаниями на сей счет, но управляющий промолчал и заговорил немного о другом:

— Поэтому я и удивился, узнав, что Свинчаткин оставил золотые кольца при вас. Утаить вы их от него не сумели бы, оказать вам такую милость он бы не захотел; остается последнее — его что-то спугнуло. Лучевика у вас, как вы утверждаете, не имелось.

— На дороге появились еще люди, — сознался я. — Двое. Теперь я думаю, что это странно, потому что Свинчаткин со своей бандой легко мог бы припугнуть их и отогнать от меня; но нет — он сам выглядел, по-моему, испуганным.

Теперь, когда я восстанавливал в памяти всю картину, мне казалось, что я точно вижу страх в голубых, широко расставленных глазах Матвея Свинчаткина.

— В любом случае, — заключил я, — сразу же после появления тех двоих Матвей и его краснорожие сбежали.

Витольд насторожился.

— Как они выглядели, те двое?

— Мужчина и женщина. Она намного старше, чем он, но держались как любовники. Не по-родственному, я хочу сказать.

Я просто упивался моей проницательностью, истинной или мнимой.