Читать книгу "Как подружиться с демонами - Грэм Джойс"

Вообще-то, за него мог бы побашлять и шеф-кондитер Люсьен. А что? Если уж Робби решил жить с ним, а не со мной, значит Люсьен у него котируется выше отца. Однако моя шпионская сеть донесла, что знаменитому повару, несмотря на все его телешоу, тусовки со звездами да книги с рецептами, грозят кое-какие финансовые трудности. Фэй я ничего об этом не сказал — пускай выясняет самостоятельно, а не то возненавидит меня еще больше.

Примечание: снобизм (Робби, Люсьена и прочих). С бесами не связан. Всего лишь гадкая человеческая черта, раздутая и усиленная британской классовой системой — порочной, садистской и по-прежнему цветущей пышным цветом в двадцать первом столетии. Если Робби желает и впредь поигрывать в теннис со своими самодовольными дружками из частных школ, ему придется научиться смирению и чертовски поднапрячься, чтобы выпросить у меня деньжат.

Меня между тем дожидалось несколько писем. Я надорвал один из конвертов, и мое сердце ёкнуло — там были новости касательно старой доброй Джейн Остин и кое-чего еще. К тому времени, как я, внимательно ознакомившись с этим письмом, вскрыл остальные, я уже выливал в бокал остатки божоле. Что даже для меня своеобразный рекорд.

ГЛАВА 3

Я занимаюсь редкими книгами и рукописями. Не профессионально, а так, на досуге. «Подержанные и антикварные книги» — вот что значится на моей визитной карточке. И я делаю это не ради наживы (о чем карточка, впрочем, умалчивает).

Нет-нет, не ради наживы. Теперь уже нет. А сперва, в начале восьмидесятых, когда я был еще студентом, основной интерес, конечно, был в том, чтоб подзаработать. То были времена, когда мадам Тэтчер держала нос по ветру, а ее заповеди были четкими и ясными: тесните народ мой, и угнетайте бедных, и потирайте руки от радости. И мы потирали. Еще как потирали!

Но в результате трения повалил дым, а из дыма явился джинн. Старая история о лампе — всего лишь экстернализация, для простых умов. Чтобы фокус получился, достаточно и потирания рук. Алчности. Корыстолюбия. Вот откуда берутся бесы, празднующие наживу.

Мне повезло: я заразился, но распознал угрозу. А многие из моих современников оказались не так удачливы. И продолжали гнаться за суперприбылями или за славой.

Все началось с того, что мне в руки попал книжный футляр со сборником ирландских рассказов «Сказитель», авторами которого были не кто-нибудь, а Йейтс, Шоу, Синг и лорд Дансейни. Я учился в педагогическом колледже в Дерби, хотел переспать с девушкой по имени Николя и, ухаживая за ней, оказался втянутым в дурацкую кампанию по сбору и распродаже всякого барахла в фонд помощи бездомным. Меня направили в большой дом на Лондон-роуд, где я набил несколько картонных коробок пыльными книгами какой-то долговязой старушенции, от которой разило кошачьей мочой. А пока я горбатился, таская их к микроавтобусу студенческого сообщества, старуха непрерывно компостировала мне мозги.

Помнится, я чувствовал себя дурак дураком: я ведь надеялся провести субботнее утро с Николя, а в эту историю ввязался, чтобы иметь хоть какое-то преимущество перед многочисленными соперниками. И вот пожалуйста: мои ноздри забиты пылью, в которой кишмя кишат домашние клещи, а я отнекиваюсь от приглашений почаевничать со зловонной кошатницей.

Что ж еще было в тех коробках? Бог весть. Но тогда я всю ночь пролежал без сна, размышляя. Помню, как рылся в прегадком ворохе покрытых плесенью книжонок, — вся эта кипа едва ли обогатила бы наших бездомных хотя бы на несколько пенсов. Но поскольку к тому времени я уже считал себя поклонником Йейтса, экземпляр «Сказителя» в аккуратном футляре мне сразу же приглянулся.

