Читать книгу "Пропавшая икона - Уильям Райан"

Он поспешно вышел из комнаты, едва сдерживаясь от порыва удушить этого мерзавца Ларинина. Очутившись на лестнице, Королев остановился и глубоко вдохнул. Он услышал, что смех за дверью прекратился и неуверенный голос Ларинина спросил: разве остальных не забавляет то, что насильник побывает в шкуре своих жертв? Ему никто не ответил. Все думали о том, что на зоне делают с такими, как Железный Кулак. Об этом можно только догадываться. В конце концов, у воров в законе были свои странные представления о чести, а Кулак жил по понятиям совести, так что у него был шанс там выжить.

Когда Королев постучал в дверь генерала, ответа, как обычно, не последовало. Но он знал привычки своего начальника, поэтому все равно вошел. Попов стоял спиной к двери, разглядывая проезжающие внизу машины. Его широкие плечи закрывали весь оконный проем. На кожаном пиджаке поигрывали лучи солнца.

— Товарищ генерал! — обратился к нему Королев, вытянувшись по стойке смирно. В присутствии генерала подчиненные начинали вести себя как гвардейцы в царские времена.

— Черт подери, в эту дверь уже никто не считает нужным стучать? — не оборачиваясь, недовольно прорычал хозяин кабинета.

— Прошу прощения, товарищ генерал. Я стучал, но, наверное, недостаточно громко.

После продолжительной паузы генерал Попов повернулся к Королеву, надел очки и принялся внимательно рассматривать подчиненного. Даже в очках генерал оставался образцом типичного героя — широкоплечий, высокий, статный, с черными как смоль волосами и темно-карими глазами. Надев очки, он наконец узнал Королева, и суровое выражение его лица слегка смягчилось.

— А-а, это ты, Алексей Дмитриевич! Пришел закрывать дело этого крысеныша Ворошилова? Что скажешь? Лет десять? Будь по-моему, так…

Он запнулся и с силой хлопнул по столу ладонью, но Королев и без того прекрасно знал отношение генерала к уголовному судопроизводству.

— Думаю, он очень скоро получит свое, еще по дороге в Сибирь, товарищ генерал.

— Он не доживет до весны. Сам знаешь, что с такими делают воры. Долго он не протянет. — Генерал улыбнулся. — Ладно, хватит об этой сволочи. Присядь, Алексей. У меня есть кое-какие новости. — Генерал взял у Королева папку и не глядя подписался под резолюцией. — Ты хорошо поработал по этому делу. Я бы сказал, отлично поработал. И это не в первый раз. Я постоянно поручаю тебе самые сложные дела — преступления, которые, как кажется, совершили привидения. Но тебе всегда удается докопаться до истины и найти негодяя. У тебя самая высокая раскрываемость в отделе, хотя ты и не выбиваешь признания, как другие.

Генерал остановился и со странным упреком взглянул на подчиненного. Потом нахмурил брови и вопросительно, с некоторым подозрением продолжал изучать Королева, пытаясь понять его секретные методы.

— Стараюсь, товарищ генерал, — сказал Королев, и Попов тяжело вздохнул.

— Твои старания дают результат. Ты хорошая ищейка. Разве не так называют следаков воры в законе? Ищейки… Это слово точно подходит. Стоит тебе учуять след, как бандиту можно уже готовить руки для браслетов. Твой отличный послужной список — повод для признания и награды. Сам товарищ Сталин сказал об этом, а уж он-то знает, как поступать с такими бойцами, как ты. Так что я переговорил с товарищем Куриловой по поводу жилья и попросил ее найти что-нибудь для лучшего парня в моем отделе. Не могу же я допустить, чтобы ты жил в одной комнате с двоюродным братом где-то на задворках. Ты мне нужен рядом. Да и вообще: если товарищ Сталин рекомендует поощрять лучших работников, выбора у меня не остается!

Королев обрадовался. С момента развода он жил с Михаилом, на работу добирался на двух трамваях и еще полчаса пешком. Он любил своего двоюродного брата, но если бы тот жил поближе к центру и меньше пил…

— Благодарю вас, товарищ генерал. Я очень признателен вам за участие.

