Читать книгу "Бой бес правил - Антон Мякшин"

— Стой! — закричал комиссар, хватаясь за кобуру.

— Стой! — закричал матрос, хватаясь за карман с сигарницей.

Но я уже подбежал к двери, но распахнуть ее не успел. Она распахнулась сама — более того, слетела с петель, сбив меня с ног. Я рухнул, едва не расшибив затылок о столешницу, а из темного закутка комнатки повеяло ледяным, нездешним ветром, и выкатился на середину кабинета какой-то тряпичный ком размером с округлую снежную глыбу, которую ставят в основание снеговика. Я ахнул — в уши мои одновременно с изумленными матросскими матюгами ударился вопль комиссара Огонькова — и понял, что тряпичный ком не что иное, как собственной персоной экзекутор Сашка, но смятый и сдавленный, совершенно потерявший человеческие очертания; будто великан, обладающий чудовищной силой, положил Сашку на ладонь и сжал пальцы, придав телу несчастного матроса шарообразную форму.

— …Мать, — закончил витиеватое коленце Карась.

— Мама… — простонал товарищ Огоньков. Поднявшись на ноги, я подошел к темному провалу. Никакого барона в чуланчике не было. Крохотное оконце, и впрямь напоминающее корабельный иллюминатор, было выбито вместе с рамой. Края пролома обуглились и слегка дымились…

— Утек, паскуда! — рявкнул Карась, появившийся за моей спиной. — И как он пролез сюда?.. Ну отселя он гро-охнется… Третий этаж ведь — не шутка.

— Мама… — стонал комиссар, морща лицо, юношеский румянец на котором снова сменился синеватой трупной бледностью. — Распрямись немедленно… Рас… раскатайся обратно… Что за цирковые трюки!

Я оглянулся — тряпичный ком не шевелился больше и никак не думал распрямляться или раскатываться. А комиссар, сжимая обеими руками разряженный маузер, отступал прочь из кабинета — пока не ткнулся спиной в закрытые дверные створки.

— Шпангоут в глотку до потрохов… — озадаченно выговорил Карась, извлекая свою 1 олову из пролома. — Слышь, братишки, а ведь барона-то нет! Я высунулся глянуть, как он по мостовой распластается, а… Нет его. Не мог же он комариком упорхнуть, в самом деле?

— Мог, — едва не ляпнул я, но вовремя опомнился. Я и не понимал еще — повезло мне или нет. В том, что мой клиент Черный Барон живехонек, сомневаться не приходилось. Но где его искать?!

— Помогите… — придушенно прохрипел кто-то.

Карася рядом со мной уже не было. Он суетился вокруг закатанного в аккуратный колобок приятеля, приговаривая:

— Сейчас, братишка, потерпи… Сейчас мы тебя в порядок приведем. Сейчас… Не мычи! Не мычи, говорю, а лучше подскажи, где у тебя здесь рука, а где нога. Эка скрючило бедолагу…

Комиссар товарищ Огоньков стоял у двери, бледненький, синенький и колеблющийся, словно пламя зажигалки. Он то закрывал, то открывал глаза: наверное, не в силах решить — рухнуть в обморок сейчас или немного погодя.

Вокруг нас загудело, точно самопроизвольно включился где-то в недрах громадного дома гигантский трансформатор. Карась все еще возился с покалеченным Сашкой, товарищ Огоньков балансировал на пороге сознания и бессознания, а я уже все понял.

— Вниз! — гаркнул я, первым показывая пример. Дверные створки заклинило. Чтобы комиссар не мешал мне, я просто подхватил его под мышку и несколькими сильными ударами ноги вышиб обе створки. Что-то хрустнуло, дверь с дверным косяком рухнула на пол, открыв проход. Я выбежал в чащобу колонн, повернулся — Карась, отчаявшись привести приятеля в порядок, спешил из кабинета. Сашку он катил перед собой как свернутый матрас.

