Читать книгу "Параноик - Андрей Горенков"

первую очередь интересует шум в ушах. Если шум субъективный и не является следствием физиологического заболевания, значит, я могу не беспокоиться?

— У вас нарушена работа центральной нервной системы. Это веский повод для беспокойства.

— Могу ли я подумать несколько дней, какой вариант лечения мне выбрать?

— Подумать вы можете, но помните — ни в коем случае нельзя затягивать с лечением.

Всю дорогу домой я думал: «Может, вообще ничего не делать? Что случится, если я не буду обращать внимания на это расстройство? Я же живу с ипохондрией, и мне это не доставляет никакого дискомфорта… А как же истощение нервной системы? Может ли это привести к ухудшению моего здоровья?.. Ну да, у меня есть тремор, я давно это заметил… Пройду лечение, потрачу деньги, а потом окажется, что не было необходимости во всём этом… Или не пройду лечение, а через несколько лет появятся серьёзные осложнения… На днях решу, какое лечение выбрать».

7.

Когда я вернулся домой, Лиза спала на моей кровати. Я не стал её будить. Примерно через час она проснулась.

— Я делала уборку в квартире, — сказала Лиза заспанным голосом, — а потом решила немного подремать, — она зевнула. — Как только легла, так сразу и уснула… Мы идём на набережную?

— Да, — сказал я. — Ты готова?

— Готова. Можно я надену одну из твоих толстовок?

— Можно.

— Ещё мне нравятся твои солнцезащитные очки.

— Бери, что хочешь.

— Мы пойдём пешком или поедем на такси? — спросила Лиза, надевая толстовку.

— Мне без разницы.

— Тогда пешком.

Лиза собрала волосы в пучок и надела капюшон на голову и солнцезащитные очки.

Путь до набережной занял около часа. Мы постреляли из пневматического ружья по мишеням на аттракционе. Лиза сняла обувь и походила босиком по песку. Она предложила мне тоже походить босиком, но я отказался и сказал ей: «В песке может оказаться острый предмет или что-нибудь похуже». Я купил Лизе сахарную вату и мороженое, как и обещал. Мы сели на лавочку. Лиза по очереди кусала сахарную вату и мороженое. Примерно в девятнадцати метрах от нас сидел мальчик. Рядом с ним загорали его родители. Он копал красным совком песок, которым наполнял белое ведёрко с синей ручкой.

— Послушай, — сказала Лиза, — позавчера ты говорил про подготовку к экзаменам, а вчера про то, что ты решил на кого пойдёшь учиться, но так и не сказал на кого.

— На авиаконструктора, — сказал я.

— Почему именно на авиаконструктора?

— Хочу попробовать создать самолёт, который будет абсолютно безопасен.

— Ты думаешь, что это возможно?

— Не знаю. Надеюсь, возможно.

— Как тебе пришла такая идея?

— Я много раз слышал про авиакатастрофы. Люди летели домой, или на отдых, или в командировку. Они не были готовы к смерти. Они строили планы, не подозревая, что сейчас самолёт рухнет на землю, а их жизнь оборвётся. Это несправедливо.

Наступило молчание. Лиза продолжала есть сахарную вату и мороженое. На меня напала тоска. Через пару минут Лиза сказала:

— А ты сам летал на самолёте?

— Никогда, — сказал я.

— Ты же понимаешь, что вероятность падения самолёта очень маленькая.

— Конечно. Но в то же время я понимаю, что самолёт, летящий на огромнейшей высоте, в любой момент может стать неуправляемым.

— Тебя пугает расстояние от земли, на котором находится самолёт?

— Меня пугает предвидение тотальной беспомощности в опасной ситуации и осознание того, что я не смогу никак повлиять на исход события.

— Бедный параноик, — с улыбкой сказала Лиза, облизнув мороженое. — Что тебе говорят твои друзья, когда ты им рассказываешь подобное?

Не успел я ответить, как Лиза вскочила с лавочки, выбросила палочку от сахарной ваты и недоеденное мороженое в мусорку возле лавочки, схватила меня за руку и потащила за собой.

— Что случилось? — спросил я.

— Потом объясню, — сказала Лиза. — Нам надо срочно уходить.

Пройдя около тридцати трёх метров, я услышал, как кто-то бежит в нашу сторону, топая тяжёлыми и громкими шагами. Отпустив мою руку, Лиза крикнула: «Бежим!». Мы побежали в сторону кафе, возле которого стояли таксисты. Шаги приближались. Преследователь бежал намного быстрее нас. Поняв, что убегать бессмысленно, я остановился, обернулся и снял рюкзак. Преследователь был одет в чёрный плащ, чёрную рубашку, чёрные брюки и чёрные ботинки. Я приготовился бросить рюкзак ему в лицо, но один из прохожих сбил его с ног, толкнув в плечо. Преследователя повело в сторону, и он ударился головой о фонарный столб. Я крикнул прохожему: «Спасибо!», развернулся и увидел Лизу на стоянке перед кафе, стоявшую возле такси. Она махала мне рукой. Я подбежал к Лизе.

— Садись, — сказала она.

Мы сели в такси.

— В музей антропологии, — сказала Лиза седому таксисту.

Всю дорогу Лиза молчала и смотрела по сторонам. Я не хотел вести разговор при таксисте, поэтому тоже молчал.

8.

Мы подъехали к музею.

— Закрыто, — сказала Лиза, попытавшись открыть входную дверь музея. — Сколько сейчас времени?

— Сейчас самое время всё объяснить, — сказал я.

— Хорошо, — сказала Лиза, облокотившись о дверь. — Человек, который бежал за нами на набережной, работает на моего отчима. Я видела его несколько раз в нашем доме. Он мог сообщить о нашем местоположении и о том, как ты выглядишь, до того, как я его заметила, поэтому я попросила таксиста отвезти нас на другой конец города, подальше от твоего дома. Нельзя, чтобы они узнали, где ты живёшь.

— Кто они?

— Люди, которые работают на моего отчима.

— Я всё равно ничего не понял.

Лиза глубоко вздохнула, осмотрелась по сторонам, затем сказала:

— Тут недалеко есть пруд. Пойдём туда, я тебе расскажу всё с самого начала.

Пруд находился в центре парка, расположенного напротив музея. Возле пруда не было людей. Лиза села на траву, посмотрела на меня, затем сказала:

— Садись.

— Нет, — сказал я. — В траве могут быть насекомые. Не хочу, чтобы по мне ползали жуки или муравьи.

— Ты серьёзно?

— Да.

— Как хочешь, — сказала Лиза, усмехнувшись.

Она повернулась лицом к пруду и начала рассказывать:

— Мы переехали с мамой в этот город около двух лет назад. Жили мы в маленькой съёмной квартире. Мама работала в кафе поваром. Она мечтала открыть своё кафе с одноместными кабинками, о котором я тебе рассказывала сегодня утром. Она должна была стать поваром в этом кафе, а я официанткой, — в её голосе появился еле заметный надрыв. — Примерно через полгода после нашего переезда мама познакомилась с моим отчимом. Он пришёл пообедать в кафе, в котором работала мама. Ему очень понравился сырный суп, приготовленный мамой, и он попросил официанта позвать её, чтобы лично похвалить. Увидев мою маму, он предложил ей бросить работу