Читать книгу "Однажды и навсегда - Лаура Дэниелз"

Дальше ее поглотили рутинные больничные дела. Рабочий день прошел как обычно, и к его завершению Кэт даже забыла про неприятности со Стивом. Сам он ей не звонил — ни на рабочий телефон, ни на мобильник. Вероятно, подружка не рассказала ему про телефонную беседу с какой-то молодой женщиной. А если и рассказала, то он ведь не знал, что звонила именно Кэт, потому что она не назвала себя.

Впрочем, может, Стив и догадался, что это была я, но попросту не захотел перезванивать мне, рассудила Кэт. Что ж, так тому и быть. Сама я больше связываться с ним по телефону не стану.

По окончании работы она отправилась на стоянку, где находился ее синий «сааб», села за баранку и двинулась домой. Нового сюрприза ничто не предвещало.

Тем не менее он уже поджидал Кэт и проявился, как только она вошла в небольшой холл дома, в котором жила. Стоило ей поздороваться с консьержкой миссис Хоган, как начал разворачиваться новый клубок событий. Произнеся слова ответного приветствия, миссис Хоган вдруг добавила:

— Кстати, тут в ваше отсутствие пришла телеграмма. Но узнала я о ней только сегодня, потому что расписался за нее мой супруг. А вчера, когда я сказала ему, что вы вернулись из поездки, он и говорит, мол, на днях почтальон заходил, телеграмму принес для мисс Эшбрук. А я ему: «Что ж ты молчал, может важное что?». А он отвечает, что запамятовал, только сейчас вспомнил.

— Что за телеграмма? — с некоторым беспокойством спросила Кэт, поворачивая обратно от лестницы. В доме было всего три этажа, поэтому лифт отсутствовал.

Миссис Хоган потянулась к телефону.

— Не знаю. Сейчас попрошу мужа принести.

Набрав номер своей квартиры, которая находилась в этом же доме, но в другом подъезде, она быстро переговорила с мистером Хоганом. Вскоре тот появился собственной персоной.

— Здравствуйте, мисс Эшбрук, — произнес он, приподнимая шляпу, с которой не расставался ни зимой, ни летом, потому что, как подозревала Кэт, стеснялся лысины на макушке. — Вот послание, которое вам доставили. Недели три уж прошло. Я вместо вас расписался. Хорошо, что жена напомнила, а то бы… — Не договорив, мистер Хоган с несколько виноватой улыбкой протянул Кэт сложенную вдвое и склеенную поперек узкой бумажной лентой телеграмму.

— Спасибо, — сказала Кэт и, взяв телеграмму, направилась к лестнице, сопровождаемая любопытными взглядами консьержки и ее супруга.

Войдя в свою расположенную на втором этаже квартиру, Кэт сняла куртку с отороченным мехом капюшоном и прямо в прихожей вскрыла телеграмму. Ей пришлось раза три пробежать взглядом строчки, прежде чем она вникла в смысл короткого послания.

«Уведомляю о кончине Элинор Эшбрук, случившейся третьего января сего года в деревне Грейт-Бенсей, Норфолк. Также извещаю вас о необходимости вступления в права наследства, завещанного вам вышеупомянутой особой».

Далее шла подпись «Родни Глейзер, адвокат» и дата — четвертое января две тысячи пятого года, — а также телефонный номер и адрес электронной почты.

— Бабушка… — прошептала Кэт, опустив руку с телеграммой.

Пока она находилась в Таиланде, умерла бабушка Элинор.

Они не виделись лет семь. У них вообще были странные отношения. Но теплые. В отличие от тех, что существовали между Элинор Эшбрук и Ритой Эшбрук, матерью Кэт.

Проблема заключалась в том, что Рита приходилась Элинор невесткой. Иными словами, была женой покойного сына Элинор, Джима Эшбрука.

Род Эшбруков восходил к колонии нидерландских беженцев, которых когда-то давным-давно приютил город Норвич и которые возродили на новом месте жительства искусство производства шерстяных тканей.

Когда Йоханнес Эшбрук женился на Элинор, он был преуспевающим молодым фабрикантом. Через год у них родился сын Джим. А еще через год Йоханнес приобрел в расположенной неподалеку от Норвича деревне Грейт-Бенсей участок земли и построил добротный дом. Вскоре семья переселилась туда. И там Элинор провела всю свою жизнь, пережив и мужа, и сына.

После смерти Йоханнеса она взяла бразды правления бизнесом в свои руки, и под ее началом суконная фабрика существовала еще лет пятнадцать. Когда годы начали брать свое, Элинор с выгодой продала дело и стала жить в собственное удовольствие.

Невестку Риту она невзлюбила по той причине, что из-за нее Джим не захотел заниматься семейным бизнесом.

Рита и Джим познакомились в летнем молодежном лагере, еще будучи старшеклассниками. Любовь между ними вспыхнула как сноп сена от случайной искры. С той разницей, что чувства пылали гораздо дольше, чем сухая трава.

Рита собиралась стать травматологом. Немного поразмыслив, Джим пришел к выводу, что подобная профессия ему тоже подходит, и отправился вместе с Ритой поступать в медицинский институт. Как ни странно, Йоханнес не стал отговаривать сына от идеи стать врачом. Зато Элинор просто кипела от негодования. Ведь в мечтах она видела Джима продолжателем дела отца, успешным бизнесменом. Но тот избрал иную стезю, и, по мнению Элинор, виновата во всем была девица, вскружившая ему голову.

Однако, несмотря на уговоры матери, Джим не только поступил в мединститут, но и с блеском окончил его, действительно став травматологом — в отличие от Риты, которой педагоги посоветовали сменить направление учебы, в результате чего стены института она покинула с дипломом офтальмолога.

Насколько было известно Кэт, за всю жизнь Элинор и Рита виделись раза три. Впервые это произошло на свадьбе Джима и Риты, второй раз на похоронах Йоханнеса и третий — на похоронах самого Джима, который умер от заражения крови, случайно поранившись во время операции.

Кэт с бабушкой Элинор встречалась гораздо чаще — как правило, в деревне Грейт-Бенсей, куда дочурку привозил Джим. Но так было лишь во время обучения Кэт в начальных классах. А в старших она частично занималась даже летом, серьезно готовясь к поступлению в тот самый институт, где прошли студенческие годы ее родителей.

Потом и она стала студенткой, а по окончании института начала работать в одной из лондонских клиник, в отделении интенсивной терапии. В течение нескольких последних лет они регулярно беседовали с бабушкой Элинор по телефону, но лично не встречались по причине большой занятости Кэт. Зимой между ними возник уговор, что уж нынешним летом они непременно увидятся. Кэт обещала провести отпуск в Грейт-Бенсее.

И вот некто по имени Родни Глейзер сообщает ей, что бабушка Элинор скончалась.

Кэт еще раз прочла телеграмму. В тексте была фраза, которую она отметила про себя, но оставила на потом.

«Также извещаю вас о необходимости вступления в права наследства, завещанного вам вышеупомянутой особой», — прочла еще раз Кэт, скользя взглядом по строчкам. Ах, бабушка…

Прислонившись к стене, она закрыла глаза, и по ее щеке поползла слеза. Элинор Эшбрук была сложным человеком, и характер ее многие считали непростым, но Кэт все равно любила ее. И ей трудно было поверить, что бабушки нет… уже почти месяц!