Читать книгу "Десять басен смерти - Арно Делаланд"

Как же так?

Пьетро закусил губу. Герцог желает переговорить с ним о его деятельности под началом графа де Брогли… Баснописец?… Но ведь Пьетро убил его собственными руками четыре года назад! О чем же может идти речь? На какую драму намекает герцог? Его, Пьетро Виравольту, подозревают в совершении уголовного преступления? Не было ли это просто уловкой герцога, с помощью которой он хотел избавиться от него? Эти и подобные мысли теснились у него в голове. Венецианец казался озадаченным. Вдруг он заметил, что в конверт была вложена еще одна страница.

Ее текстура поразила его.

Пьетро медленно поглаживал зернистую поверхность этого странного листка.

«Пергамент или… человеческая кожа?» – подумал он.

Какое-то мгновение чудовищное предположение казалось реальностью.

«Человеческая кожа?»

У него замерло сердце.

Нет… Скорее, бычья.

Но цвет букв, из которых был составлен текст, напоминал кровь.

Кровавые буквы…

И на сей раз… не бычья кровь.

«Но зачем посылать это именно мне?»

«Лисица и Аист

Волк и Ягненок

Лягушка и Вол

Ворона и Лисица

Лев и Мышь

Собака и ее тень

Обезьяна-Король

Стрекоза и Муравей

Заяц и Черепаха

Лев состарившийся

Ну так вот, Виравольта;

Десять выбрано басен для наших утех,

Так начнем же игру без дальнейших помех».

Баснописец

Пьетро поднял голову.

– Отец, что происходит? – спросил Козимо, который все еще держал в руке шпагу.

– Пьетро? – подхватила Анна.

Солдаты, посланные д'Эгийоном, окружили его.

Капитан приказал ему последовать за ними.

– Господин де Лансаль… Это… не совсем письмо.

– Ах так?

– Это мандат. Господин де Лансаль…

Капитан сделал знак.

– Вы находитесь под арестом.

И пока его везли под конвоем, Пьетро вспоминал то, что произошло четыре года назад – в день свадьбы Марии Антуанетты.

Четыре года назад, май 1770 года

Атака по-австрийски

Оперный театр Габриэль, сады и крыши Версаля

Едва переступив порог оперного театра, переоборудованного в бальный зал, Пьетро Виравольта услышал, как вокруг восторженно перешептываются о супруге наследника.

Враг здесь, но где именно?

Пьетро повернулся лицом к придворным. Под плафонами и люстрами прозвучали первые такты. Оперный театр, недавно построенный в самом красивом дворце мира, был торжественно открыт – и по какому поводу: свадьба будущей королевы Франции! Толпа устремилась в овальный зал совершенных пропорций. Ложи обрамляли драпировки из голубого шелка; крытые зеркальные галереи бесконечно отражали сверкающие матовой позолотой скульптуры. Из-за того что паркетный пол, приподнятый у сцены, покрывал и оркестровую яму, зал казался огромным. И посреди его танцевала она! Танцевала грациозно, в великолепном платье. А между тем Мария Антуанетта уже оказалась в эпицентре неожиданного скандала Будущая супруга наследника была дочерью принца из Лотарингии, и представители лотарингской династии обратились к Людовику XV с просьбой оказать им особую честь, позволив танцевать сразу после урожденных принцев и принцесс, то есть до герцогов и герцогинь. В конце концов монарх дал согласие, и, возмущенные подобным нарушением протокола, герцогини убедили некоторых придворных не являться на бал.

Но супруга наследника, только что ставшая французской принцессой, в упоении танцевала, ничего не зная об этой битве за первенство и не обращая на окружающих ни малейшего внимания!

Придворные кружились в заданном ею темпе. Музыкальные волны катились из одного конца зала в другой; музыканты с жаром водили смычками. Мария Антуанетта сияла. Не лицо светилось радостью. Она скользила по паркету в парс с самим королем. В это время внук монарха Людовик Август пытался принять более естественный вид, а Виравольта оставался начеку, не сводя глаз с толпы.

Как его предупредил один из швейцарцев, по рукам начала ходить досадная эпиграмма.

Течка все сильней у австриячки.

Кобелям проходу нет от сучки.

К ним несется с лаем резвой жучки.

Ох, сильна атака венской штучки!

Она была подписана неким Баснописцем. Виравольта подозревал, что ее не распространял тайком какой-нибудь герцог или иной персонаж голубых кровей – выходка была слишком похабной, и никакой аристократ не решился бы пасть так низко, – хотя его венецианский опыт и подсказывал, что признаки гниения можно обнаружить и под кружевами. Было ясно одно: супруга наследника еще, можно сказать, не успела приехать, а уже сотни глаз следили за ней, ожидая, когда она сделает неосмотрительный шаг. В течение вечера пришло еще одно донесение, на этот раз от капитана гвардейцев: «Баснописец сообщает, что он сегодня будет здесь. Среди придворных».

У Виравольты на лбу выступила испарина. Он снова окинул взглядом сверкающий зал.

Супруга наследника в опасности.

Сцену освещали три тысячи свечей. Толпа танцевала. Пьетро посмотрел направо, налево; неужели, несмотря на все принятые меры предосторожности. Баснописцу удалось проскользнуть сюда в самый разгар торжества? В этот праздничный вечер бдительность была, против обыкновения, ослаблена, сегодня хотелось забыть о политике, о делах Франции и Европы, о государственных тайнах. Это ведь свадьба, черт возьми!

Разумеется, одних игривых намеков было недостаточно, чтобы насторожить Тайную королевскую службу. Но до графа де Брогли давно доходили слухи о возможных угрозах в адрес прибывшей во Францию Марии Антуанетты. Последние донесения заставили его встревожиться. Он перетасовал все текущие дела Черного кабинета, дав приоритет этому расследованию. И сегодняшняя угроза была далеко не единственной, она, казалось, подавала сигнал к действию. Баснописец неоднократно напоминал о себе, подписывая эпиграммы прозвищем, которое он выбрал потому, что имел блажь перемежать собственные вирши отсылками к басням Эзопа и Лафонтена, заканчивающимся едкой моралью. Но он не удовлетворялся угрозами и объявлениями о готовящемся покушении. Проведя расследование, Брогли обнаружил на его пути трупы кучера и лакея, убитых Баснописцем самым зверским способом. Кроме того, агенты Тайной службы заполучили некоторые документы и наброски плана Версальского дворца, подтверждающие огромный размах операции. Шла ли здесь речь о действиях одиночки или о целом заговоре? Никто не мот дать определенный ответ. Но ведь однажды простой удар в бок перочинным ножиком, нанесенный королю неким Дамианом, чуть было не привел к падению монархии. Одиночка пли иностранный агент, по всей видимости, Баснописец был злобным подстрекателем, о чем свидетельствовали его меткие остроты и саркастические высказывания о политике. Он был экстремистом, для которого все мировое зло сосредоточилось в традиционном образе австрийского врага. Он не мог согласиться с тем, чтобы в результате «противоестественного» альянса Мария Антуанетта, дочь нечестивой императрицы, взошла на французский престол.