— Участие? Я бы сказал больше. Она позвонила мне сегодня утром и сообщила, что для бойца, который поймал этого насильника Ворошилова… Кстати, откуда ей обо всем известно, — не знаю, но Курилова в курсе, даже если воробей чирикнет на Ленинских Горах. Так вот, оказывается, для следователя, который упек за решетку преступника Ворошилова, найдется большая комната в доме в Большом Николоворобинском переулке. Четырнадцать квадратных метров. Меблированная.

И генерал подал ему заявку жилищной комиссии, подписанную Куриловой. Королев взял протянутую бумажку, и его лицо залилось краской. Ему уже сорок два, а он до сих пор краснеет перед начальством. Хорошо, что Ясимов этого не видит.

— Я всего лишь исполнял свой долг, товарищ генерал… — начал было Королев, но Попов прервал его:

— Да ладно тебе. Это коммуналка, так что особо не обольщайся. Зато у тебя будет отдельная комната, да и район, Китай-город, — это то, что надо. Там живут одни шишки и партийные работники. Вот им как раз будет очень полезно посмотреть на настоящего трудягу. — При этих словах Королев несколько смутился, а генерал улыбнулся и продолжил: — Не переживай, Алексей. При Ларинине и подобных ему я так не разговариваю. Кстати, возможно, ему придется снова отправиться постовым на Тверскую, если он не поднимет свой зад и не поймает ни одного бандита. У нас свои нормы и план, как и везде, а он не справляется с работой. Да ладно, ты поторопись, пока там не передумали. Ключи от комнаты у председателя жилищно-строительного кооператива. Когда закончишь там, зайди ко мне. На улице Разина совершено убийство. Похоже на какого-то сумасшедшего — как раз по твоей части. Я собираюсь туда.

Королев вскочил на ноги так быстро, что даже голова закружилась.

— Товарищ генерал… — распираемый чувством признательности, торжественно начал он.

Но Попов покачал головой, сжал руку Королева и одарил его теплым, отеческим взглядом. Потом снова стал серьезным, как и подобает настоящему советскому руководителю, отвернулся к окну и твердым голосом сказал:

— Достаточно, товарищ. Не надо благодарственных речей. Отправляйся прямо сейчас и займись переездом. Ты заслужил это. И поторопись, пока я не передумал.

Вот так Алексей Дмитриевич Королев стал обладателем комнаты в Большом Николоворобинском переулке.

Глава 2

Петровка находилась в получасе ходьбы от Большого Николоворобинского переулка. Королеву понадобилось три часа, чтобы доехать до квартиры брата, упаковать вещи и добраться до Китай-города на трамвае. К счастью, пожитков у него было немного: после развода Женя с его согласия забрала бóльшую часть вещей, ведь с ней остался их сын Юрий, да и комнатушка у брата была слишком маленькая. Одежда, постельное белье, кое-какая кухонная утварь, книги, маленькое кожаное кресло (единственное, что осталось после матери, когда он вернулся с войны) да пара гантелей — вот и все. Королев оставил кресло и гантели у Михаила, который клятвенно пообещал хранить их как зеницу ока, а остальное барахло перевез через весь город в двух холщовых сумках. Он устал, словно после кругосветного путешествия, и, добравшись до дома номер 4, остановился, залюбовавшись дряхлым величием старинного особняка. Дом был переоборудован под квартиры для партийных чиновников, в ряды которых теперь чудом затесался и он, простой работяга. Не обошлось без курьеза. В заявке указывалось, что председатель жилищно-строительного кооператива живет на третьем этаже. Королев решил оставить сумки внизу и подняться наверх налегке. Оказавшись на нужном этаже, он увидел поцарапанную дверь со множеством вмятин, на которой кривыми буквами от руки было написано «ЖСК». Ему открыл мужчина с худощавым лицом и сонным взглядом. Пустой левый рукав его поношенного шерстяного свитера свободно болтался. Разглядев форму Королева, мужчина разволновался.