Читать книгу "Лилит. Злое сердце куклы - Артур Гедеон"

«Не пей, Иванушка, козленочком станешь!..» Зеленые глаза Аленушки казались абсолютно живыми, мимике сказочной героини могла позавидовать любая драматическая актриса.

– Хороша наша Аленушка, правда? – спросили рядом.

Павел Константинович обернулся. Вопрос задала пожилая женщина, сотрудница театра, следившая за порядком.

– Очень хороша, – согласился Павел Константинович. – Да все они хороши. Но ведь это не театральная кукла как таковая?

– Нет, конечно, это образец. «Идеал», как говорит наш Савва Андронович. А с него он уже потом создает куклу для сцены. Где они только ни побывали, его куклы: и в Англии, и во Франции, и в Италии. В Америках, даже в Японии. Вот где они всех удивили. Знают японцы толк в куклах, так сказал наш директор. Он сам возил выставку в Японию.

Оскомин про себя усмехнулся: ну, понятно, куда же выставка без директора? Тем более в Японии.

– И пять спектаклей с выставкой возили. Полный аншлаг был, как наш режиссер сказал. А теперь куклы к нашим деткам вернулись. Теперь пусть свои порадуются.

– А он сейчас здесь, ваш кудесник? – спросил Оскомин.

– Кто, Савва Андронович?

– Да, художник, кукольник?

– Не-ет, – скептически протянула смотрительница. – Он тут редко бывает. У него дом за городом, старенький, но просторный. Там, как наши говорят, у него большая мастерская, а тут – угол, не развернешься. Куклы-то вон какие! Гиганты.

– А как бы мне его найти, вашего Беспалова?

Она вздохнула:

– Адрес только директор может сказать. Он сейчас здесь. Должен быть на месте. Кабинет на первом этаже.

– Благодарю, – учтиво поклонился Оскомин.

– Куклу решили заказать? – в спину ему спросила смотрительница.

– Как вы догадались? – обернулся Павел Константинович.

– А на что ж вам еще кукольник мог понадобиться?

Она была права.

– Дочке на день рождения.

– Делает он под заказ, делает, только дорого берет, говорят.

– Разберемся! – через плечо бросил Оскомин.

Через десять минут он уже выходил из театра марионеток. Когда изложил свою просьбу, очень занятой директор по фамилии Цоколь пробурчал: «Каждая его кукла состояние стоит». – «И этот туда же», – подумал Павел Константинович. А вслух уверенно сказал: «Деньги значения не имеют». Директор смерил его оценивающим взглядом: посетитель выглядел очень респектабельно. «Ладно, – пожал плечами местный Карабас Барабас. – Если у нашего гения есть время, если он согласится…» – «И срочно», – добавил Оскомин. Директор Цоколь взял телефон, набрал номер. «Савва Андронович, тут к вам один человек хочет заехать, кукла ему нужна от великого мастера. Да. И срочно. Представьте себе! Что в копеечку встанет? Сказал, сказал. Вы когда приедете? – спросил директор у Оскомина». – «Сейчас, если можно», – уточнил тот. «А что за кукла нужна и для кого?» – «Для девочки-подростка, моей дочери, что-то наподобие его Аленушки…» – «Аленушку хочет, – пояснил директор. – Да, напишу. Пока, Савва Андронович. – Он нажал на кнопку. – Мастер дал согласие и ждет вас». С адресом в кармане Оскомин забирался в салон своего «БМВ», чтобы отправиться на окраину, вернее, еще дальше, туда, где город с юго-восточной стороны обтекала речка Лиховая.

На выезде как назло оказались пробки. Он еле прорвался. В обед Оскомин перехал через бетонный мосток, переброшенный над Лиховой. Внизу на жаре, со стороны города, между прибрежных кустов неровным рядком стояли полуголые рыбаки и ловили на поплавок сорожку и чебака. В камышах затаились резиновые лодки. Там удили рыбку покрупнее и похитрее – золотого карася. У одного над водой забилась серебристая рыбка, да так яростно, что сорвалась. Павел Константинович улыбнулся: вспомнил, как и он с мальчишками со двора приезжал сюда на велосипеде и удил до самой темноты речную мелочь. Разводили костер, коптили на крепких палочках рыбу, иногда варили уху. Они уезжали, когда река стремительно темнела и со стороны мрачного села Зырино ярко загорались огни. О селе исстари ползла дурная слава: мол, было оно прибежищем воров и супостатов всех мастей, которые бежали от судов и полиции, селились тут, плодились и совершали бандитские набеги на город. Еще до революции. И после войны тоже – много тогда хулиганья и шпаны развелось. Но теперь все это быльем поросло.

Село за окраиной города, дом кукольника на дальней окраине. Прямиком по центральной дороге, поднимая пыль и разгоняя коз, в сторону леса. Слева, сказали, будет водонапорная башня, справа – искомый «дом нашего Лешего». Мастаки эти местные жители лепить клички всем, кто непохож на них, хлебом не корми. А где еще селиться такому странному человеку, старому одиночке, который живет в мире сказочных персонажей и своих фантазий, если в городе никто дворца не предлагает? Вот именно – на отшибе, в гордой изоляции.

Дом его был стародавний, деревянный, давший легкий крен на один бок, и просто огромный. Видать, строили на большую семью. Одноэтажный, но с высокой крышей, которая, несомненно, скрывала обжитой чердак. Его условную древность выдавали старинные растрескавшиеся наличники, сплетенные из замысловатых фольклорных орнаментов, и прочая фигурная резьба, которая покрывала фасад дома. Каждый из орнаментов, любая загогулина явно таили в себе глубокий смысл.

«Курьих ножек только и не хватает, – подумал городской, избалованный презентабельной архитектурой гость. – Может, осела просто избушка, да ножки и придавила?»

Павел Константинович снял петлю с колышка деревянной калитки, толкнул ее, вошел и вернул на место. Только потом двинулся через заросший, душный от ароматов трав и жары садик по тропинке к дому. Вот и крыльцо. Каждая ступенька звучала по-своему – хрипло, сипло, бранно, с пронзительным визгом, как клавиши безнадежно расстроенного и всеми забытого пианино.

Гость нажал на кнопку звонка, тот задребезжал под стать половицам лестницы, и вскоре услышал голос, долетевший из открытого настежь справа окна:

– Иду! Уже иду!

Колыхнулась шторка, кто-то зыркнул на гостя из сумрака комнаты, а потом за дверями послышалось неторопливое шарканье шагов. Так ходят люди немолодые, давным-давно переставшие куда-либо спешить, обретшие внутреннее равновесие и гармонию, даже если она настигла их в ветхом сарае.

Щелкнул замок, хозяин открыл дверь. Это был высокий тощий старик с уложенной копной седых волос, подвижной мимикой приветливого лица и насмешливым взглядом. В старом-престаром бордовом атласном халате, который когда-то был, несомненно, роскошным и дорогим, и в стоптанных тапочках без задников на босу ногу.

– Здравствуйте, – кивнул Оскомин и представился: – Я от директора театра кукол, тот самый заказчик.

– Я понял, – кивнул хозяин дома, – проходите. Вон там гостиная. – Он указал. – Садитесь на диван или в кресло – куда угодно. Чаю хотите?

– Не очень, – честно признался Оскомин. – Долго добирался – попал в пробки на выезде из города. Дел много. Нам бы поговорить… – В гостиной царил камерный полумрак. Павел Константинович присмотрелся: старый диван был заметно продавлен, кресло от него не