Читать книгу "Инспектор Кадавр - Жорж Сименон"

Никогда еще ему не приходилось попадать в такое дурацкое положение: он лежит в постели в ночной рубашке, голова у него всклокочена, во рту-неприятный вкус, а в это время у его изголовья садится девушка, собираясь посвятить его в какую-то тайну. Он пробормотал:

– Вы не могли бы отвернуться на минутку? Я встану и оденусь.

– Не надо… Мне нужно сказать вам всего два слова… Я беременна от Альбера Ретайо… Если об этом узнает мой отец, я покончу с собой, и никто меня не удержит…

Поскольку Мегрэ лежал, он даже не мог взглянуть ей в глаза. Помолчав немного, словно желая увидеть, какое впечатление произвели на него ее слова, она поднялась со стула, прислушалась и, выходя из комнаты, добавила:

– Делайте что хотите. Я целиком полагаюсь на вас.

Ему до сих пор не верилось, что эта сцена произошла на самом деле, сцена, в которой он выступал в унизительной роли какого-то лежачего статиста! Нельзя сказать, чтобы он был очень застенчив, и все же он испытывал стыд от того, что молодая девушка видела его в постели, опухшим от тяжелого сна.

И еще больше задевало его то, что девушка вела себя по отношению к нему так пренебрежительно. Она не умоляла его, как того можно было ожидать, не бросилась к его ногам, не плакала. Перед его глазами всплыло лицо Женевьевы: правильные черты, немного похожа на отца. Он затруднился бы сказать, красива ли она, но у него создалось впечатление, что это цельная и уравновешенная натура, несмотря на безрассудство ее ночного визита. "Я беременна от Альбера Ретайо… Если об этом узнает мой отец, я покончу с собой, и никто меня не удержит…"

Мегрэ оделся, почти машинально раскурил свою первую утреннюю трубку, открыл дверь, тщетно поискав выключатель, ощупью прошел по коридору и спустился по лестнице вниз. Там тоже нигде не было видно ни проблеска света, зато он услышал, как в печке ворочали кочергой дрова, и пошел на этот звук. В столовой из-под двери, ведущей в кухню, просачивалась тоненькая полоска света.

Постучавшись, Мегрэ вошел. В кухне Этьен Но, положив локти на край стола, ел из миски суп, а старая кухарка в синем фартуке выгребала из плиты горячую золу. Этьен Но был неприятно удивлен появлением комиссара, Мегрэ это прекрасно заметил, но, может быть, просто оттого, что его застали завтракающим на кухне, словно он простой крестьянин.

– Уже поднялись, комиссар?.. А я, видите, сохранил старую деревенскую привычку… Когда бы ни лег, в пять утра уже на ногах. Надеюсь, не я разбудил вас?

Стоит ли говорить, что он проснулся от шума воды в уборной?..

– Не предлагаю вам супа, вы, конечно…

– Напротив…

– Леонтина…

– Да, да, месье, я слышала. Сейчас…

– Вы хорошо спали?

– Ничего… Правда, был момент, когда мне почудились за дверью чьи-то шаги…

Мегрэ сказал это, чтобы узнать, не застиг ли Этьен Но свою дочь в коридоре, но тот совершенно искренне удивился:

– Когда примерно? Вечером?.. А я ничего не слышал… Правда, если уж я усну, меня трудно разбудить. Наверно, наш друг Альбан ходил в уборную… Кстати, что вы можете сказать о нем? Симпатичный, не правда ли?.. Он очень образованный человек, но не кичится этим… Вы даже не представляете себе, сколько он читает… Он знает все, буквально все… Жаль, что ему так не повезло с женой…

– Он был женат?

Решив накануне, что Гру-Котель-типичный провинциальный холостяк, Мегрэ сразу насторожился, как будто от него что-то скрыли, хотели его обмануть.

– Не только был, но и сейчас женат. У него двое детей, сын и дочь. Старшему, должно быть, лет двенадцать-тринадцать..

– И жена живет вместе с ним?

– Нет… На Лазурном берегу… Это довольно печальная история, в Сент-Обене о ней никогда не поминают. И, знаете, ведь его жена из хорошей семьи, ее девичья фамилия Деарм… Да, да, племянница генерала Деарма… Несколько эксцентричная молодая особа, которая никак не хотела понять, что она живет в Сент-Обене, а не в Париже… Ну, начались скандалы. И вот однажды, воспользовавшись тем, что зима стояла суровая, она уехала в Ниццу да там и осталась. И дети с ней… Хм… Ну и, естественно, живет не одна…

– И муж не потребовал развода?

– У нас это не принято…

– А чье состояние значительнее?

Этьен Но с упреком посмотрел на Мегрэ. Он предпочел бы не отвечать на этот вопрос.

– Она, конечно, очень богата…

Кухарка села и принялась молоть кофе в старинной, с большой медной крышкой, мельнице.

– Вам повезло, дождь кончился. Мой шурин-следователь родом из наших мест, и уж кто-кто, а он-то должен был посоветовать вам прихватить с собой сапоги. Ведь мы живем среди болот. До некоторых из моих ферм – мы их называем хижинами – ни летом, ни зимой без лодки не доберешься. Кстати, о шурине… Мне очень неловко, что он отважился просить такого человека, как вы…

Главное, что беспокоило Мегрэ со вчерашнего вечеpa и чего до сих пор он так и не смог понять, это – где он: среди честных людей, которым нечего скрывать и они от души стараются как можно лучше принять приезжего парижанина, или же среди хитрецов с нечистой совестью, которые не знают, как отделаться от нежеланного гостя, навязанного им следователем Брежо-ном. И Мегрэ попытался кое-что прояснить для себя.

– А в Сент-Обен мало приезжает народу, – проговорил он, продолжая есть суп. – Я вчера заметил, нас было всего двое, если не считать старой крестьянки в чепце.

– Совершенно верно.

– А тот, что сошел с поезда вместе со мной, он местный?

Этьен Но медлил с ответом. Почему? Но Мегрэ пристально смотрел на него, и тому стало стыдно своей растерянности.

– Раньше я никогда не видел его, – торопливо сказал он. – Вы, наверно, заметили, я даже сперва принял его за вас.

Тогда Мегрэ изменил тактику:

– Не понимаю, зачем он приехал сюда, вернее, кто его вызвал?

– Вы его знаете?

– Он – частный сыскной агент. Я должен сегодня же, прямо с утра, выяснить, что он здесь делает. По-видимому, он остановился в одной из двух гостиниц, о которых вы мне вчера говорили?..

– Я сейчас отвезу вас туда на двуколке.

– Благодарю, но я предпочитаю пройтись пешком, поброжу немного по городу.

И вдруг Мегрэ осенила мысль: а не собирался ли Этьен Но рано утром, пока он спит, поехать в городок и встретиться там с инспектором Кавром? Что ж, это возможно. Не исключено и то, что ночной визит Женевьевы – тоже часть плана, разработанного всей семьей. Но тут же Мегрэ упрекнул себя за такие мысли.

– Надеюсь, у вашей дочери ничего серьезного?

– Нет… Откровенно говоря, мне кажется, что она больна не более, чем я… Мы приняли все меры, но до нее тем не менее дошли сплетни, что ходят по округе… А она гордая… Все девушки таковы… В этом, я думаю, и кроется истинная причина того, почему она уже три дня не выходит из своей комнаты. А потом, кто знает, может, она стесняется вас.