Читать книгу "Через не хочу - Елена Колина"

— Он и без олимпиады поступит на матмех.

— Ты, Эмка, наивный, как ребенок! На матмех каждый год принимают двоих евреев, но где гарантия, что Лева окажется одним из них? А если нет?!

…Хлопнула входная дверь.

— Фирка, домой!.. — с порога закричал Илья и по-детски обиженно добавил: — Какая гадость, как вам не стыдно… Мне вот стыдно, что я в этом участвую, а вам нисколько. Танцевали, веселились, а ей не сказали?! Стыдно было, да?.. Как Таньку жалко… Вы не люди, а звери… Господа, вы звери!.. Фирка, домой! Быстрей…

Возбужденный алкоголем, танцами и негодованием Илья тронул Фиру за коленку, сделал вид, что поднимает ей юбку, и она укоризненно покачала головой — подожди до дома.

Кутельман поморщился на недвусмысленный жест — неприятно, неправильно! Физическая любовь в юности оправдана продолжением рода, но секс после сорока — личный выбор каждого, и он свой выбор сделал, секс уже давно кажется ему глупым — один человек помещает часть своего тела в другого человека, и этим нелепым действиям люди придают особый, чуть ли не сакральный смысл, называют любовью. Но любовь не имеет ничего общего с мужским яростным желанием, любовь — это поместить в другого человека не часть своего тела, а часть себя, своей человеческой сути.

…Во дворе Фира подняла глаза на окна Ростовых.

— Интересно, что они сейчас делают?

— Ну что они могут делать, играют в бутылочку, делят на десять человек бутылку портвейна… — легкомысленно отозвался Илья.

— Типун тебе на язык, они хорошие дети… Бедная Танька, вот будет завтра реву… бедный ребенок, бедная наша глупышка.

— Почему вы ей не сказали? — спросил Илья. Фира не ответила, и он не настаивал, ему не хотелось допытываться, хотелось совсем другого, он подтолкнул Фиру к подъезду: — Идем, идем скорей…

ДНЕВНИК ТАНИ

31 августа

Я хотела начать новый дневник завтра, 1 сентября, как делаю каждый год. Но сегодня вечером произошло невероятное, поэтому я пишу ночью. Нина из-за меня потеряла девственность. Я виновата, я не снимаю с себя вины! Но ведь это была просто игра, шутка!

Я не одна виновата! Если бы я сделала то же, что Нина сегодня… то я бы мгновенно превратилась для родителей в грязь, самую грязную на свете грязь! Как она смогла, как решилась, как?!! Ведь она человек строгих нравственных правил, у нее даже чересчур много внутренних запретов. Ариша даже к бокалу шампанского на Новый год относится как к страшной опасности, даже легкое опьянение, «пузырьки в голове» для нее огромное страшное У-У, НЕЛЬЗЯ. А для Нины — все НЕЛЬЗЯ!

Не знаю, с чего начать!

Вечером тетя Фира и все наши веселились как дети. Жалко их, они думают, что нам нужна «летка-енка» и бенгальские огни, а мы с Левой душой были не с ними. Ждали, когда можно будет, соблюдая приличия, попроситься к Виталику.

Все-таки не знаю, с чего начать!

Начну с себя.

У Виталика на столе в гостиной альбом Модильяни. Все его модели похожи на меня и моего папу — длинные печальные лица. И вдруг девушка с золотыми волосами, как будто Аришин двойник! И на Алену одна немного похожа — упрямым выражением лица. А я дылда, выше Ариши и даже выше Алены.

Кроме нас, были еще другие друзья Виталика. У Виталика широкий круг общения, дети артистов и др. Виталик знаком со всеми «дочками» Ленинграда: с дочкой Пьехи Илоной, с Наташей, дочкой Марии Пахоменко, с дочкой Басилашвили и другими знаменитыми дочками. Я сидела, стеснялась их и думала, хорошо ли быть «дочкой»?