— Пустите, товарищ, — пискнул комиссар.

Я поставил его на ноги. Товарищ Огоньков немедленно шлепнулся на задницу, тяжело дыша, сжимая обеими руками бесполезный маузер.

— Бежим! — толкнул я его.

— Прекратите панику, — слабо вякнул он. — Именем революции… Комиссару не пристало спасаться бегством непонятно от чего…

Карась притормозил возле нас, приткнул Сашку к колонне, чтобы тот случайно куда-нибудь не укатился. Кажется, этот детина, привыкший к морским штормам, не особенно и был напуган.

— Шквал надвигается? — прислушавшись к нарастающему гудению, осведомился он.

— Еще какой! — крикнул я. — Скорее!

Да что же они возятся? Ну люди, ну ограниченные создания.. .Да. впрочем, откуда им знать о такой штуке, как система самоуничтожения колдовского жилища? Мне и самому это открылось только на курсах повышения квалификации — незамедлительно после того, как колдун навсегда покидает свои владения, все подведомственное ему хозяйство должно вспыхнуть и сгореть в пламени так, чтобы ни малейшего следа не осталось.

— Вниз! Вниз! — еще раз крикнул я.

Карась кивнул, поплевал на руки и, уверенно петляя между колоннами, быстро побежал дальше. Сашка резво катился впереди. Мне приходилось волочь за собой товарища Огонькова. У комиссара, судя по всему, вследствие чрезвычайного волнения отказали ноги. Такая вот открылась у юного организма революционера досадная физиологическая особенность. К чести комиссара надо добавить, что, устав колотить кулаками по бессильным коленям, он не разрыдался и не стал умолять о помощи, а принялся уговаривать оставить его здесь как ненужный балласт и спасаться самим:

— Товарищ Адольф! Товарищ матрос! Всем вместе не уйти! Зачем вам погибать? Вы еще отплатите мировой буржуазии за гибель комиссара Огонькова. Сбросьте меня с корабля современности и бегите налегке…

Кабинет уже пылал. Трещали и рушились книжные полки. Объятые пламенем фолианты, словно бабочки-исполины, порхали между огненных языков. Огонь шел дальше, стлался по паркетным полам как желто-багровая поземка, облизывал мраморные колонны (колонны чернели, обугливались и кренились, хотя по всем законам физики и просто здравого смысла поддаваться горению вроде бы не должны).

«Это хорошо, — подумал я, поднимая комиссара на вытянутых руках над головой, чтобы ноги его не путались в моих и не мешали бежать, — это хорошо, что барон превратил Сашку в шар, а не, скажем, в куб или треугольник. Шар — фигура наиболее транспортабельная из всех, что я знаю. И еще хорошо, что я молодой и здоровый бес, а не какой-то там человек. Мне по силам пятерых товарищей комиссаров из огня вынести, не то что одного худенького…»

Лестница с третьего на второй этаж была пуста. Пролетом ниже все еще копошились перепуганные мужички, один за другим повторяя:

— Что же это такое? Сколько добра ни за грош гибнет! — но, когда на них вполне откровенно дохнуло жаром, позабыв о своей природной хозяйственности, прыснули наружу.

Третий этаж рухнул с оглушительным треском. Опоры второго дрогнули и заскрежетали… И, конечно, рухнули тоже. В общем, когда мы вылетели из входных дверей на мостовую, дом Черного Барона прямо как карточный домик — вот уж тут не уйти от банального сравнения, точнее не скажешь — сложился и обрушился под землю. В подвал то есть. Мне осталось только пожалеть несчастных тамошних обитателей. А впрочем, что им сделается-то? Нежить и есть нежить. Закоптятся немного, оклемаются и вылезут на поверхность. Будут шляться по ночам, пугать суеверных граждан. А скорее всего — попросту найдут себе новое место жительства. Мало ли в Петрограде старинных домов с просторными подвалами?