Читать книгу "По ту сторону дороги - Екатерина Андреева"

спросила: — Что-то случилось?

— Не со мной, но ты права. Во-первых, Лиса, охотники вернулись.

— Правда? Когда? Сегодня? — я ощутила лёгкое разочарование.

— Ночью, насколько я понял. Отец встал раньше общего пробуждения. Ему позвонили, и он быстрее убежал в штаб. Думаю, что-то серьёзное.

— Ты так и не знаешь, зачем они выезжали за стену?

— Даже не представляю. Тут всё странно. Но мы с тобой так открыто говорим, — спохватился он, — надо быть осторожнее.

— Да, ты прав, — вздохнула я. — Меня просто прожигает любопытство. Я надеюсь, потом всё станет ясно. Хотя бы тебе, а там уж ты и мне всё расскажешь.

Он засмеялся, а потом продолжил:

— Есть ещё кое-что.

— Валяй.

— Через пять минут пойдёт новостной эфир. Посмотри его. Обязательно. Ты должна это знать.

— Поняла.

— Ладно, набери мне вечером, всё обсудим. Удачного дня, Лис!

— И тебе, Трой!

Отключившись, я быстро вернулась на кухню и прибавила звук телевизора. Я сидела, едва ли не уткнувшись в него носом, и ловила каждое слово утренних новостей. Но когда они закончились, удивилась — ничего необычного не сообщили, всё, как и всегда. Я знаю, что у состоятельных людей Города есть чуть ли не пять каналов, но Трою известно, что в нашем доме он только один. Что он хотел сообщить мне? На что я должна была обратить внимание? Всё это было очень странно, и зудящее нервозное ощущение вдруг решило обосноваться где-то у меня в животе. Не знаю, что конкретно меня так обеспокоило, но мне вдруг жутко расхотелось хоть одним мизинцем показываться из дома. Мне стало так страшно, и весь мир словно обернулся какой-то пеленой.

— Лиса? Лиса! — громкий голос Сэм вывел меня из забытья. — Ты в порядке? Тебе уже пора выходить.

— Да всё... всё нормально. Просто задумалась. Удачного дня в школе! — я выскочила из кухни.

Волнение заставило меня быстро набрать номер Троя, но дома его уже не оказалось. Я тихо чертыхнулась себе по нос и вышла на улицу. Чтоб тебя, Трой! Я теперь до вечера буду в таком состоянии? Странно, что меня так напугала не какая-то новость, а полное её отсутствие.

Сегодня я впервые наслаждалась своей работой. Её было так много, что она полностью отвлекала меня от беспокойных мыслей. Я быстро пришла в себя, и утренние переживания стали казаться мне полнейшей глупостью. Вот мой компьютер, мои бумаги, клиенты — всё, как и прежде. Мир не перевернулся, не провалился под землю, всё продолжает жить. Это прекрасно! Я даже понадеялась пораньше взяться за отработку и успеть добраться до дома до того, как главные дороги нашего района закроют и мне придётся перелазить через многочисленные калитки в бедняцких переулках.

Вот наивная! Последние работники покинули офис, и я осталась в потёмках, разгоняемых лишь экраном компьютера и одной единственной настольной лампой. Электричество нужно экономить! Я с сожалением посмотрела на часы и с тяжёлым вздохом уронила голову на стол, вытянув руки вперёд. Ну когда же это всё закончится?! В этот момент в коридоре послышался лёгкий шум от раздвинувшихся дверей, и стены отразили эхо чьих-то каблуков. Я замерла в нерешительности: кто мог оставаться в управлении в такой час, кроме меня? Я так и осталась лежать на столе, прислушиваясь к звуку неспешных шагов. И вот к ним присоединились голоса. Не один, а именно два голоса, обладатель одного из которых ступал практически бесшумно. Так могут двигаться только охотники! Но что им здесь делать? Поначалу звуки сливались в один непонятный шелест, но вскоре их можно было разделить на отдельные слова, которые звучали всё громче и яснее.

— Да, на неделе запрос оформлялся, — произнёс знакомый голос.

Он принадлежал Мередит Уотсон — главе нашей КаЗНи. Я видела её вживую лишь пару раз, но эти встречи, очень короткие, надо сказать, оставили мне впечатление об этом человеке, как о яркой, уверенной и умной женщине, к которой я быстро прониклась симпатией.

— Неужели всё дело в этом? — удивился неизвестный мне мужской голос. — Но она не единственная, кто проходил через распределение. Так происходит каждый год.

— Не могу ответить тебе точно. Этим делом займутся. Мы проверим всё её окружение, всё портфолио, всё, что сможем найти. Но боюсь, это нечто большее, чем обыкновенный срыв. В этой семье...

Разговор оборвался, и дверь в офис вдруг резко открылась. Я мгновенно подняла голову со стола, встречаясь глазами с застывшей в проёме мадам Уотсон. Тень за ней мне не удалось разглядеть.

— Алиса? — воскликнула она, и глупое выражение удивления застыло на моём лице. Она помнит моё имя?! — Что ты тут делаешь в такое время?

Я быстро поднялась на ноги и сложила руки в замок перед собой.

— Мне была назначена отработка, мадам. У меня есть соответствующий документ. Предоставить его вам?

— Нет, нет, — она отмахнулась. — Всё в порядке. Но я думаю, ты достаточно сегодня поработала, можешь идти домой. Я тебя отпускаю.

— Спасибо, мадам! — я с быстротой молнии выключила компьютер, покидала вещи в сумку и поспешила к выходу.

Вот счастье, я всё-таки смогла уйти раньше! Мне даже не удалось скрыть своего ликующего выражения лица. Собеседника мадам Уотсон я так и не увидела, видимо, он ушёл, пока я собиралась. Но это и неважно. Главное, я лечу домой!

Выйдя на улицу и пройдя немного по дороге, я всё же не удержалась о того, чтобы не обернуться: здание молчаливо врастало в темноту, его паучьи глаза чернели по всему бетонному телу, но одно окно всё же продолжало ярко гореть — там, я знаю, находился кабинет Уотсон.

Пока я добиралась до дома, меня остановили целых семь стражей. Семь! Откуда они все только взялись? Не помню, чтобы столько ночных дежурных патрулировало улицы. Будь я в центре, вообще, наверное, через каждый шаг проверяли. Утренний звонок Троя снова вспомнился мне, и новая порция волнения, щедро приправленная страхом, окатила меня с головой. Что же всё-таки происходит? А ещё этот разговор в офисе... Или же я просто становлюсь чересчур мнительной?

Когда я тихонько вошла в дом, дабы никого не разбудить, было уже далеко за полночь. Я пробралась до кухни, чтобы найти там остывшую часть ужина (ша всегда что-нибудь припасает для меня), и рядом с тарелкой обнаружила маленькую записку, написанную рукой Сэм: «Трой звонил вечером. Просил, чтобы