Читать книгу "Камни тоже плавают - Михаил Константинович Зарубин"

канал не сунуться. Надо мост искать. И куда теперь? Направо? Налево? Направо ничего путного не видно. Канал длинный, хотя и теряется в туманной дымке, но с километр видно. Мостов нет.

Слева я притопал. Там канал загибается. Точнее не загибается, а искривляется. А все равно, далеко не видно и всё тут! И оттуда спонсоры до меня-душегубушки приперлись…

Вывод? Опять налево — русским витязям только налево. Аккуратненько. И лучше отойдя за развалины. Чтоб не видно было. Обойду поворот и там тихонечко повыглядываю.

Обошел. Выглянул. Опять стою. Опять смотрю.

Мост. Каменный. С той стороны какой-то чел с ребенком чапают. Дворняга ссыт у опоры. Тетка ведра потащила. На анахроничный вид, платок и деревянные ведра уже не пялюсь. Примелькалось.

За мостом в дымке громада здания.

Возле моста ветерок треплет вмерзшую в наледь бумажку. Вроде газету. Попробовать потихонечку до нее доковылять? Посмотрим.

Высунулся из-за угла. Стою. Жду. Внешне спокоен, а в душе стрекача дать готов. Прохожим на той стороне на меня похрен. Спешат по делам. Это радует. Значит, не выделяюсь.

Ладно, хватит ссать. Двинулся. Отодрал.

— Ржевскому молчать! Тетка и собака утопали по своим делам. Нетронутыми.

Газету отодрал. От мостовой. Не «Правда», и не «Труд»… Видимо не того не другого уже не осталось. Давно газеты не читал. Может и правда нет уже. Какие-то «Биржевые новости». 1904 года. Февральские.

И все через яти! Ять их ети… Питерские, точнее буржские.

Про войну какую-то с Японией. Не понял, опять острова, что ли делят?.. Вроде вчера тихо было. Хотя не слежу. Давно не слежу. А Россия постоянно где-нибудь воюет.

Про подписку… Это понятно, не впаришь — не проживешь. Но цены смешные — 10 рублей. Если червонцев только. Золотых. Шутка. Хотя с этих станется — реконструкторы, тоже мне…

Про театры и выставки…

И не слова о котировках. Угу, биржевые… новости.

Понятнее не стало. В голове хрень и сумбур. Даже закрались сомнения о моём попадалове, точнее попаданчестве. Только не понятно куда. Всё, что помню о столичном дореволюционном Петербурге и пройденные руины как-то категорически не сочетаются друг с другом. В голову торкнулась мысль даже об альтернативном дореволюционном постапокалипсисе…

Хотя, понимаю, и то, и это полный бред. Современные сказки для взрослых. Невозможно попаданчество. И время не движется вспять. И альтернативных миров нет.

* * *

Походкой делового человека

Понимаю, что ничего не понимаю. Когнитивный диссонанс, однако. Мозг не может адекватно оценить окружающее пространство. Тут думать надо…

Думать долго можно, но это вредно — тело, побаливает, ноги подмерзают, да и кушать хочется. Поэтому по заветам великих Укров, решил немного поскакать. Не, не на месте, а к людям. И без кастрюли, естественно.

Поскакал из этих трущоб. Потихоньку, естественно. Шагом не очень спешащего, но делового человека. По мосту через канал и вырулил на широкую такую улицу. Почти проспект Абая — в зародыше конечно.

Иду, смотрю, отвисшую челюсть, пытаюсь не сильно заметно придерживать. Понимаю, что палюсь, но ничего с собой поделать не могу. Ну, вот скажите, как реагировать, когда мимо возок проезжает? С лошадью! Я лошадь-то раз или два в жизни видел. И то вареной, в бешбармаке! А тут уже четвертый тарантас с этой живностью.

Или пехота с мосинками строем прет? В городе! Да еще в папахах! И гармонично, заразы, смотрятся! Аутентично обстановке. Не то, что я.

На витрины без смеха или боли глядеть невозможно. Сначала цены смешили. Рублики, копейки, полушки какие-то. Потом объявления читать стал. Через яти продирался, через переносы. Еле смысл дошел. Маркетологи отдыхали. Да и лингвисты-филологи, тоже.

«В сём доме продажа чая», «Пилюли Ара», «Патъ Пампадуръ», «Нитки Зингер»……

Реклама необычная. Почти вся на русском. Изредка на латинице. Пару раз вроде французский попался. Раз — немецкий и иероглифы.

Но речь-то вокруг русская! Только велеречивая какая-то, как патока. Но это полбеды. Привык быстро. Отсмеялся.

Впечатлений навалом. Всё необычно, всё глаза режет, цепляет. Небедно одетых много гуляет, вроде и крестьяне туда-сюда шуршат, в лаптях. Лоточники всякую мелочь торговать пытаются. Служивые… Группами победнее и побогаче в одиночку спутниц выгуливают. Стайки мальчишек как воробьи шныряют. А вот пролетариата не видно.

Многолюдно. Но не как у нас, у нас все сами по себе, в себе. А тут лица открытые, не замкнутые. Эмоции читаются.

У нас такого уже давно позволить умные люди не могут. Спрятал себя поглубже, масочку натянул, а из «скорлупы» только дома вылезти себе иногда позволяешь…

Так бы, наверное, еще б и топал восторженным нихрена не понимающим туристом-болванчиком, если б служивые ко мне свои стопы не направили. Странные служивые. Тоже в шинелях, только в разных. Оба без винтовок и с шашками. Ну, или как там этот переросток ножа называется? Палаш? Сабля? Ага, вобля!

Служивые, ряженые или какие, но взгляд у них цепкий, оценивающий, профессиональный: какие грешки за тобой и сколько должен. А у меня два грешка на душе отдыхают вечным сном, это если от девочки попытаться абстрагироваться. И ствол в кармане. Короче, кто б эти служивые не были: полицейские, жандармы или там гвардейцы кардинала — не желательно нам пересекаться. Не желательно! Но и дергаться тоже не стоит. Догонят, потом уже точно не отбрешешся. Поэтому морду лица кирпичом и топаем, топаем, топаем, не меняя маршрута.

Когда один из них, молодой, вдруг рванул как Усейн Болт в мою сторону, а второй, постарше да посолиднее, заорал: «Стой шельмец!» я, честно, даж присел, дернулся и… смирился. Отбегался. Не убегу. От этих уже не убегу. Люди шарахнулись в стороны, а я стою, жду. Потею.

Только спринтер мимо пролетел как болид. Запахом чеснока обдал, сапожищами пробухал и дальше поскакал, рысак орловский. Второй, с медалькой на черной шинели, подходит. Жду, в комок собрался.

Нервы как струны. Обнаженные. Тронь — порвутся. А эта морда еще и головой кивает так снисходительно:

— Сударь, ну нельзя быть таким!..

Шаг. Моё сердце замирает. Пропускает удар.

— Эта шельма уж чуть в карман не запрыгнул. А вы ворон ловите-с!..

Шаг. Забываю дышать.

— Потом жаловаться будете-с. Царская полиция, дескать, зря свой хлеб ест!

Стою. Язык к нёбу присох. Сердце бухает так, что, шапка на голове подпрыгивает. Стою и вякнуть ничего не могу. За заботу б поблагодарить что ли? Не могу!..

— Сударь, вы б карманы проверили. Не спёр бы малец чего. Петро-то его догонит, но и скинуть тот может вещички. Потом не найти. Проверьте карманы-с, сударь!

Ну и я, как дурак, сунул руки в карманы и… вытащил револьвер. Ну ничего там другого не было.