Читать книгу "Здравствуйте, дорогие потомки! - Анастасия Каляндра"

стольком можно было поговорить!.. Что прос-то жуть!.. Ведь нам даже и мультики одни и те же нравятся!.. Это я у ней по глазам вижу. Но зато!.. Зато я смог спросить её — придёт ли она ещё и… И она сказала "да"!.. Она сказала, что завтра, возможно, придет с мамой в это же время. Я ли-ко-вал!.. Я даже не знаю — чего же со мной происходит такое?.. Но мне-ее, вдруг так хорошо стало!.. Прям, как когда только покушаешь. И даже мысли пришли — глупые такие… что — вот, я, уж если бы и хотел себе завести однажды жену, так вот именно такую!.. Ведь она — на год старше… А значит — мудрее… А значит — она мне, если что, с уроками поможет… Но мама меня уже зовёт… В третий раз зовёт зубы чистить… И спать. Но, ладно. Романтику так просто не убъешь! Завтра напишу, как пройдёт встреча!.. Спокойной ночи, потомки!

24 октября.

Ну, здравствуйте, потомки… Что ж. Даже и не хочется вас так огорчать… Как огорчило меня сегодня жестокое стечение обстоятельств. Очень жестокое. Жесто-кое, жес-то-кое сте-че-ние!.. И жес-токих обстоятельств! Сегодня пошёл дождь. Сильный дождь идёт во дворе. И я тоже хочу пойти, очень очень хочу пойти туда же во двор!.. Что мне дождь?.. Дождь мне — ничего. У меня и резиновые сапоги есть. А мама не отпускает. Мама считает, что я промокну. И заболею. А то, что я теперь заболею, явно, от грусти?.. Так это — ничего? Можно, да?.. Я о-чень хочу во двор!.. Ведь она, наверняка уже там! И прыгает, наверное, с горки, совсем в одиночестве. А я не могу выйти… Не мо-гу-уу!.. Аж кричать хочется! Кричать и плакать!.. Вот, вчера не стал, когда палец поранил, а сегодня — уже, вот-вот и не выдержу!.. А там дождь… Ну, что — дождь?.. Пустяковый дождь… Всего-то льёт… Ну и льёт. Можно же с зонтиком выйти?.. Как, главное, мне с утра в школу вставать и идти — когда холодно… Так всё. Никому меня не жалко. А тут — жалеют меня они…

Она, наверное, думает, что я уже умер. Не мог же я, просто так взять и не прийти?.. Я же человек — человек слова… И дела. Она, наверное, считает, что я вчера просто стерпел, когда упал при ней сильно. И виду не показал. А я когда только в дом зашёл — так сразу, наверное, и в обморок упал!.. И увезли меня в больницу, и долго боролись в реанимации за мою жизнь… А я всё кричал на всю реанимацию, что: "это — ничего!.." И даже не плакал. А потом — я умер и меня увезли далеко на кладбище… И потому я из такой дали и не смог сегодня прийти. А иначе ведь я бы точно пришёл! И так мне жалко себя стало, пока я это за неё думал — о том, какой я бедный, и больной, и стойкий, и не заплачущий, что аж плакать захотелось!.. А она, наверное сидит там сейчас под дождём, и ждёт… Ведь она — тоже не могла не прийти!.. Я даже к окну подходить не решаюсь — ведь так она может увидеть, что я здесь стою — весь целый и здоровый у окна, и даже не в бинтах и без капельницы… А она, бедная, наверное продрогнет там под дождём совсем без меня… А завтра сляжет в реанимацию из-за воспалений лёгкого!.. Точно сляжет! И будем мы с ней — как Ромео и Джульетта… Совсем, совсем. У них там, тоже что-то… как-то так же было. Умрём с ней в один день… Она — в одной реанимации, а я — в другой. Ведь, может — у меня теперь на нервной почве, ещё мой порез спрогрессирует!.. Ещё неизвестно — чем это всё закончится!.. Ведь я-то креплюсь — но всё равно — больно было… Вот так вот грустно всё может закончиться! А ведь я мог бы прос-то надеть резиновые сапоги!.. Я буду читать… Я буду читать, всё, всё, что нам задали — и что сейчас задали, и что раньше задали, и что ещё зададут!.. Добью себя окончательно! Я даже то, что уже прочитал… и что уже несколько раз прочитал — всё равно читать сегодня буду!.. Скорбь — она такая…

Дорогие потомки. Вот, что я вам скажу. Я даже не знал… Не знал и не догадывался до сегодняшнего дня, о том, что книжки бывают не только как те взрослые люди, что тебя наставляют и отчитывают, и учат какой-то морали… но ещё и как друзья. Не только как учителя и ругатели — но и как настоящие друзья, которые тебя понимают. Я только сегодня это понял. Случайно. Я хотел себя наказать за то, что я такой непутевый, и назначил себе в наказание чтение. Но, вот представляете?.. Я взял одну книжку — и там было так чудно написано про какого-то ёжика, котрый друга искал, что я аж сразу подумал, что это про нас с Аней пишут!.. Вот — так же грустно и жалко было… А ещё… А ещё я прочёл рассказ "Девочка на шаре", и сразу же подумал, что… Что это всё про нас. Хотя это было написано давно — мне показалось, что мальчик из этого рассказа меня совсем, сов-сем понимает… Точнее — понял бы, ведь с ним случилось — почти то же!.. И значит — я не один. Не совсем один сижу здесь, в залитой светом лампы квартире, посреди дождя, который идёт над всем двором, и над всем районом, и наверное — над всем миром… И папа того мальчика, наверное, меня тоже бы понял. Раз понял он и своего сына. И потом я читал ещё какие-то книжки и истории… Про всё рассказывать будет долго. Но где-то, хоть где-то, в каждой почти, я нашёл что-то и про себя. Вот, совсем про себя!.. Как будто прямо с меня писали! А ведь это писали давно… И значит — что это лишь только я сейчас начинаю их, эти книжки сам понимать. Но чувство такое — как будто бы где-то взяли и поняли меня. Вот так вот интересно… Выходит. И я даже подумал, подумал, и придумал, что мне хорошо бы тоже написать какую-нибудь такую книжку — про девочку и про дождь, который к ней не пускает… И про резиновые сапоги, которые легко