Каждый человек живет на какую-то тему, как будто пишет сочинение «на тему». Тетя Фира живет на тему «Лева», мой папа — ученый, поэтому живет на тему «теория оболочек»… и еще «Лева», мама живет на тему «все должно быть правильно». А «дочки» живут на тему «родители». Илона рассказывала, как ссорится с мамой. Виталик нашептал мне на ухо, что Илона на вступительном экзамене в театральный написала сочинение «Как я ненавижу свою мать». Может, приврал для красоты. А может, и нет. Ей, наверное, все говорят: «Твоя мама красавица, а ты похожа на папу». Дочка Басилашвили Ольга то и дело гордо говорила «мой папа».

Лева сказал ей: «А знаешь, кто мой папа? Мой отец — Илья Резник». И все засуетились: «Как, твой отец — Илья Резник?!» Лева удивился, и я удивилась — откуда все знают дядю Илюшу? Оказалось, есть большая знаменитость в мире эстрады — Илья Резник, пишет песни для Аллы Пугачевой. А мы и не знали, потому что эстрада не входит в сферу наших интересов. Лева просто хотел сказать, что любит своего папу не меньше, чем она своего, хоть он никакая не знаменитость.

Илона поет вместе с Пьехой, Наташа Пахоменко тоже поет вместе с мамой, их показывают по телевизору.

А если бы всех показывали по телевизору вместе с родителями? Меня бы показали вместе с папой, как мы вдвоем пишем формулы на доске, пишем, кладем мел, вытираем пот со лба… я в костюме и галстуке. А Лева вместе с дядей Илюшей — лежат на диване и смотрят футбол.

Все, абсолютно все были в джинсах, а я в юбке, вот драма моей жизни.

ДЖИНСЫ ЕСТЬ У ВСЕХ, КРОМЕ МЕНЯ. Даже мышка Микки Маус носит джинсы «Levi Strauss&Co»… А я? У Алены, Ариши и Нины джинсы «Levis». У Левы «Lee». Ценность джинсов «Lee» заключается во флажке, бывают с оранжевым флажком и с красным, оранжевый лучше, чем красный.

У Виталика джинсы разных фирм, у него есть «Levis», «Lee» и «Wrangler».

А у меня эстонские джинсовые брюки за двенадцать рублей. Стыдные, позорные, невыносимые эстонские джинсы. Мама иногда спрашивает, почему я не надеваю свои «джинсы», и тогда я вынуждена надевать этот кошмар моей жизни, незаметно засовывать под свитер юбку и переодеваться в лифте.

Папа не жадный, но разве мне можно разговаривать с ним об одежде, объяснить, что человек в фирменных джинсах становится другим?! Один раз я робко сказала: «Папа, у всех есть джинсы, кроме меня», и он ответил: «Ты хочешь быть как все?» С любопытством, как будто проводил эксперимент по вычислению моей человеческой ценности.

Что мне предпочесть — человеческое достоинство в юбке или унижение в джинсах? Ответ понятен.

— Да, я хочу быть как все.

— Хорошо. Пусть мама купит тебе все, что сочтет нужным, чтобы ты была как все, — сказал папа и так горько скривился, как будто теперь-то уж стало совершенно понятно, что я не оправдала его ожиданий.

Но лучше бы я выбрала человеческое достоинство, потому что унижение оказалось напрасным.

— Это противоречит принципам нашей семьи, — ответила мама.

— При чем здесь принципы?

— Если нужно объяснять, то я опоздала на целую жизнь, — печально сказала мама.

— Нет, ты не опоздала! Я все знаю! Носить джинсы, которые стоят как зарплата инженера, это пренебрежение к людям, у которых хуже образование и соответственно меньше зарплата, чем у вас, — заторопилась я, — а я сама еще никто. Я должна выучиться, работать, достигнуть успехов и на пятидесятилетие купить себе джинсы.