Читать книгу "Принц в наследство - Натали де Рамон"

— Нет, вы не так поняли, я Катрин Бриссон…

— Ваше величество, зачем низводить себя до какой-то буржуазии Брисоне, не нужно скромничать, я никому не выдам вашей тайны!

Леон давно не веселился так, как сейчас, глядя на жалкую мокрую фигурку у камина, которая еще совсем недавно балансировала между жизнью и смертью, а сейчас уже находит в себе силы шутить. Ее бьет дрожь, от мокрой одежды валит пар, а она держится совершенно независимо, не паникует, не бьется в истерике, не рыдает у него на плече!

Леон налил вина в самый большой бокал для коктейлей и, встав на одно колено, провозгласил:

— Ваше королевское величество, окажите честь верному вассалу и примите из его недостойных рук этот кубок, наполненный вином Турени!

Гостья благодарно взглянула на него, сделала несколько глотков и просто сказала:

— Необыкновенно вкусно. А у вас найдется полотенце и во что мне переодеться?

Честное слово, подумал Леон, она держится по-королевски.

— Моя королева! Все эти наряды — ваши! Окажите честь вашему вернейшему вассалу, извольте надеть вот эту роб цвета крамуази с вашего самого раннего портрета!

Естественность гостьи нравилась Леону все больше и больше, и он даже не стал противиться, когда она попросила его не смотреть, пока она будет переодеваться. Он послушно отошел к окну, захватив и кувшин, и, старательно изучая оконные переплеты, успел осушить свой бокал два раза. А когда она окликнула его и он обернулся, то просто не поверил своим глазам.

От вина и жара камина гостья разрумянилась, влажные волосы спадали на обнаженные плечи робкими блестящими завитками, платье ярко-алого цвета, сшитое им по всем правилам давно минувшего столетия, пришлось ей точно впору, маленькая грудь, приподнятая корсажем, мягко вздымалась. Катрин, вероятно, почувствовала его восторженный взгляд и тем самым жестом, каким женщины всегда поправляют прическу в минуты волнения, тонкими пальцами откинула волосы назад, а в отсвете камина возле шеи матово блеснули какие-то невероятно авангардные серьги, показавшиеся в этом антураже удивительно древними, словно из какого-нибудь клада десятого века.

Глава 9, в которой я с удовольствием выпила вино

Я с удовольствием выпила вино, щедро налитое мне красавцем портным, покорно и терпеливо стоящим сейчас спиной ко мне у окна, и почувствовала, как благородный напиток начал разливаться теплом по всему моему организму, а в голове завертелся невероятный калейдоскоп: ларец с завещанием, непонятные стихи, поездка через всю долину Луары, шаткие леса над Шером, мое падение, парк-ковер в сиянии дождя, непонятно откуда взявшийся красавец, который оказался всего-навсего портным, его удивительная мастерская в стенах чудесного замка, пламя камина, мерцание лиловых шелковых простыней на широкой кровати, обилие сказочной одежды и это платье, огненное, бархатное, ловко обнявшее мою фигуру. И к тому же он нес меня на руках, называл королевой.

Все плыло перед моими глазами в сияющем, мерцающем золотом колдовском тумане. И почему такое происходит со мной — сорокалетней, усталой, разочаровавшейся в жизни женщиной? Ах, если бы мне было сейчас двадцать лет! А может, я все-таки сплю? Даже если и так, пусть, пусть это сон, но я принимаю его игру! Какое же он придумал себе имя? Маркиз Козе-Кусак де Тремун? Нет, ля Тре… Три…

— Маркиз, простите старую королеву, я забыла ваше имя!

Он обернулся и так посмотрел на меня, как на меня не смотрел никто и никогда за всю мою достаточно долгую жизнь! Мне стало и приятно, и неловко. Я поправила уже подсохшие волосы и попросила помочь справиться со шнуровкой на спине.

— Сочту за честь! Моя королева!

Он бросился ко мне, и я почувствовала на своих плечах его жаркое дыхание, а его ловкие руки уже умело зашнуровали платье. Он отступил на шаг, как художник, любующийся своим творением. Только сейчас я поняла, что он тоже мокрый до нитки, и, чтобы скрыть свой восторг, заметила, мол, негоже вассалу в присутствии королевы находиться в затрапезном виде, ему надлежит предстать пред ней во всем блеске маркиза де… ле…

— Коссе-Бриссак и Ла Тремуй, моя королева! Мое имя в устах вашего королевского величества прозвучит подобно музыке!

Теперь уже я смотрела на воды и парк в дымке дождя, все еще не веря происходящей со мной сказке. Я словно вернулась в юность и чувствовала себя девчонкой, попавшей в Страну чудес.

— Соблаговолите еще вина, королева Екатерина!

Я обернулась. Он словно сошел со старинного полотна! Я даже закрыла лицо руками. Нет, не может человек двадцать первого века так преспокойно поправлять на себе короткий плащ и так естественно отставлять ногу, затянутую в черно-золотой чулок.

Я, наверное, порядочно простояла, не отнимая рук от лица, потому что он сам отвел их и заглянул мне в глаза. Я попыталась шутливо сказать: “Ах, оставьте, маркиз!” — но успела только ахнуть, почувствовав на своих губах его губы и тотчас же ощутив их вкус. А в следующее мгновение он уже стоял передо мной на коленях, прижимая мою руку к своему сердцу.

— Что вы делаете со мной, королева, — прошептал он и снова подхватил меня на руки, мои юбки романтично зашуршали, и я оказалась на лиловом шелке кровати.

У меня не было ни сил, ни желания противиться охватившему меня безоглядному ощущению чуда. Да, я — королева, он — мой дерзкий вассал, единственный и желанный, страстный и нерешительный, познавший жизнь и совершенно юный. Он с придыханием целовал мою шею, плечи, его пальцы наигрывали на моей спине фантастическую мелодию, мне казалось, что я теряю сознание, когда касалась губами его рта, век, мочки уха, еще влажных темных волос…

Вдруг он резко вскочил.

— Простите меня, простите, я не смею, не имею права! Я никудышный хозяин, я даже не накормил вас, а напал как дикой зверь! Я не смею целовать даже мизинцы ваших королевских ног!

И вдруг на самом деле взял в свои руки мои босые ноги и принялся целовать на них каждый палец. Я уже вообще перестала понимать что-либо, а только чувствовала, как во мне рос цветок и безудержно рвался на волю. Я опять бросилась в его объятия, мы судорожно помогали друг другу освобождаться от одежд, и мой цветок наконец вырвался на волю, ощутив, как в него по-хозяйски проникает осторожный шмель и счастливо пьет долгожданный одурманивающий ликующий нектар.

Мы молча и недвижимо лежали рядом, ощущение счастья разливалось по моему телу и не проходило, набегая и отступая теплой волной. Во всем мире для меня существовали только его глаза. Из них струился свет и радугой перетекал в мои.

— Ты вернулась ко мне, — прошептал он, и я почувствовала, что его глаза влажно заблестели. — Океан отнял тебя, но Шер, дивный, волшебный, добрый старина Шер вернул мне мою нимфу, мою наяду, мою королеву!

И я тоже заплакала, он говорил слишком поэтично и красиво, со мной так никто и никогда не разговаривал. Он что-то нежно шептал, слизывая мои слезы и целуя мои глаза, щеки, рот; волна заметалась по моему телу все настойчивее, радуга уже заполоняла все вокруг, и новый цветок, еще пленительнее и ярче первого, снова благодарно отдал свой нектар самому лучшему и доброму в мире шмелю.