Читать книгу "Возвращение Одиссея. Будни тайной войны - Александр Надеждин"

– Да так. Интересно, – пожал плечами Джефф, справившись, наконец, со своей пуговицей. – Так почему же? – Он медленно обернулся и с легкой ухмылкой посмотрел на свою собеседницу.

– Потому. Потому что утром вы все предстаете в чересчур натуральном виде. Без мишуры. И позолоты. А это зрелище, надо заметить...

– Не для людей слабонервных?

– Не для людей с остро развитым эстетическим вкусом.

– Понятно, – вздохнул Джефф и в очередной раз быстро пробежал глазами по всей обширной поверхности застилающего пол плотного темно-зеленого ковра. – Куда же он все-таки делся?

– Ты меня сейчас уже доконаешь со своими носками. Можешь быть спокоен, лично я их не коллекционирую. Посмотри во второй комнате, в прихожей.

– А что он там-то может делать?

– Откуда я знаю. Посмотри в мусорном бачке. В унитазе. В мини-баре.

Джефф, поколебавшись, все-таки вышел во вторую комнату, служившую гостиной в этом просторном номере люкс, и, пару минут погремев там различными предметами мебели, вернулся с совсем уже хмурым видом.

– Вот что меня в тебе всегда восхищает, так это размах твоей натуры. Никакого минимализма, – произнес он, опустившись на одно колено и быстро заглянув под кровать.

– В смысле? – вздернула вверх брови лежащая на этой кровати дама.

– Что тебе было сказано перед отъездом в Нью-Йорк?

– Что мне было сказано перед отъездом в Нью-Йорк?

– Снять гостиницу поближе к центру, но без шика.

– Ваше приказание было исполнено в абсолютной точности. Если бы я захотела шикануть, я бы остановилась в «Мандарине»[7].

– Но вместо стандартного номера тебе, конечно же, надо было снять апартаменты.

– А... других не было. В отеле полный аншлаг. Туристы понаехали. Японцы.

– Хватит врать. Я проверил, всё здесь было.

– Ах, ну да, конечно. Я забыла. Ты же всегда все проверяешь.

– Хе. А с вами, что, можно по-другому? Ну так... я жду объяснений.

– Господи, прямо такая проблема. – Хелен остервенело вдавила в пепельницу докуренную всего лишь до половины сигарету. – Разница-то всего каких-то двести баксов за ночь, а шуму. – Она резко поднялась с кровати и тут же плюхнулась в стоящее неподалеку массивное кресло.

– Не двести, а триста пятьдесят!

– Слушай, тебе самому не противно? Будь твоя воля, ты бы меня небось в Квинсе[8]поселил, в каком-нибудь вонючем клоповнике. В конце концов, ну нельзя же быть таким... крохобором. У покойника медяки с глаз снимет.

– Я не крохобор! – фистулой взвизгнул Джефф. – Я не крохобор, и это не мои деньги.

– Вот именно, тем более.

– Это деньги не мои, а...

– Американских налогоплательщиков, – услужливо закончила за него фразу Хелен. – Я знаю. Я сама налогоплательщица. Правда, канадская. Но какая разница. В конечном счете мы ведь все работаем на одно общее дело. Всеобщее торжество демократии и наших незыблемых ценностей. Разве не так?

– Так, – после паузы сухо ответил Джефф и снова отошел к окну. Некоторое время, заложив руки за спину и ритмично перекачиваясь с пяток на мыски и обратно, он, глядя вниз, рассеянно следил за передвижениями мелких двуногих насекомых, торопливо снующих в обоих направлениях по бродвейским тротуарам; затем медленно поднес к глазам левое запястье. – Скоро восемь. Пора завтракать. – Не дождавшись никакой ответной реакции, он обернулся и вопросительно посмотрел на сидящую в кресле особу, которая уже с серьезным видом, поджав губы, усердно полировала аккуратной маленькой пилочкой свои коготки.

– Лично я есть не хочу, – выдержав положенный интервал, соизволила, наконец, ответить особа, не поднимая глаз. – Я не привыкла завтракать в такую рань.

Джефф вздохнул, отошел от окна и грузно приземлился в стоящее чуть поодаль второе кресло.

– А... когда ты привыкла?

– Ну... по крайней мере, хотя бы уж в девять. Тоже, конечно... извращение, но еще куда ни шло.

Лицо Джеффа скривилось в кислую гримасу. «Хрен с тобой, запомним», – подумал он и произнес:

– Ладно, бог с тобой, подождем до девяти. – Вверх опять взметнулось левое запястье. – Ну что ж, тогда, чтобы время зря не терять, доставай-ка свой ноутбук. Ты ведь вроде сказала, что отправила его сюда с парохода вместе со всеми шмотками. Если я не ошибаюсь.

– Надо же, вспомнил, – усмехнулась Хелен.

– Почему вспомнил? Я о нем никогда и не забывал.

– Даже вчера, когда мы сюда пришли?

– И когда пришли. И когда остались. И даже во время утренней сессии.

– Надо же, какое самообладание.

– Что ты. Ну, так и... где? Искомый предмет?

– Там, в шкафу, – ленивый жест указал пилкой в сторону длинного раздвижного, встроенного шкафа. – А что ты хочешь с ним делать?

– Ничего. Просто посмотреть.

– Что посмотреть?

– Ну так, вообще. Твой русский друг ведь проявил к нему очень живой интерес.

– Но мы же не знаем, залезал он туда или нет.

– Детка моя, этот паренек дважды побывал у тебя в каюте, пока ты занималась своей... хиромантией с этим старикашкой.

– Хиромантией! Да ты вообще хоть представляешь, что это на самом деле было.

– Да какая разница, – поморщился Джефф. – Повторяю, объект два раза забирался к тебе в течение часа. Два раза! Хотя, если бы он хотел просто порыться в твоем барахле, ему вполне хватило бы одного захода. Зачем лишний раз рисковать, светиться. Нет, куколка, он именно для того и приходил, чтобы сначала что-то взять, а затем, вернувшись, положить это на место. Каждый раз у него с собой была спортивная сумка. А что он мог взять? Только то, что представляло для него самый большой интерес. А что могло представлять для него самый большой интерес? Ответ очевиден. Тем более что ты перед этим, в соответствии с данными тебе рекомендациями, как следует этот его интерес разогрела. К данному предмету. Если мы тебя вчера правильно поняли.

– Вы меня правильно поняли.

– Ну вот.

– То есть ты хочешь проверить, есть ли там его отпечатки? Чтобы снять все вопросы?

– Молодец, соображаешь. Нет, на этот предмет твой ноутбук осмотрят другие люди. В соответствующих условиях.

– Вы что, хотите его забрать?

– Ну а как же. Да ты не беспокойся. Всего на какую-то пару-тройку дней. Вернем в целости и сохранности. А сейчас... сейчас мне просто хочется еще раз взглянуть на фотографии. Вернее, на одну фотографию. На ту самую, ради которой, собственно, всё и...