Читать книгу "Немцы - Ирина Александровна Велембовская"

бородой гадал дамам на картах. Он безбожно врал, но женщин это не смущало. В перерывах между гаданиями он что-нибудь продавал, менял, но неизменно уклонялся от дежурства, которое было установлено для всех обитателей вагона, за исключением женщин, и которое становилось для него тоже предметом торга.

— Готов дать двести-триста граммов колбасы тому, кто за меня подежурит, — обычно объявлял он.

Перед обедом дверь опять открыли. Поезд стоял на большой товарной станции. В дверь хлынул поток морозного воздуха, и все забились на нары.

В вагон поднялись начальник эшелона старший лейтенант Хромов и замполит Лаптев.

Хромова, высокого, плечистого, хмурого человека с отличной военной выправкой, немцы побаивались. Рядом с ним маленький застенчивый Лаптев, несмотря на военную форму, вид имел почти штатский.

— Здравствуйте, — отрывисто бросил Хромов. — Больных нет? Проветривать надо вагон-то, проветривать!

Лаптев перевел.

— Больных нет, — ответил за всех Штребль. — Но просим господина лейтенанта отправить нас в баню: у нас появились насекомые.

Лаптев опять перевел. Хромов нахмурился.

— Прибудем на место, пройдут санобработку. А пока пусть сидят и не рыпаются. Ауфидерзеен!

Офицеры вышли, а лейтенант Звонов, задвигая дверь вагона, весело сказал:

— Цвей-дрей день проедем — и на месте. В баньку со своими фрауми пойдете. И будет гут. Давай, камарад, обед получать!

К всеобщей радости, путь подходил к концу, но неизвестность все равно всех страшила. Особенно пугали немцев холода, так как на родине они не знали ни мороза, ни глубоких снегов. По взволнованному шепоту, который пробегал по вагону этой ночью, было ясно, что многие с тревогой ждут прибытия на место. Слышались приглушенные рыдания и скорбные вздохи.

Штребль всю ночь проспал — он был молод и здоров и никакой работы не боялся.

2

Прииск Нижний Чис лежал в самом сердце Урала, на границе Европы и Азии. Полноводная, быстрая река Чис была теперь закована толстой броней льда. Три крупные паровые драги чернели на льду между отвалами, занесенными снегом. Поселок раскинулся на высоком берегу, позади него громоздились горы и шумел еловый бор.

Лаптев приехал на Нижний Чис поздно вечером, на сутки раньше своего эшелона. С площадки первого вагона он смотрел на выплывающий из тумана поселок, на мелькающие кое-где огоньки.

Стоял лютый мороз. Это было 24 февраля 1945 года.

В помещении приискового управления уже был погашен свет. Только окно во втором этаже еще светилось. Сторож проводил Лаптева к двери, на которой висела табличка «Лесная контора».

В комнате за большим письменным столом сидела темноволосая полная женщина, закутанная в белую шерстяную шаль.

— Здравствуйте, — сказал Лаптев.

Женщина поднялась, сбросив шаль на спинку стула. На ней была простая мужская гимнастерка, тесная в груди и в вороте.

— Здравствуйте! Начальник лесного отдела Путятина Татьяна Герасимовна, — представилась она. Высокий голос как-то не соответствовал ее комплекции. — С чем вы, товарищ?

Лаптев назвал себя. Татьяна Герасимовна широко улыбнулась.

— Ждем мы вас, ждем, как пироги из печи, — и сразу перешла на «ты»: — Ну, садись, рассказывай.

Они беседовали долго. Татьяна Герасимовна внимательно слушала, подперев щеку кулаком совсем по-бабьи.

— Много ль везете немцев-то? — спросила она.

— Около четырехсот мужчин и сотни полторы женщин.

Татьяна Герасимовна широко раскрыла глаза:

— Женщин? Разве их тоже в плен брали?

