Читать книгу "Маскарад со смертью - Иван Любенко"

Лицо Соломона приняло багровый цвет и, раскрасневшись от обиды и постоянно промакивая носовым платком выступающую на лбу испарину, он продолжал:

– Мое больное сердце не выдержало, и я потребовал у жены объяснений. И она созналась. На самом деле это никакой не врач, а офицер кавалерии. Вы можете себе представить! Кларочка призналась, что она давно с ним знакома! Как она плакала! Моя девочка! Этот прощелыга окрутил юное создание и, оказывается, добился ее! Он уже давно живет за ее счет, а точнее, за мой. Вы представляете? То есть он не только спит с моей женой, но, что еще более возмутительно – он ест мой кусок хлеба! – нервно теребя цепочку золотого брегета, свисавшую из кармашка жилетки на положенную длину, все более расходился Соломон.

– Да, вы правы, действительно субтильное дельце, – болезненно поморщился адвокат и, вытащив из внутреннего кармана жестяную коробочку монпансье «Георг Ландрин», протянул гостю.

– Премного благодарен. Однако я берегу зубы и от всякого рода леденцов воздерживаюсь, – извинительным тоном изрек хозяин ломбардов и аптек.

– А мне, знаете ли, помогают настроить мыслительный процесс. Пристрастился, после того как бросил курить, особенно к этим, московским. – Помедлив, Клим Пантелеевич отправил в рот конфетку зеленого цвета.

– Но это еще не все. Проблема в том, что некоторое время назад я сделал супруге подарок: оформил на Кларочку свою долю в ювелирном деле. Пусть, думаю, учится коммерцией заниматься. Человек-то я не молодой, страдаю сердечными спазмами… Вот и решил, что в случае моей смерти Кларочка без куска хлеба не останется. Жена-покойница была бездетной. Наследников других у меня нет. Я даже разрешил ей вояжировать в Москву и Санкт-Петербург для посещения ювелирных выставок. Но всплыла измена, опустились руки, и тогда я спросил себя: «А может, продать все? Уехать куда-нибудь на север Франции, например в Бретань, и любоваться из окна маленького и уютного дома Атлантическим океаном, а потом открыть там свое дело и жить новой, чистой, не запятнанной жизнью… с Кларой». А тут как раз кстати подвернулся один заказчик. – Жих умоляюще посмотрел на присяжного поверенного и, понизив голос, снова попросил: – Клим Пантелеевич, пожалуйста, сохраните в тайне то, что вам сейчас станет известно…

– Изволю заметить, Соломон Моисеевич, об этом мы уже говорили, – с ударением на «уже» напомнил адвокат.

– Да-да. Конечно, я ни в коей мере не сомневаюсь в вашей добропорядочности. Но… Вы уж простите великодушно, но последние два дня меня постоянно преследует какой-то непонятный страх. – Жих, забыв о платке, вытер потный лоб рукой. – Да ладно, не это главное… В общем, имеются у меня некоторые покупатели, назовем их – государственные чиновники, которые, по понятным причинам, свой капитал не афишируют. А чтобы деньги не обесценивались, они приходят ко мне инкогнито и скупают, часто на очень внушительные суммы, драгоценности. Пару месяцев назад я получил большой заказ на покупку камней и подумал: «А что, если к сумме, на которую покупатель собирается приобрести ценности, добавится и мой собственный заказ? Таким образом я получу товар с большей скидкой, потратив сначала собственные средства, а затем, перепродав часть камушков, недурно заработаю на этой сделке. Самое главное – я получу возможность перевести весь свой капитал в чрезвычайно ликвидную субстанцию не только в России, но и за границей». Останется лишь сбыть ломбарды, коими давно интересуется начальник акцизного управления, господин Гайваронский, а потом найти покупателя на аптеки. И все. Я обсудил это с Кларочкой, и она согласилась… На следующий день на адрес ювелирного дома я отправил соответствующее письмо о скором нашем приезде, и уже через неделю мы с женой отправились в дальнее путешествие, дабы непосредственно в Париже оговорить условия сделки со старыми партнерами из торгового дома «Бушерон». Во Франции директор этой фирмы показал мне разного рода дорогостоящие камни и брильянты с новой огранкой. Я решил купить достаточно большое количество обработанных таким способом камней и одну прелестную вещичку. Сумма сделки была оговорена, и я оставил задаток. Мы также условились, что в скором времени по телеграфу я оповещу о готовности купить эти крохотные ювелирные шедевры. Какое удивительное было время! Кларочка веселилась как ребенок! Но мы вернулись домой. Мне понадобился месяц, чтобы получить нужную сумму под залог ломбардов и аптек. Как и условились, я послал телеграмму о готовности приобрести заказанный товар. Уже через неделю ответной телеграммой меня уведомили, что ожидаемая поставка произойдет в Ставрополе, и указали точную дату. А тут, знаете, я снова заметил перемену в поведении жены. В отношениях со мной она стала холодной и весьма раздражительной. А что касаемо интимных отношений, то таковые отсутствуют уже два месяца и двенадцать дней… по причине ее постоянной усталости. Но это еще не все. Последнюю неделю мне иногда кажется, что моя подушка пахнет табаком, а я ведь никогда не курил! Боже милосердный! Я не могу себе даже представить, что кто-то спит на моей кровати. И что же мне делать, если она снова мне изменяет? К чему было тогда затевать всю эту историю с продажей всей собственности и переводом денег в драгоценные камни? Я иногда не знаю, как дальше жить! – Жих в отчаянии закрыл ладонями лицо.

– Прежде всего, надобно здраво оценить ситуацию. В конце концов, как говорят англичане, «не стоит долго плакать над пролитым молоком». В вашем случае семейная жизнь слишком тесно переплелась с коммерцией. Это всегда плохо. Вы должны сделать выбор: что вам важнее – дела торговые или семья? Насколько я понимаю, чаша весов склоняется ко второму, и, стало быть, ответ ясен. Да вы и сами его только что произнесли – все продать. Ломбарды – Гайваронскому, а долю вашей жены в ювелирном деле, смею предположить, господин Доршт выкупит с огромным удовольствием. И на аптеки покупатель уже есть – из Варшавы приехал некто Яков Аронович Пейхович, и он собирается составить вам конкуренцию. – Адвокат спокойно выводил «сына палестинских степей» из тупика.

– Я об этом знаю. Две недели назад этот бессовестный человек даже пытался переманить к себе моего управляющего – Ивана Байгера. Спасибо господу, Иван Генрихович честный человек – отказался. Этот Пейхович полностью лишен добродетели. Слышал я, что уехал он из Варшавы неспроста; что-то было там нечисто, вот он в Ставрополь и пожаловал.

– Так что, даст бог, поживете с женой за границей, душевные раны затянутся и все снова станет на свои места. По поводу продажи заложенного имущества не беспокойтесь. Я помогу вам составить трехстороннее соглашение.

Коммерсант на минуту задумался, достал из кармашка жилетки золотой брегет, посмотрел время и, закрыв щелчком часы, вновь обратился к своему визави:

– Клим Пантелеевич, я хотел бы заключить с вами некоторое соглашение… М-м… Причем действовать оно должно даже в случае… м-м… моей смерти. Никаких бумаг мы подписывать не будем, но ваши услуги я оплачу прямо сейчас. – Раскрыв бумажник как толстую книгу, Соломон Моисеевич почти полностью его опустошил, и на столике рядом с графином и двумя рюмками выросла стопка банкнот солидного достоинства.

– Позвольте поинтересоваться, Соломон Моисеевич, что же в таком случае будет входить в мои обязанности?