Читать книгу "Грабеж – дело тонкое - Вячеслав Денисов"

– Я не интересуюсь хоккеем, – процедил Левенец.

– Это зря. Если бы вы интересовались, то обязательно смотрели бы матч наших со шведами. И обратили бы внимание на чешского судью, не засчитавшего гол в ворота шведов и не обратившего внимания на несколько моментов, после которых нужно было скандинавских хоккеистов отправлять в штрафной блок. А это важно.

– Важно для кого?

– И для вас в том числе. В чьих интересах судья из Чехии слегка засудил россиян? Вот и думайте. Арбитр действовал на грани фола, однако обвинить его в предвзятости нельзя. Хотя для опытного глаза она очевидна. Чуть позже нашим играть с чехами, а теперешний наш проигрыш шведам тотчас даст преимущество чехам. Это высший класс судейства, Павел Максимович. Нет?

– Зачем вы мне это говорите?

– Затем, что вы молоды. Не обижайтесь, но сейчас из вас можно лепить любую фигуру. Можно слепить пешку, а можно ферзя. А можно – сушку. С маком. Королем вам не стать при любом раскладе, однако не дай бог вам стать конем. Вы нашли в УПК то, о чем справлялись у меня?

– Конечно, нашел, – без вызова ответил Левенец. – Нашел и применил.

– Тогда зачем же вы приходили ко мне, если разобраться в ситуации могли и без моей помощи?

«Действительно, – подумалось Левенцу, – зачем?» А затем, что он молодой судья, и ему на первых порах нужна поддержка! Наверняка и Струге обращался к старшим коллегам! Нет?

– Обращался, – подтвердил тот. – Однако тогда, когда не мог найти ответ в тексте закона. Вы же, как я понял, нашли. Значит, я был прав, бросая вам книжку. Учитесь работать самостоятельно, Павел Максимович, иначе вас мгновенно превратят в коня. Вы верите в любовь с первого взгляда?

В голове молодого судьи вращался торнадо.

– Нет, – глупо ответил он на странный вопрос. – Как и в дружбу.

– Резонно, – отметил Струге. – Тогда мне кажется странным, что из вашего кабинета с первого дня вашего пребывания здесь не выходит один человек. Я не имею ничего против, но мне кажется, что это вас выбрали, а не вы приняли решение. Нет?

В голове Левенца наконец-то забрезжила пока единственная здравая мысль. Мысль о том, что в этом суде фигуры переставляет именно этот, атлетически сложенный мужик, а не некто по фамилии Николаев. Это он принимает решения, создает атмосферу и управляет судом, вопреки всем бюрократическим законам и иерархическим правилам!

– Павел Максимович, у вас на руках дело, которое обозначено подписью Николаева неделю назад. Вы направляетесь с ним в канцелярию, значит, вместе с ним несете вопросы. Могу вас уверить, что в канцелярии вы ответов не найдете. Нарветесь на укус Розы Львовны и отправитесь восвояси, уяснив для себя одну важную мысль – к этой женщине нужно подходить в болотных сапогах и накомарнике. Спросите лучше меня. Однако, если я пойму, что ответ на ваш вопрос расписан в Уголовно-процессуальном кодексе, я опять отправлю его в полет.

«Да, – думалось Левенцу, – не все так просто, как представлялось». Одновременно ему в голову пришли высказывания знакомых о том, что суд – не лучшее место для самоутверждения. Павел Максимович коротко поведал Струге о деле потерпевшего Решетухи все, что ему было известно из материалов.

– Мне известно, что в городе уже четырнадцать подобных эпизодов разбоев, – задумчиво, словно пересчитав эти эпизоды, произнес Левенец. – И, если не ошибаюсь, два из них закончились смертью потерпевших.

Струге окинул молодого судью взглядом работника ломбарда. Дорогущий черный костюм, белоснежная сорочка и яркий галстук с росписью «под Матисса». Все приобретено не на городских ярмарках, а в фирменных бутиках. Вид Левенца очень соответствовал должности начальника юротдела преуспевающей компании или адвоката из крутой коллегии, но никак не судьи. Полное отсутствие приглушенных тонов, что не способствует сосредоточенности внимания участников процесса. На заседаниях, где председательствует этот молодой человек, все внимание будет приковано не к предмету разговора, а к галстуку посреди картины, именуемой судьей.

– Откуда вам это известно? – Струге, крайне разочарованный увиденным, отвел взгляд от Павла Максимовича.

– Да какая разница? – слегка порозовев, отмахнулся тот.

Но отмахнуться от Струге было невозможно. Левенец не сводил слегка покрасневших глаз с дрожащими ресницами от герба страны над головой Струге, но под напором вопросов вынужден был вернуться к теме.

– Николаев сказал?

– Ну...

– Ну?

– Ну да, в общем. – Теперь Левенец покраснел.

– Об этом я ему сообщил, – сказал, словно оглушил громом, Струге. – И уже не два случая закончились смертельным исходом, а три. Вчера в больнице умерла женщина. Левенец, не имейте привычки выдавать чужое за свое и желаемое за действительное. Это кратчайший путь к всеобщему презрению. Так что вас беспокоит в деле, которое вам отписали?

– Меня беспокоит то, что преступление совершено по той же схеме, по какой происходили предыдущие четырнадцать случаев. – Уязвленный до глубины души Левенец чувствовал, что к горлу подкатывает волна изжоги. Так его еще не унижал никто в жизни. – Но следствие не усматривает причинно-следственной связи между моим делом и четырнадцатью «темняками».

– А вы не задавались вопросом – почему? – Струге протянул руку к делу. – Давайте потратим оставшиеся десять минут хотя бы на поверхностное знакомство с потерпевшим и подсудимым...

Глава 2

Миша Решетуха, остановив свой «Опель-Вектра» у киоска, нажал кнопку на брелоке сигнализации и направился внутрь.

Этот «Опель» он приобрел год назад у переселенца из Дагестана, выплатив тому две трети от минимальной цены. На заднем стекле машины, как и положено, красовался знак «Глухой водитель» – желтый кружок с тремя черными точками. Завидев этот знак, все хищники дорог шарахались от германской иномарки Миши, как от чумной. После того как хозяин получил удар в лоб мощным кастетом, работницы киоска первое время думали, что, помимо уже имеющегося знака, оба стекла машины придется снабдить еще одним символом опасности для участников движения. Знаком «Водитель-инвалид». Однако обошлось. Он постоянно жаловался своим продавщицам на головные боли, но на самом деле боли уже давно прошли. На следующий после происшествия день. Впрочем, несмотря на притворное кряхтение и вялые движения, факт быстрого выздоровления Миши не остался не замеченным в среде его продавщиц. Им, как никому, было хорошо известно, что для того, чтобы убить хозяина, нужен подъемный кран или мощный таран. А то, что ему сунули в нос... Скорее всего, это разборки с «крышей», возглавляемой неким Локомотивом, которой Миша не смог вовремя заплатить. И потом, после происшествия третья группа инвалидности Решетухи должна была трансформироваться во вторую, а это означало некий прорыв при получении очередных льгот для уплаты налогов с продаж. Так что Мише Решетухе не верили даже те, кто его хорошо знал, – свои же продавщицы. А других знакомых у потерпевшего в Тернове не было. Он появился в городе словно из другой Галактики.