Читать книгу "Хочу тебя жестко - Анна Шварц"

отойти от двух вещей - от понимания, что этот садист-ублюдок едва не заставил меня впервые получить оргазм, и от ценника на его занятия. И я даже не знаю, что мне переварить первым. — Как по мне, вы стоите неоправданно дорого.

— Мое время. — поправляет меня он, совершенно не поведясь на двусмысленное “вы стоите”. — Оно действительно стоит дорого.

— Неоправданно.

— Неоправданно его было тратить на тебя, Цветкова. Я бы быстрее научил чему-то глупую бродячую собаку. Она смотрела бы на меня благодарными глазами и виляла хвостом, а не огрызалась.

Я задумчиво смотрю на стенд с интимными игрушками. Там красиво лежит черненькая плетка, мягкая часть которой свернулась, словно змейка на прозрачной полке. Вот бы этой плеткой сейчас кое-кого отходить... Я чувствую тепло в груди, когда представляю плачущего профессора, на коже которого алеют полосы. Мои зубы скрипят, потому что я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не представлять более жуткие способы расправы. Например, его жестокое удушение этой плеткой.

— Я не буду вам платить. — сообщаю я, немного успокоившись. — Это вы еще должны мне доплатить за моральный ущерб от ваших занятий.

Он в ответ небрежно разворачивает, задев ногой, мой стул и какое-то время рассматривает меня все с тем же пренебрежением в глазах. Его руки скрещены на груди, а поза расслаблена. Я стараюсь не думать о том, где были пару минут назад пальцы, которыми он сейчас отбивает задумчиво ритм по предплечью.

— Что? — не выдерживаю я его молчания. — Я все сказала. Развязывайте меня и я пойду домой.

— Я думаю над тем, какую из твоих частей тела охотнее купят на черном рынке. Если не можешь расплатиться - придется что-то продать. Например, твой ненужный болтливый язык.

— Очень смешно.

— Я не смеюсь. Это единственное, что у тебя шустро работает. За чайную ложку твоих мозгов, мне, например, ничего не заплатят.

— Знаете, огрызаетесь вы лучше, чем преподаете. — не выдерживаю я. — Я отдам вам деньги только в том случае, если за курсовую вы мне поставите пять баллов...

Мой уверенный голос затихает, когда профессор наклоняется ко мне. Моя попытка отодвинуться терпит провал, потому что за спиной у меня стул, а пальцы профессора проскальзывают под мой ошейник и тянут вниз, нагибая меня в унизительном поклоне.

— Ты предлагаешь мне взятку, Цветкова?

Кажется, мои нервы уже не выдерживают. Я готова завопить от его манеры обращаться со мной, как неожиданно слышу тихий щелчок замка. Я поворачиваю голову к двери в тот момент, когда в магазин заходит какой-то парень в красно-синей ветровке, покрытой каплями, кепке, нахлобученной на объемные кудрявые волосы и с огромной коробкой в руках.

Он замирает на пороге, уставившись на нас.

— Я помешал? — вылетает у него один-единственный вопрос, а профессор усмехается, отпуская меня и выпрямляясь.

— Нет. Ты что тут делаешь ночью?

— Тогда - привет. — кивает он мне, а я медленно киваю в ответ. Боже, как стыдно-то. Он молодой парень, примерно моего возраста, и если он учится в том же институте... я опозорюсь, повстречавшись однажды с ним. Тем временем блондин, не замечая мои моральные мучения, ставит коробку на стол и продолжает: — Я с девушкой поссорился и она меня выгнала. Решил переночевать в подсобке и заодно завести товар. Можно?

— Валяй. — отвечает ему профессор. — Только не забудь ключи вытащить из двери, чтобы Рита с утра зашла.

— Без проблем. — парень достает из кармана куртки канцелярский нож и втыкает его в коробку. Тот с треском ломается и блондин тихо матерится, принимаясь раскурочивать коробку руками. — Кто такое дерьмо делает? Третий нож уже меняю. И тут, кстати, угол немного помяли.

Он достает беленькую коробку с нарисованным на ней синим вибратором и трогает пальцами смятый уголок.

Я чувствую ,как начинаю краснеть, когда до меня доходит, что у него там еще может быть. Как этот блондинистый может оставаться таким спокойным, словно колбасу выгружает?

— Ничего. — слышу я голос профессора. — На это можно будет сделать небольшую скидку.

Я попала в кружок полных извращенцев...

Следующим парень вытаскивает несколько мотков веревки, вроде той, которой я привязана к стулу, и его взгляд тут же падает на мою руку.

— Кстати, на сайте несколько отзывов, что эта веревка очень легко перетирается и распускается. А еще кто-то написал, что она травмирует кожу, но я чую, что это просто криворучка без навыков. Как тебе? — я поздно понимаю, что парень обращается ко мне, и сначала удивленно моргаю. Он кивает на подлокотник. — Я про ощущения. Не трет?

— Немного трет. — ошалело выдыхаю я.

— Серьезно?

— Врешь, Цветкова. — произносит профессор, наклонившись, и отодвинув с моего запястья в сторону веревку. — Ты уже два часа привязана, но кожа едва покраснела.

— Может, вы на себе попробуете? Тут темно. — сквозь зубы отвечаю я. — Включите нормальный свет - и увидите, что у меня скоро кожа протрется.

— Дай-ка, гляну. — вмешивается блондин и подходит ко мне, включая на телефоне фонарик. Он наклоняется, стряхнув с куртки россыпь капель на мои обнаженные ноги и плечи, и я ежусь от холода. — Слушай, и впрямь трет. У тебя кожа отекла. Я сейчас принесу тебе мазь.

Парень уходит в подсобное помещение, а я мрачно смотрю на профессора. Он же смотрит на мои руки с таким бесстыдным равнодушием, что мне хочется вручить ему повестку к психиатру. Мне кажется, что он и впрямь садист, без шуток.

— Развяжите. — требую я. — Вы же убедились, что мне больно?

— У тебя слишком нежная кожа. — парирует профессор, одним движением распустив плетение на моей руке, и я, наконец, со стоном сгибаю ее в локте, потирая горящие красные полоски.

— В таком случае свяжите себя и убедитесь, что виновата не моя кожа. Она никогда не была излишне нежной.

— Реально лучше попробовать на тебе. — произносит тот блондинчик, возвращаясь обратно и протягивая мне тюбик с охлаждающей мазью. — Если веревка действительно фиговая - я лучше сейчас от нее избавлюсь и уберу с витрины, пока не посыпались новые плохие отзывы.

Я молча втираю мазь, чувствуя облегчение. Не знаю, кто этот блондинчик - но из всех встреченных в этом секс-шопе людей, он самый приятный и заботливый. Меня даже не отталкивает тот факт, что он