Читать книгу "Иностранные войска, созданные Советским Союзом для борьбы с нацизмом. Политика. Дипломатия. Военное строительство. 1941—1945 - Максим Валерьевич Медведев"

реки», «А за спиной была смерть», «Апокалипсис в Карпатах», что очевидным образом подчеркивает эти «трудные условия».

А. Бинар считает, что в действиях советского командования в сфере боевого применения 1-го чехословацкого корпуса проявилась «империалистическая политика СССР»[77]. Как бы «извиняя» чехословацких воинов, он пишет, что «несмотря на то, что… корпус воевал в оперативном подчинении Красной армии, большинство его воинов не отождествляли себя с коммунистическим режимом, существовавшим в Советском Союзе. В то время, однако, не было другой альтернативы, кроме как бороться за его поддержку». Подытоживая эту мысль, А. Бинар делает вывод, что «участники чехословацкого военного сопротивления в Советском Союзе боролись за восстановление чехословацкого государства в самых трудных условиях». Деятельность чехословацких коммунистов рассматривается им как «угроза военной сущности чехословацкого сопротивления»[78].

Кроме того, звучит жесткая критика прежней чехословацкой историографии как подчиненной «коммунистической пропаганде», в ходе которой «многие главы» истории «были пропущены или переписаны, чтобы это нравилось советским „вождям“ в Москве или их местоблюстителям в Праге и Братиславе»[79]. Чешские военные историки считают, что одним из главных объектов «настойчивых попыток фальсифицировать и скрыть реальные события» были «те, которые связаны с чехословацкими военными частями на Восточном фронте… Режим попытался интегрировать историю боев за Соколово в образ ведущей роли руководства коммунистического сопротивления в освобождении Чехословакии, намеренно скрывая аполитичные или даже антикоммунистические взгляды значительной части героев Соколово… Только после 1989 года эту важную главу чехословацкой истории удалось деидеологизировать и придать ей то значение, которого она заслуживала»[80].

Югославские формирования. Для югославской (затем – сербской) историографии в период после распада СФРЮ характерны в основном положительные оценки советской военной помощи. Б. Петранович в книге «Сербия во Второй мировой войне, 1939–1945 гг.», изданной в 1992 г., сделал вывод, что «в противоположность британцам, СССР был заинтересован, чтобы НОАЮ трансформировалась в регулярную армию»[81]. Б. Димитриевич в монографии «Югославская народная армия» (2014 г.) рассмотрел вопросы создания в СССР 2-й югославской танковой бригады и оказания другой помощи НОАЮ[82]. П. Байич в диссертации «Союзническая военная помощь народно-освободительному движению, 1943–1945 гг.» (2016 г.) поддержал такое заключение: «То, что она не получила от британцев, НОАЮ позже получила от Советов, и в гораздо большем масштабе», в том числе «лучшие советские танки Т-34 и самолеты Ил-2 – лучшие в своем роде самолеты Второй мировой войны»[83]. О советской помощи в сфере вооружения рассказано в статье Д.З. Велоича (2019 г.)[84], в авиационной сфере – в монографии И. Кукобата «Советское влияние на югославскую авиацию, 1941–1949: между сотрудничеством и противостоянием» (2020 г.)[85]. В то же время касательно довоенных советско-югославских отношений в сфере военно-технического сотрудничества А. Животич сделал спорный вывод, что «нападение Германии на Югославию показало всю неэффективность соглашения с Советским Союзом»[86], заключенного в апреле 1941 г., хотя советско-югославский договор не содержал обязательств военной помощи.

В югославской и сербской историографии сделан акцент на неоднозначности мотивов югославских военнопленных, вступивших в 1-ю югославскую бригаду. Для сербской историографии в целом характерны сдержанные оценки югославских воинских частей, созданных в СССР в годы Великой Отечественной войны. Б. Димитриевич сделал вывод, что «эти формирования просуществовали недолго, и их личный состав не имел большого значения в структуре послевоенной югославской армии»[87]. Практически нет исследований, посвященных 1-й югославской бригаде, а имеющиеся оценки ее формирования и боевого пути – в основном отрицательные. П. Байич пишет, что по причине ее комплектования из числа «бывших членов усташско-домобранского хорватского легиона, дезертировавших или захваченных отрядами Красной армии во время и после Сталинградской битвы», судьба этой воинской части «представляет собой один из самых деликатных вопросов в истории национально-освободительной борьбы»[88] Югославии. Фактически он выразил согласие с тезисом, который ранее прозвучал у Н. Поповича (что в югославской воинской части создалась «деликатная ситуация»)[89]. Словенский историк Б. Годеша в своей статье, опубликованной в 2011 г., дал краткий анализ финальной части боевого пути бригады[90] (когда она уже была «переформатирована»).

Хорватский историк М. Пойич в монографии «369-й хорватский полк на Восточном театре военных действий, 1941–1943 гг.: военный дневник» дал достаточно подробное описание истории 1-й югославской бригады. В его исследовании видна апология этой воинской части и ее командира М. Месича. М. Пойич делает упор на «негативное отношение к ней со стороны руководства Народно-освободительного движения и НОАЮ». Он считает, что обвинения в адрес руководства бригады, «очевидно, что и не скрывалось, исходили из нетерпимости» к ней как к «усташскому формированию». Оценивая ее боевое применение в боях за г. Чачак в октябре – ноябре 1944 г., М. Пойич считает, что командованием НОАЮ «трехдневные круглосуточные бои бригады, которая одна выполнила поставленную ей задачу против превосходящих сил противника с недостаточной поддержкой соседних частей или отсутствием таковой, не были приняты во внимание. Возможно, бригада специально была введена в бой без надлежащей поддержки, чтобы ее скомпрометировать»[91].

Румынские формирования. В современной румынской историографии прежде всего необходимо выделить ряд обобщающих работ по истории «западной кампании» – боевых действий румынской армии на стороне антигитлеровской коалиции[92]. В них подчеркивается роль румынских войск в разгроме Германии и Венгрии, отмечается особое место Румынии в антигитлеровской коалиции. При этом румынские историки указывают на ряд проблем, которые имели место во время совместных боевых действий румынских и советских войск. Так, в ряде работ выдвинут тезис о пренебрежительном отношении командования Красной армии к румынской армии.

Много внимания современные румынские историки уделяют судьбе военнопленных[93]. Исследуются особенности содержания, трудового использования, агитационной и пропагандистской работы среди пленных, взаимоотношений румынских военнослужащих с органами НКВД, проблема репатриации пленных. При этом некоторые авторы делают акцент на тяжелых и даже бесчеловечных условиях содержания румынских военнопленных в СССР. При этом процесс формирования добровольческих соединений рассмотрен поверхностно, без опоры на широкую источниковую базу.

Одним из направлений исследований современных румынских историков является изучение роли дивизий «Тудор Владимиреску» и «Хория, Клошка и Кришан» в установлении коммунистического режима в Румынии[94]. Авторы указывают на особую роль добровольческих соединений и их пропагандистского аппарата в укреплении позиций коммунистов в армии, участие военнослужащих дивизий в подавлении антикоммунистических выступлений и их важную роль в организации отречения короля Михая I 30 декабря 1947 г.

Венгерские формирования. В западной историографии участия Венгрии во Второй мировой войне исследователи подробно рассматривают вопросы военного строительства в стране в предвоенные и военные годы, участие венгерских войск в боевых действиях, особенности их взаимодействия с вермахтом, использование венгерских подразделений в анти-партизанских операциях, внутри- и внешнеполитическое положение в Венгрии, отношение населения к войне и др.[95]

Венгерская историография особое внимание уделяет