Несколько месяцев он простоял на книжной полке в моей комнатушке на Аттоксетер-Нью-роуд, покуда как-то ночью ко мне не заявился, чтобы перекантоваться до рассвета, брат моего однокурсника, обкуренный книголюб-наркодилер. Утром он очухался, встал с полу, прошелся желтым от никотина пальцем по корешкам моих книг — и вытащил «Сказителя». Томик, по его мнению, стоил «пару шиллингов», и он готов был обменять его на четверть унции отличной тайской травки. Я счел предложение заманчивым, но почему-то не согласился, решив проверить ценность сборника самостоятельно.

Книга принесла мне двести фунтов — серьезные деньги по тем временам, особенно для студента. Сейчас я, наверное, выручил бы в десять раз больше. Короче, суть в том, что я нащупал жилу. Если на подобную вещь можно наткнуться вот так запросто, значит где-то есть еще, и немало, заключил я. И разумеется, оказался прав.

Вернемся-ка теперь лет на тридцать вперед — к письму, которое я получил. Оно позволяло надеяться на то, что операция «Джейн Остин» завершится вовремя, а мне удастся отсрочить закрытие «Гоупойнта». Да, я больше не извлекаю личной выгоды из набегов на владения букинистов. Что бы ни случилось, вся маржа — зачастую внушительная — идет на всякие хорошие дела. Меня это устраивает. Вот и теперь барыш достанется «Гоупойнту». Естественно, мне и самому хотелось бы наслаждаться плодами своих трудов. Но тогда я больше не смогу водить за нос беса.

В охоте за книгами (так же как и в торговле оружием, живописью или наркотиками) заполучить предмет продажи — всего лишь полдела. Не менее, а то и более важная задача — распознать, обработать и облапошить покупателя. Объект, если угодно. В данном случае — заядлого коллекционера. Зацикленного, одержимого, вожделеющего заказчика, которому жизнь не мила, пока он не приберет к рукам еще одну крупинку для песочных часов ее величества вечности.

Такие клиенты отнюдь не жертвы заурядных психологических хворей. Тут нет ничего общего с алкоголизмом, снобизмом и прочими социальными недугами. Легкая добыча для бесов. Например, на того типа, о котором пойдет речь, наложил лапу один из самых кровожадных демонов.

Не успел я переступить порог милейшего, очаровательного магазина игрушек в Илинге — даже дверной колокольчик еще не умолк, — как Отто накинулся на меня с вопросом:

— Принес?

Он даже отвернулся от покупательницы, которая как раз протягивала ему деньги. И заметьте: ничего похожего на «как дела?», «как жизнь молодая?», «заходи, рад тебя видеть» и прочие любезности обычно дружелюбного Отто. Этот омерзительный перескок сразу к делу — верный признак того, что внутри поселилась кожистая тварь.

Отто Дикинсон подцепил беса где-то на юге Ирака, близ границы с Кувейтом, в 1991 году, во время войны в Персидском заливе, в разгар операции «Буря в пустыне». Строго говоря, правильнее называть такого беса джинном; он вселился, когда десантник Отто, сняв каску, отдыхал в тени дерева вместе с тремя другими бойцами из своего батальона. Отто слишком устал. День был знойный, и он, прикрыв глаза, задремал — возможно, лишь на секунду. А может, вовсе не дремал, а лишь брел по мглистой нейтральной полосе между сном и явью, однако уж арабский бес не упустил случая — мигом соскользнул с дерева, легонько, словно песчинка на ветру, пронесся в воздухе, приземлился на волосок, а затем, отыскав проход, шмыгнул в пещерку Оттова загорелого уха.

Очнувшись от мгновенного сна, Отто услыхал, как Уэйн Бриджес, его товарищ по оружию, читает вслух с какой-то бумажки: