Читать книгу "Время собирать груши - Михаил Яковлевич Грушевский"

Агату Кристи на английском. В принципе, английский язык для меня был моментом важным, и он пригодился мне, когда в 90-е годы появилась возможность путешествовать, бывать в разных странах, и мне несколько раз доводилось развлекать англоговорящую аудиторию. Я и сейчас минут тридцать продержусь, но надо очень четко сортировать шутки, потому что многие моменты нашего юмора им совершенно непонятны.

Когда я учился в институте, где-то курсе на втором я уже твердо решил, что буду артистом. Тем не менее я умудрился институт закончить – как-то по инерции. При этом я весь погряз в художественной самодеятельности. Выступал в бесконечных фестивалях, но это неправильно, нужно было получить образование, эстрада – это немножко другое, а дедушка в меня свято верил.

В институте я был звездой, если уж совсем нескромно. А так – первый парень на деревне. Самодеятельность – это такая нетребовательная среда, где каждый мог проявить свои какие-то пусть скромные, но таланты. И это делало меня достаточно востребованным парнем в институте, к тому же я неплохо пародировал преподавателей. Мои пародии воспринимались с огромным воодушевлением. И между преподавателями даже было такое соревнование, кого из них я лучше спародирую. У меня была фишка: если человек получается, когда я уловил его образ, то мог импровизировать, что называется, жить в этом образе.

Где-то примерно курсе на втором я понял, что обманул сам себя: смыслом моей учебы в Институте стали и сплавов стало участие в художественной самодеятельности. К счастью, в институте с пониманием относились к моей увлеченности и всячески ее поощряли. В общем, я рад, что окончил этот вуз. Мне сейчас кажется, что для артиста такой диапазон знаний совершенно не лишний. Я зачастую вижу, что многие мои коллеги ограничены в своем восприятии мира, политики, экономики. А в Институте стали и сплавов, кстати, училось немало будущих звезд: оттуда вышли музыкант Владимир Матецкий, телеведущий Владимир Соловьев (он учился на курс старше), а также бизнесмен Михаил Фридман – мой студенческий друг и замечательный человек.

С Михаилом, кстати, очень интересная история приключилась буквально сразу же после поступления. Мы стояли в очереди в деканат для получения студенческих билетов. Было много незнакомых мне девушек и парней. И с одним из этих молодых людей я как-то сразу в очереди стал коммуницировать. Оказалось, что это мой тезка с яркой фамилией Фридман, родом из города Львова. Он был отличником, золотым медалистом, который должен был поступить в Физтех, но упомянутые мной ограничения по национальному признаку не позволили ему туда поступить. Его просто срубили. Была система таких некорректных вопросов, которые позволяла завалить на вступительном экзамене человека «неправильного» происхождения. В общем, Фридмана не взяли в Физтех, но он был золотой медалист, и у него был такой высочайший балл, что ему в МИСиС даже не надо было сдавать экзамены.

В этой очереди мы и познакомились. Я хорошо помню, что мы с ним обсуждали фильм «Место встречи изменить нельзя», творчество Владимира Семеновича Высоцкого – а это был мой абсолютный кумир.

И вот мы с Фридманом обсуждали Высоцкого, а потом, уже узнав его фамилию, я зашел в деканат, в специальную комнату, и там несколько замов поздравили меня с зачислением, а декан, изучая списки зачисленных абитуриентов, посмотрел на мою физиономию и спросил:

– Фридман, что ли?

Я ему говорю:

– Нет, Грушевский.

– Ну, тоже сойдет.

Вот так сразу такая завязочка произошла с Михаилом Фридманом.

Он, кстати, блестяще учился в институте. Я был средний студент, мягко говоря, а Миша учился на отлично. Но самое интересное было то, что он уже тогда развивал, я бы сказал, кипучую деловую активность. Первоначально это была деятельность, связанная с приобретением театральных билетов. Театральные билеты, особенно в престижные московские театры, в советские времена называли «валютой». Это был настолько дефицитный интеллектуальный товар, извините за такое резкое выражение, что это было предметом всеобщего вожделения. И, благодаря дружбе с Фридманом, я имел возможность посещать московские театры, смотреть самые знаковые спектакли. Ходил на «Юнону и Авось», смотрел «Мастера и Маргариту»… В общем, имел невероятные бонусы от дружбы с Михаилом.

Он был успешен уже в студенческие годы. Году в 1984-м в общежитии в Беляево (там тогда не было метро, и бог знает как туда добирались) Фридман организовал молодежно-студенческий клуб. Я до сих пор помню, он назывался «Земляничная поляна». И Фридман там проводил творческие вечера, приглашал знакомых мегапопулярных советских артистов. Помню, я был на творческом вечере замечательного Михаила Козакова. Это невероятно, но Миша Фридман умудрялся договариваться с такими звездами, и они приезжали в какое-то студенческое общежитие в Беляево. Представляете, какой для этого должен был быть талант переговорщика!

Так что Михаил был настоящей звездой МИСиСа – несмотря на то, что на сцене выступал я. Кстати, однажды в самодеятельном концерте Фридман аккомпанировал мне. Я делал какие-то музыкальные пародии, а Фридман (у него было хорошее музыкальное образование, и, что самое ценное, он умел играть с листа) импровизировал, причем не надо было ноты перед ним раскладывать. Он исполнил несколько популярных мелодий, мы с ним разочек порепетировали и прекрасно отыграли выступление в каком-то самодеятельном концерте.

Потом, уже в 90-е годы, Михаил Маратович стал руководителем крупной компании «Альфа-Групп», членом совета директоров «Альфа-банка». Сказать, что мы с ним прямо очень близки все эти годы, было бы преувеличением, но, когда встречаемся, конечно, вспоминаем студенческие годы. Особенно – военную кафедру.

Это вообще особая страница. У каждого парня, кто учился в вузе, где была военная кафедра (а она, как правило, была везде), воспоминания о преподавателях – это нечто! Своеобразная муштра и, конечно, отдельная страничка – это лагеря, военные сборы по окончании обучения. У нас была танковая специализация, ваш покорный слуга даже танк водил и стрелял из него. Это очень интересные воспоминания, но тогда нам это казалось чем-то весьма специфическим, экзотическим и даже неприятным, вроде как бесконечно далеким от обучения в вузе.

Так вот, особенно большой успех я снискал, пародируя преподавателя нашей военной кафедры. Это среди парней было смело и дерзко, потому что серьезные подполковники и полковники нас достаточно жестко гоняли.

Был такой показательный момент. У нас был один подполковник, которого я на редкость точно пародировал. И вот я в окружении ребят имею бешеный успех, они смеются и радуются. И вдруг – гробовая тишина. А я продолжаю говорить и вдруг вижу, что успеха уже нет. Внезапно как будто рубильник кто-то выключил. И я смотрю, герой моей пародии, а его звали Вагиз Галиахметович, стоит