Читать книгу "Собака Пес - Даниэль Пеннак"

– Леон, скорее, ну пожалуйста! Она огромная, огро-о-омная!

Леон весил не больше сорока кило, но в руках у него была швабра, а глаза метали молнии.

– Где она? Где? – закричал он, влетая в комнату.

– Вон, на диване, – отвечала блондинка, указывая дрожащим пальцем на Пса.

От первого удара он едва увернулся, увернулся и от второго, и от третьего, мечась по комнате, отскакивая вправо, влево, как учила Чёрная Морда, между тем как швабра разносила вдрызг горшок с цветами, крушила телефон, выбивала одним махом два стекла в окне… В конце концов Пёс счёл за лучшее убраться отсюда, отчаявшись убедить этих психов, что он не крыса. Он удалился через дверь, бегом, но не теряя достоинства, насколько это было возможно.

Ночь давно уже окутала город. Дома заглотали всех жителей. Спали машины, приткнувшись у тротуаров. Пёс брёл один-одинёшенек прямо по проезжей части. В жёлтом свете фонарей его тень была совсем чёрной. Пёс думал: «Знал бы, что так будет, остался бы у мясника». Люди и правда были непредсказуемы! С ними все всегда оказывалось не так, как ожидалось. Запахи тоже уснули. Они распростёрлись на земле и спали, как спят запахи, тихо шевелясь во сне.

Солёное дыхание близкого моря накрыло их все своим широким одеялом.

Пёс шёл, как во сне. Лапы его ступали беззвучно. «Ну что ж, – сказал он себе, – спать, так спать». Он выбрал клумбу поуютнее на площади Гарибальди, разгрёб носом герань, шесть раз прокрутился на месте и со вздохом свернулся в клубок. «Но прежде чем уснуть, надо принять решение». Ещё несколько секунд ушло на размышления. Над старым городом колокол прозвонил полночь. «Ладно, – решил Пёс, – завтра возвращаюсь к мяснику. Это, конечно, не хозяйка, но Чёрная Морда наверняка меня не осудила бы. А потом, кто знает, может, у него есть жена…»

Глава 8

Проснулся он вместе с солнцем. Кстати, эта привычка так и осталась у него на всю жизнь: вставать чуть свет, как он вставал к разгрузке, чтоб поймать первое, что пошлёт случай. Город тоже потихоньку просыпался. Он был и вправду красив со своими клумбами герани, апельсиновыми деревьями, охристыми домами и синим небом. Запахи уже начинали подыматься над землёй. Пёс принялся искать среди них запах мясника. На поиски ушло какое-то время, потому что, следуя за вчерашней тётенькой, он забрёл далеко от лавки. Первый запах он забраковал – в той лавке торговали кониной; второй, отдававший гормонами, тоже; после некоторого колебания отбросил третий, из мясной-колбасной, и, наконец, остановился на последнем, самом дальнем, самом неуловимом. Он узнал в нём, кроме здорового запаха свежего мяса с вольных пастбищ, запах самого мясника. Это был тончайший аромат лаванды, который Пёс уловил, как только тот прижал его к груди. Вы скажете – неубедительно, в Ницце от многих должно пахнуть лавандой. Правда. Но не от мясников. Он них скорее уж пахнет петрушкой. Нет, смесь крепкого запаха деревенской говядины с тонким ароматом лаванды – так не могло пахнуть ни от кого, кроме его мясника. Так что он без колебаний двинулся к цели, находя дорогу верхним чутьём, сосредоточенный, как всегда.

Он шёл против ветра, чтоб не потерять след, не обращая внимания на то, что происходило вокруг.

– Когда идёшь по следу, не позволяй себе отвлекаться, – нашёптывала Чёрная Морда откуда-то из глубины его памяти.

А кругом между тем было на что посмотреть. Консьержки подметали у подъездов, а мусоровозы заглатывали отбросы – вместо зада у них была челюсть. И какая челюсть! Она захватывала все подряд (мясо, тряпье, рваные ботинки, пластиковые бутылки… ) и схряпывала с устрашающим железным лязгом. Пока мусоровозы поглощали свой завтрак, другие грузовики со свистом скользили на круглых щётках, которые вращались с бешеной скоростью, обдавая все вокруг водяной пылью. Город совершал свой утренний туалет. Ведь это был город туристов. Город, обязанный «выглядеть», как говорил его мэр. И выглядеть безукоризненно. Прибранным, цветущим и начищенным до блеска с самого утра.

– Похоже, они тут объявили войну запахам! – ворчал Пёс, стараясь не упустить след.

Он внюхивался сосредоточенно, как никогда. Несомненно, именно поэтому он не слышал, как подъехал серый фургон. Надо сказать, фургон двигался совершенно бесшумно. Он уже некоторое время следовал за Псом с заглушённым мотором, скользя вдоль тротуара, безмолвный, как акула. И такой же опасный. Словом, Пёс его не слышал. Когда его накрыла сеть, оглядываться было уже поздно.

– Ещё один!

Пёс вцепился зубами в руку. Но рука была в толстой кожаной перчатке. Открылась стальная дверь. Пса швырнули в чёрную дыру. Дверь захлопнулась. Водитель снова завёл мотор.

Глава 9

– Тоже, значит, попался? – послышался чей-то голос в темноте. Псу пришлось хорошенько приглядеться, чтобы различить говорившего.

– А ты ведь молодой, – продолжал тот, – и, наверно, ловкий, ты-то мог бы удрать.

– Вот именно, – вступил другой голос, язвительный и гнусавый, – молодо-зелено, соображения никакого! Вот такое чмо прёт себе не глядя, пока не влипнет, не понявши даже, как.

– А ты-то что здесь делаешь, если ты такой умный? – устало спросил первый голос.

– Я – другое дело, – тявкнул второй, – меня сцапали спящим! И, чтоб ты знал, уж я-то тут не задержусь! При первом удобном случае – фьюить! – только меня и видели, вот посмотришь…

– Ну да, ну да, все вы так говорите, – отозвался первый голос, принадлежавший лохматой громаде в глубине фургона. – Хотя, конечно, если в этот раз выберемся…

– А куда нас везут? – решился наконец спросить Пёс, обращаясь к Лохматому.

– Оно ещё спрашивает, куда везут! – воскликнул Гнусавый. – Ты что, детка, с луны свалился? Откуда такой идиот на нашу голову?

– Отстань от него, а? – проворчал Лохматый, и в полумраке блеснули его клыки. А Псу объяснил: – Нас везут в приёмник для бродячих собак.

– А зачем? – спросил Пёс, которому очень хотелось бы узнать ещё, что такое «приёмник», но неловко было задавать столько вопросов сразу.

– Он спрашивает «зачем»! Ой, держите меня! «Зачем», это ж надо!

И вдруг Пёс услышал, как Гнусавый цитирует ему на ухо:

– «Постановление муниципалитета от 1 июля текущего года: В целях улучшения санитарного состояния города и ввиду ущерба, наносимого туризму возрастающей численностью бродячих собак, ежедневно будет производиться отлов упомянутых собак соответствующими муниципальными службами. Собаки, не востребованные владельцами в течение ТРЁХ ДНЕЙ, по истечении этого срока…» – кх-х!

– Заключение – моё, – шепнул Гнусавый с жуткой ухмылкой, – звучит не столь официально, но смысл тот же.

После чего все примолкли. Фургон ехал и ехал, стреляя выхлопом. Время от времени мотор глушили. И тогда было слышно, как тихо шелестят шины, понемногу замедляя ход. Иногда машина резко останавливалась, и в открывшейся двери показывалась собака, которую забрасывали в фургон.