Читать книгу "Хрупкий разум. Нейропсихолог о том, какие сбои происходят в мозге и как это меняет личность человека - Сауль Мартинес-Орта"

существовали в сознании человека. Я посмотрел на ее дочь, и она просто опустила голову, а затем закрыла глаза тем жестом стыда и жалости, который я так много раз видел у сопровождающих.

Ее язык, манера говорить, выбирать слова и строить речь были совершенно нормальными. Но передаваемое послание было далеко от социальных «правил», от той нормы, которая должна применяться в разговоре с незнакомым человеком.

Как всегда, я спросил, почему она пришла и знает ли, где мы находимся и что делаем. Она утверждала, что это дочь убедила ее приехать и она не имеет ни малейшего представления, что здесь делает.

В течение уже трех лет дочь замечала все более частые мелкие странности, но больше всего ее внимание привлекла перемена в характере матери. Люсия была сдержанной женщиной, которая никогда не соглашалась быть «леди» и которая могла построить всю жизнь своими руками, работой, умом и никогда не переставала жертвовать собой ради своей семьи. Теперь она жила одна. Ее муж некоторое время назад умер, но это ничего не изменило в привычках Люсии. Она вела активную светскую жизнь, и изысканный вкус в живописи и литературе проявлялся в каждом уголке дома, который принадлежал ей последние сорок лет.

Но с некоторых пор она становилась все более недоверчивой и слишком часто отпускала грубые замечания. Она выходила из себя или совершала странные поступки. Например, совершенно абсурдным образом беспорядочно группировала всевозможные элементы в своем доме. Или на рассвете вынимала все столовые приборы, которые использовались только на семейных торжествах, чтобы разложить в ряд на столе, а затем положить их назад. Или вынимала одежду и предметы из шкафа, чтобы оставить все на полу и пойти куда-то еще, погружая в хаос углы того дома, который раньше всегда был безупречным.

Когда я спросил ее, как она себя чувствует, она широко улыбнулась и сказала, что все отлично и намного лучше, чем у большинства людей ее возраста. Тогда я спросил, как это возможно, что, будучи такой здоровой, она не знает ни дня, ни месяца, ни года, в котором живем.

Это вызвало немедленное изменение в ее выражении лица и поведении:

– Теперь я знаю, чего ты хочешь и почему я здесь! Вы пришли посмеяться надо мной и хотите забрать все мои деньги, да? И все это, чтобы прославиться, верно?

Переубедить было невозможно. Попытка исследовать и сделать какой-либо обоснованный вывод у кого-то в состоянии подобных поведенческих изменений была бы лишена смысла или клинической обоснованности. Поэтому я просто ограничился тем, что выдержал двести ее атак. Более того, в действительности ее слова и поведение уже говорили обо всем, что с ней происходило. Иногда просто наблюдая, но зная, как это делать и как понять, подходишь близко к источнику проблемы.

Я решил, что сейчас не время и стоит завершить визит иначе.

Зная, что некоторые процессы контроля и торможения у Люсии полностью не сработали, я предположил, что смогу на несколько минут вытащить ее из этой «петли иррациональной ненависти», если удастся направить ее ослабленное внимание на что-то привлекательное. Набор гротескных форм поведения, которые развились у нее в последние годы, предполагал, что определенные области префронтальной коры страдают от какого-то повреждения, причину которого еще предстоит определить. В отличие от предыдущего случая, где Педро демонстрировал поведение, предполагающее гипофронтальность, характеризующуюся имитацией поведения и расстройством использования, Лусия демонстрировала другой тип поведения, типично гипофронтального, в виде полного несоответствия социальным правилам, повторяющееся поведение без цели и расторможенность.

Развитие лобной доли и зависящих от нее процессов дало человеку возможность проявлять целый ряд моделей поведения. Каким-то образом, не прилагая никаких усилий, люди способны приспособить свое поведение к тому, что ожидается, в соответствии с неписаными правилами, которые являются частью культурных особенностей. Именно поэтому в буфете они не бросаются бесконтрольно за едой, а способны дождаться очереди, несмотря на спешку и нетерпение. Не ведут себя одинаково, когда едят фастфуд с друзьями или ужинают с родителями первой девушки, и, конечно же, мы не выражаем словами и не показываем непристойными жестами наши самые глубокие и примитивные представления о том, как сильно мы любим друг друга.

Этот процесс связан с присущей человеку способностью сдерживать себя. Поэтому на том первом ужине с родителями девушки, когда обнаруживаем один из тех прекрасно видимых кусочков еды между зубами мамы, мы способны не рассмеяться или не выражать отвращения, не говоря уже о том, чтобы указывать пальцем на «открытие». Еще хвалим, как кому-то идет новая сумасшедшая прическа и хорошо на ком-то смотрится платье с невозможным принтом или огромные очки в красной оправе. Можем сдерживать выражение эмоций и скрывать, что собираемся заплакать или закричать. И, конечно же, мы способны подавлять первичные импульсы, сопровождающие такие базовые и элементарные действия, как питание или размножение. Кроме того, благодаря еще и фронтальным функциям, можем проявлять гибкость, чередовать, делать и то, и другое, а затем возвращаться к первому делу. Можем внимательно прослушать разговор, перейти к чему-то совершенно другому, потому что позвал начальник, и продолжить то, что делали до перерыва.

Именно потому, что все это является частью нормальных процессов, возникающих в результате функционирования здорового мозга, любой из этих процессов может быть изменен в условиях повреждения. Именно тогда начинает проявляться поведение, которое сбивает с толку тех, кто знает этого человека. Когда говорят о том, кто был спокойным и сдержанным, а теперь стал грубым, неряшливым, невоспитанным и развращенным. Лусия почему-то сильно опустилась за последние несколько лет. Раньше она была неадекватной и раскованной, а теперь еще и перестала самостоятельно контролировать поток мыслей и свое поведение. Поэтому она часто не могла перестать делать или думать о вещах, не имевших никакой цели.

Зная эту трудность, я решил игнорировать нападки Люсии, схватил ее тонкие и морщинистые руки и сказал:

– Знаешь, сегодня среда, я ужинаю со своей бабушкой. Я убежден, что вы очень понравитесь друг другу. Она такая же очаровательная, как и ты.

Она посмотрела на меня, снова улыбнулась, и, хотя я видел в ее глазах, как угасает вся эта неоправданная ненависть, она совершенно убежденно сказала:

– Большое спасибо, доктор. Вы очаровательны. Я хотела сказать вам это с тех пор, как приехала.

С этой улыбкой мы попрощались и договорились о встрече через несколько дней, чтобы продолжить то, что не смогли начать.

В тот день, когда Люсия снова вернулась, я с нетерпением ждал возможности увидеть, каким будет ее визит. Когда дверь кабинета была приоткрыта, услышал, как она снова вошла в кабинет в сопровождении дочери, а затем услышал,