Читать книгу "Ловцы запретных желаний - Татьяна Олеговна Воронцова"

расстегнула еще одну пуговицу. Потом еще одну. Константин стоял неподвижно. Грудь его ритмично вздымалась от дыхания под тонкой тканью рубашки, и это вдруг расстрогало Алину до слез. Качнувшись вперед, она припала к нему – он по-прежнему не шевелился, как будто его коснулась волшебной палочкой фея, – провела пальцами вдоль брючного ремня, зацепилась, подергала. Константин легонько кивнул.

– Я хочу раздеть тебя, – прошептала она, с удивлением обнаруживая, что это правда. И добавила: – Ни разу в жизни я не раздевала мужчину.

– Я тоже, – серьезно откликнулся Константин.

– Что?

– Ни разу в жизни я не раздевал мужчину.

Несколько секунд она молчала, потом со смехом ударила его кулаком по плечу.

– Ах ты!..

На цепочке действительно обнаружился крест – полированный, гладкий, ничем не напоминающий православное распятие. Алина провела по нему кончиком пальца. По коже рядом с крестом. Опять по кресту. Ей нравилось юношески стройное тело стоящего рядом мужчины. Разглядывая рельеф мускулов на его руках и плечах, она вдруг подумала о том, что он старше нее на двенадцать лет. Двенадцать лет…

– Моя очередь спрашивать, – шепотом сказал Константин.

Ей стало не по себе.

– Каким был человек, которого ты полюбила первым?

Неожиданно для себя она засмеялась.

– О господи! А я-то думала… Ну, ладно. Я училась в девятом классе, а этот мальчик в десятом. Знаешь, действительно странно. – Она ненадолго задумалась. – Он был не очень похож на других – на тех, кто нравился мне после. Похож телосложением, но не похож… мастью, что ли. Меня всегда привлекали высокие и худощавые, вот как ты, и обязательно брюнеты, в крайнем случае шатены, а он был блондин. Единственный блондин в истории моих увлечений.

– Первый и единственный.

– Да. Брюнеты, безусловно, ярче и интереснее. Темные брови, темные ресницы – все это очень эффектно. Но тот блондин был тоже хорош. Когда он шел по школьному коридору в компании одноклассников, невозможно было не залюбоваться. Собственно, виделись мы только в школе. Я знала, где он живет, но не встречала его во дворе. Быть может, он предпочитал гулять в Останкинском парке или на ВДНХ. Начитавшись Цвейга и Дюма, я на полном серьезе вообразила, что настоящая любовь непременно должна быть несчастной, и принялась честно страдать. Прошел мимо и даже не посмотрел! А вчера вообще пренебрежительно усмехнулся! И все в таком духе. Моя подруга была в восторге, любовная драма разворачивалась прямо у нее на глазах. Однако для постоянного притока эмоций требовались события, все равно какие. И я написала своему избраннику письмо. Думаю, ты представляешь. Выждала несколько дней и позвонила ему по телефону. Подруга была со мной, вернее, обе мы находились у нее дома. Разговор получился в высшей степени дурацким. Парень хмыкал, мычал, запинался и, несмотря на всю свою вежливость, не мог скрыть досады. Ну, еще бы! Представь: вместо нормального человеческого знакомства тебе предлагают какой-то вывихнутый вариант «Письма незнакомки». И что со всем этим делать? Он понятия не имел, кто я такая и откуда взялась.

– Что же он сделал в итоге? – с интересом спросил Константин.

– Записал номер моего телефона. Обещал позвонить, – Алина улыбнулась, – и не позвонил.

– Ты расстроилась?

– Не особенно. То есть это я сейчас понимаю, что почти не расстроилась, тогда же мне полагалось терзаться, убиваться и проливать горькие слезы. Что я и делала со свойственной мне добросовестностью.

Лежа рядом, почти раздетые на велюровом покрывале кофейного цвета, они молча смотрели друг другу в глаза.

– Это не любовь, Алина.

– Знаешь, я не уверена, что в моей жизни было чувство… или состояние… или отношение… которое ты назвал бы любовью. Мне кажется, у тебя довольно своеобразное понимание вопроса.

Он не ответил. Неторопливо снял с нее оставшуюся одежду, коснулся губами сомкнутых век, словно успокаивая, внушая безмолвно «все будет хорошо».

И да – все было хорошо. Даже слишком хорошо для первого раза.

4

Он поймал на себе взгляд сидящей на другом конце стола Ольги – взгляд, в котором читалось напряженное любопытство, – улыбнулся и повернул к ней стоящую рядом бутылку, предлагая обратить внимание на этикетку. Ольга вопросительно вскинула бровь. Константин энергично кивнул в знак одобрения. Повернулся к производителю.

– Стоимость?

– Двенадцать евро за бутылку.

Переглянувшись с Игорем, Константин скорбно вздохнул.

Он догадывался, что Алина сейчас думает только о том, кто и что про них думает, но сам в глубине души был абсолютно уверен, что никто про них не думает вообще. Никто, кроме Ольги. Но с этим надо было просто смириться, как с неизбежным злом.

При посадке в машину они случайно оказались рядом на заднем сиденье «форда», а Ольгу и Ростислава – вот уж повезло так повезло! – Георгиос и Леонидас увлекли за собой в «BMW». Водитель включил радио. Греческую музыку не спутаешь ни с какой другой. Вечерами сидеть на террасе, пить Метаксу, слушать эти песни, глядя на виноградник, покрывающий южные склоны Вермиона, – и так всю жизнь, до конца дней своих, да…

Едва вереница из трех авто выехала на большую дорогу, рука Алины скользнула Константину под рубашку, и он почувствовал, как острые ноготки вонзились в кожу чуть выше поясницы. Губы сами собой растянулись в улыбке. В многозначительной улыбке заговорщика, преисполненного сознанием дерзости существующего заговора.

– У меня синяк на шее, – еле слышно выдохнула Алина.

Синяк? На шее? Ах, да. Он поцеловал ее вчера в постели, и поцелуй перешел в укус. Поэтому волосы ее сегодня распущены.

– Теперь ты решила сделать мне синяк на спине? – повернув голову, так же тихо произнес он.

Алина злорадно улыбнулась.

– Не синяк, а…

– …кровавую рану?

Притворный ужас в его глазах раззадорил ее, ногти рванули кожу. Но он был готов и не подпрыгнул до потолка, наоборот, расслабился и обмяк на сиденье, как будто собирался вздремнуть. Сидящий рядом с водителем Виктор самозабвенно упражнялся в английском, Янис слушал, глядя на дорогу, и время от времени кивал. Музыкальное сопровождение делало ситуацию еще более комичной.

– Я сейчас закричу, – прошептал Константин с блаженным видом.

– Не смей.

Ясное дело, он не посмел. Но вздохнул с нескрываемым облегчением, когда пришло время выгружаться перед воротами последнего на сегодня винного заводика и двигать вслед за греческими товарищами на дегустацию. Алина чувствовала себя великолепно и не могла, просто не могла стереть с лица ликующую улыбку, несмотря на то, что улыбка эта почти наверняка служила пищей для чужих фантазий. Зато два часа спустя, после обеда, в кафе за порцией мороженого и бокалом белого вина скромненько так смотрела в свою тарелку и лишь изредка роняла слово или