— Нет, конечно, — улыбнулся Лаптев. — Вы, очевидно, думаете, что мы везем военнопленных, а это — интернированные, немцы из Западной Румынии. Есть такая провинция Банат. Хорошие места. Немцев там много живет, венгров, чехов. Сейчас большинство немцев в возрасте от пятнадцати до пятидесяти интернированы в Россию.

— Что ж, навечно? — испуганно спросила Татьяна Герасимовна.

— Зачем же навечно? Пока в этом будет нужда. Пусть поработают на нас немного.

— Да, работники нам нужны, — кивнула Татьяна Герасимовна. — Драги третий день простаивают без дров. Детсад, больница — нигде дров ни полена. От заносов ни трактор, ни машина в лес не проходят. Рубить и подавно некому: одни бабы да ребятишки.

— Значит, мы вовремя поспели? — снова улыбнулся Лаптев.

Татьяна Герасимовна собрала со стола бумаги, заперла стол и накинула шаль.

— Где остановился-то, товарищ Лаптев?

— Хотел в приезжей, — ответил Лаптев и смущенно добавил: — Да говорят, там холод собачий…

— Поедем со мной, я тебя на хорошую квартиру поставлю. Там не замерзнешь.

Домик Василия Петровича Черепанова стоял на самом краю поселка. За огородом сразу начинался лес. Татьяна Герасимовна вылезла из саней и постучала в ворота. Отворил сам Василий Петрович.

— Кого бог дает? — спросил он, вглядываясь в Лаптева.

— Принимай гостей, — отвечала Татьяна Герасимовна и пропустила вперед совсем замерзшего Лаптева.

Когда Лаптев вошел в жарко натопленную избу, из-за стола, быстро сложив книги, поднялась девушка и удивленно посмотрела на него.

— Ну, знакомьтесь, — сказала Татьяна Герасимовна. — Это, товарищ Лаптев, моя помощница — прораб чисовского участка Тамара Черепанова. Томка, ты уж позаботься о госте: он нам работничков привез.

— Проходите, — тихо сказала девушка.

Лаптев не без удивления разглядывал ее. Прораб был очень хорошенькой девушкой лет семнадцати-восемнадцати на вид, сероглазой, с темными бровями и ресницами. Из-под белой косынки на голове выбивались светло-русые волнистые прядки.

Старик Черепанов достал для Лаптева теплые валенки с печи. Бабка поставила самовар. Татьяна Герасимовна посидела немного и стала собираться домой.

— Завтра заеду за тобой, — объявила она Лаптеву. — Поедем бараки для немцев твоих смотреть.

Он сидел на широкой лавке у печи и грелся. Тамара стала накрывать на стол.

— Садитесь, чем бог послал… — пригласил старик Черепанов. — Не тем раньше угощали. Такое сейчас время…

Лаптев с удовольствием поел картошки, но от соленых груздей и капусты отказался:

— Спасибо… лучше не надо. У меня половина желудка вырезана.

Черепанов сочувственно покачал головой и велел бабке достать молока. Лаптев поужинал, и Тамара собрала посуду. Потом она постелила ему за перегородкой.

— Ложитесь, — она застенчиво улыбнулась. — Завтра Татьяна Герасимовна вас чуть свет подымет.

Лаптев разделся и лег, наслаждаясь теплом. Несмотря на усталость, он долго не мог заснуть. За перегородкой Тамара все еще не гасила свет и сидела с книжкой до тех пор, пока отец не прикрикнул:

— Томка, бросай к лешему свои книжки! Завтра тебя не добудишься!

Девушка погасила свет и легла. Вскоре послышалось ее ровное дыхание. Лаптев все еще не спал. «Далеко же меня занесло… — думал он, глядя в темноту. — То через всю Европу, теперь через всю Россию почти. Вот попал в чужую семью, а приняли как своего. Девушка такая милая…»

На крутом берегу Сухого Лога виднелись два бревенчатых двухэтажных корпуса бывшего лесотехникума. Лесотехникум еще до войны перевели в область, в первый год войны здесь размещался эвакогоспиталь. После его