Читать книгу "М - значит молчание - Сью Графтон"

— Дело не в этом. Я могу потратить массу своего времени и ваших денег, но, к сожалению, не могу гарантировать успех.

— Мне не нужны гарантии.

— Тогда что?

— Попытайтесь мне помочь, пожалуйста!

Я посмотрела ей в глаза. Что я могла сказать ей? Эта женщина была со мной откровенна, и мне захотелось ей помочь. Я посмотрела в свою тарелку, указательным пальцем подобрала капельку сыра и положила ее на язык. Все еще вкусно.

— Позвольте мне задать вам один вопрос. Кто расследовал исчезновение вашей матери?

— Департамент шерифа.

— Прекрасно. Что они предпринимали?

— Я надеюсь, что об этом у них спросите вы. Мне только известно, что отец писал заявление о том, что она пропала. Я видела его копию, так что уверена, что отец разговаривал по крайней мере с одним детективом, хотя не помню его имени. Я думаю, он сейчас уже на пенсии.

— Это легко выяснить.

— Не знаю, говорила ли вам Тэннье, но отец считает, что мама сбежала с любовником.

— Почему он так думает?

— Моя мама была очень привлекательна… по крайней мере так говорят все, кто ее знал.

— Предположим, был какой-то мужчина. По вашему мнению, кто бы это мог быть?

— Не знаю, но у нее было достаточно припрятанных денег, чтобы продержаться некоторое время.

— Сколько?

— Сама она говорила, что пятьдесят тысяч долларов, но этого никто не проверял.

— Откуда у нее было столько денег?

— Страховка. Роды у нее были сложные, когда я появилась на свет. Врач что-то сделал не так, и ей пришлось удалить матку. Она наняла адвоката и предъявила иск. Не знаю, сколько она получила, но она подписала бумагу о неразглашении подробностей.

— Понятно.

— Да, но никто ей не поверил. Она хранила какие-то деньги в ячейке, которую арендовала здесь в банке, и сняла их перед тем, как исчезла. Она уехала на «шевроле», который папа купил ей за день до этого.

— Тэннье говорит, что машину тоже не нашли.

— Именно так. Как будто они обе испарились.

— Сколько ей было лет, когда она исчезла?

— Двадцать четыре.

— Значит, сейчас ей было бы примерно пятьдесят восемь?

— Правильно.

— Как долго ваши родители были женаты?

— Восемь лет.

— Значит, когда она вышла за него замуж, ей было шестнадцать.

— Пятнадцать. Ей исполнилось шестнадцать, когда я родилась.

— А ему?

— Девятнадцать. Им пришлось пожениться. Она была беременна мной.

— Можно было догадаться. — Я пристально посмотрела на нее. — Тэннье говорит, что люди в Сирина-Стейшн думают, что он убил ее.

Дейзи бросила взгляд на Тэннье. И она сказала:

— Дейзи, это правда. Ты должна быть с ней откровенна.

— Я знаю, но мне трудно об этом говорить, особенно когда папы здесь нет и он не может изложить свою версию.

— Вы можете мне доверять или нет. Это зависит от вас. — Я выдержала паузу и продолжила: — Я стараюсь принять решение, но не могу действовать вслепую. Мне нужна вся информация, понимаете?

Она слегка покраснела.

— Извините. У них были сложные отношения. Я помню драки с громкими криками, пощечины, битье посуды, хлопанье дверьми, обвинения, угрозы. — Она сунула в рот указательный палец и начала грызть ноготь. Это так действовало мне на нервы, что я еле сдерживалась, чтобы не ударить ее по руке.

— Кто-нибудь из них когда-нибудь бил вас?

Она отрицательно замотала головой.

— Я обычно сидела в своей комнате, пока все не заканчивалось.

— Она когда-нибудь вызывала полицию?

— Два или три раза, насколько я помню, хотя, возможно, и больше.

— Давайте я попробую угадать. Она угрожала подать на него в суд, но в конце концов наступало примирение, а потом все начиналось сначала?

— Думаю, что человек из департамента шерифа занимался ими. Я помню, как он приходил к нам в дом. Помощник шерифа в желтовато-коричневой форме.

— Стараясь убедить ее предпринять какие-то действия?

— Да. И ему, наверное, это почти удалось. Кто-то мне говорил, что она просила арестовать его, но произошло какое-то недоразумение, и судья не подписал ордер.

— Зная об их отношениях, после того, что случилось, представитель департамента шерифа беседовал с вашим отцом, думая, что тот мог быть причастен к ее исчезновению?

— Ну да, но я в это не верю.

— А что, если выяснится, что это все-таки он? Тогда вы потеряете обоих родителей. Сейчас у вас по крайней мере есть отец. Хотите рискнуть?

— Я хочу знать. — На ресницах Дейзи заблестели слезинки. Она приложила ладонь ко рту, чтобы унять дрожание губ. Щеки ее покрылись красными пятнами, словно от внезапного приступа крапивницы.

Должна признать, что ей нелегко было решиться ворошить прошлое. Большинство людей предпочли бы замести «старую пыль» под ковер.

Тэннье достала из джинсов носовой платок и протянула Дейзи. Та вытерла глаза, высморкалась и быстро взяла себя в руки:

— Извините.

— Вы могли заняться этим давным-давно. Почему сейчас?

— Это мучает меня. Пока еще остались люди, которые знали ее, но их разбросало по свету и их становится все меньше. Если я не займусь этим немедленно, то не останется ни одного свидетеля.

— Ваш отец знает о ваших планах?

— Его это не касается. Только меня.

— Тем не менее это может коснуться и его.

— Мне надо использовать этот шанс.

— Зачем?

Она села на руки, подложив их под себя — либо для того, чтобы согреть, либо чтобы унять нервную дрожь.

— Я зациклилась на этом. Только об этом и думаю. Моя мать исчезла, когда мне было семь лет. Она пропала. Я хочу знать почему. Я имею право знать. За что мне это? Это все, чего я хочу. Если она умерла или он ее убил, тут уж ничего не поделаешь. По крайней мере я буду знать, что она меня не бросала. — В глазах Дейзи появились слезы, и она быстро заморгала, стараясь смахнуть их. Трудно смириться с тем, что кому-то было на тебя совершенно наплевать.

— Со мной такое случалось, — ответила я осторожно.

— Это был ключевой момент моей жизни — сказала она, отчетливо выговаривая каждое слово.

Я начала было говорить, но она перебила меня:

— Я знаю, что вы собираетесь сказать: «То, что она сделала, не имеет к вам никакого отношения». Знаете, сколько раз я это слышала? «Это не твоя вина. Люди поступают так или иначе в силу обстоятельств». К черту! Знаете, что самое оскорбительное? Она взяла собаку! Тявкающего шпица по кличке Бэби, который жил у нас меньше месяца.