Читать книгу "Море смерти, берег любви - Светлана Владимировна Успенская"

глядя на пленника, стали размышлять, что с ним делать.

– Надрать задницу так, чтоб блестела, и выкинуть отсюда, – добродушно предложил Эдик Савоськин. – Чтоб боле неповадно было.

– А завтра он встретится со своими дружками и сделает тебе то же самое, – сказал Игорь. – Нет, надо, чтобы Косой надолго запомнил. И чтоб не лез больше. Может, запереть его здесь, пусть полежит пару дней, подумает над своим поведением?

Согнувшийся крючком Касьян лежал на куче тряпья и злобно извивался, перемежая униженные просьбы страшными угрозами и обещаниями отомстить. Где-то в темном углу чердака, мрачно поблёскивая зелеными глазами, его причитаниям вторил разнобой кошачьих голосов.

– Нет, ребята, – задумчиво пробормотал я. – Просто избить этого придурка – слишком банально. Надо проявить фантазию, применить творческий подход…

– Ну примени, – ухмыльнулся Копелян. – Ты предложил – тебе и карты в руки.

Меня внезапно осенило.

– Эдик, ты в соседнем подъезде живешь. У тебя валерьянка дома есть? Дуй за ней! Только мигом!

Через пять минут Савоськин вернулся с коричневым пузырьком в руках. Я в это время заботливо снимал с Касьяна его стоптанные кроссовки. Тот угрюмо пинался и, злобясь, от угроз перешел к матерной брани. Его босые желтые ступни молочно светились в полумраке чердака. Кошачий вой постепенно усилился.

Я деловито присел на корточки, смочил валерьянкой носовой платок и нежно и старательно провел им по огрубевшим ступням Косого.

– Ой, ты чё делаешь! Ой, щекотно! Ой, не могу, – заёрзал Касьян и утробно-придурочно засмеялся.

К месту действия стали постепенно стекаться заинтересованные запахом кошки.

Когда пузырек с валерьянкой закончился, я лениво бросил:

– Пошли позагораем, ребята, пусть Касьян отдохнет.

Как только мы удалились на приличное расстояние, несколько возбужденных кошаков разом набросились на благоухавшие валерьянкой ступни Касьяна и стали их старательно облизывать шершавыми языками.

– Ой, не могу!.. Ха-ха! Ой, мужики, пустите! Ой!.. Ай!.. Щекотно!.. Не могу!.. Ой, не могу!

Выбравшись через слуховое окно на крышу, наша троица мирно улеглась на горячих жестяных листах и продолжила прерванный появлением бандитской шараги моцион. В небесной высоте паутинка облаков образовывала приятный для глаз затейливый узорчик. Солнце жарило вовсю, от его горячих объятий клонило в сон. Монотонный шум города то и дело разнообразили приглушенные вопли Косого, доносившиеся снизу, как будто из-под ватного одеяла.

Минут через двадцать вопли стали как будто глуше и истеричнее. Мы забеспокоились.

– Надо его развязать, ребята, а то еще крыша у него сдвинется… Государству потом корми его, балбеса такого, – заботливо нахмурился я, и мы пошли проведать пленника.

Тот уже только тихо скулил в изнеможении и дёргался на подстилке, как припадочный. По чердаку как угорелые носились друг за другом совершенно ошалевшие от валерьянки коты, и глаза у них были решительно безумные.

– Дуй-ка ты отсюда, дружок, – ласково сказал Игорек, протягивая Косому штиблеты. – И не суйся сюда больше. Не надо.

Тот, уже пошатываясь, как пьяный, пробирался к лестнице.

– Ну, ты изобретателен, Серый, – восхитился Савоськин, когда дробный топот Косого затих в подъезде. – Прямо как Мюллер! Тебе бы в гестапо работать.

– Тебе тоже, с такими-то кулаками – заплечных дел мастером, – любезно парировал я.

С той поры Касьян обходил Шестой микрорайон за три версты и своим бандитам тоже отсоветовал с нами связываться.

После этого случая мы решили, что никого не боимся. Просто бояться – это ниже нашего достоинства. К тому же вместе мы – сила. И вот тогда-то Копелян, Савоськин и я основали Шестую штурмовую бригаду. Подобно древним братствам, мы скрепили основание нашей бригады присягой. Первым нашим вождем, фюрером, был избран Игорь Копелян. Символом нашего объединения стала свастика. Мы носили ее на рукаве, вскидывали руку в нацистском приветствии и дружно кричали «Хайль!», ни на минуту не задумываясь о той подоплёке, которую несет с собой вся эта дешевая атрибутика. Для нас было главным, чтобы в жизни все было красиво, как в кино. Мы вступили в игру, окончания которой не мог предугадать никто. Для нас это была только игра.

Глава вторая

Через неделю после случайной встречи с Артуром, как и было запланировано, наша компания собиралась в «Красном петухе».

Сам хозяин, Колька Ломакин, встречал нас у входа в ресторан с приветливо распростертыми объятиями. Я с трудом узнал в этом дородном джентльмене с четко обозначившейся вертикальной морщиной между бровями того мечтательного, немного застенчивого парня, красневшего при любом крепком слове. Теперь Коля носил усы, компенсируя этим волосяным покровом недостаток растительности на голове, – небольшая аккуратная лысина уже перебралась со лба на затылок, грозя вскоре слиться с шеей, а серые четкие складки около рта говорили о тяготах его ресторанного бизнеса.

Приветливый метрдотель усадил меня за большой круглый стол в самом центре зала (это слегка напомнило мне наши сборища на чердаке). Вечер только начался. Гостей было еще мало. То и дело к дверям подкатывали блестящие длинные машины, и я с трудом узнавал в респектабельных господах, блещущих золотыми запонками и бриллиантовыми перстнями, бывших членов бригады, некогда пивших вкруговую коктейль из самого дешевого вина и самого разбавленного пива в нашем районе.

Все были в сборе. Дым стоял коромыслом. Звенели бокалы, вился сигаретный дымок, заманчиво благоухали кушания на столе. Мне что-то рассказывали, о чем-то спрашивали, что-то объясняли – и я слушал, обводя глазами одиннадцать самых классных в мире парней. Такими знакомствами в сфере бизнеса любой мог бы гордиться. Судите сами.

Ну, Коля Ломакин – гостеприимный хозяин «Красного петуха», – конечно же в полном порядке, об этом говорили уютная обстановка сводчатого зала с подсвечниками под старину, изысканные яства, от которых ломился стол, ненавязчивая мелодия джаза и активное порхание официантов вокруг нас. Про Артура Божко я даже не говорю – по его буржуйскому виду и так все ясно.

Наш бессменный начальник контрразведки Сашка Абалкин, пройдя через многие перипетии реорганизационных махинаций, стал директором маленького, но очень удаленького банка, что позволяло ему, не очень-то высовываясь на опасную поверхность, проводить свои дни в благословенном труде на благо собственного кармана.

Когда в ресторанный зал вползли три огромных шкафа с выдающимися челюстями характерного бандитского вида, а после них, сияя желтизной огромных нательных крестов, вкатились два колобка, я не поверил собственным глазам. Ба! Кто бы мог подумать – Юра и Шура, братья Палей собственной персоной в сопровождении преданных телохранителей! Артур уже предупредительно шепнул мне, что с близнецами об их бизнесе говорить не стоит – опасно. Братья подвизались в одной ОПГ (организованной преступной группировке, как пишут в газетах) и были там на очень видных ролях. Что ж,