Читать книгу "Клеймо дьявола - Вольф Серно"

едва не выламывал рамы. Имя его было Горм. Он служил подмастерьем по слесарному делу у мастера Тауфлиба.

— Богач, ха-ха, богач… — начал он было сызнова, но тут его взгляд остановился на Фрее Зеклер. Он захлопнул пасть, а лицо приняло оторопелое выражение.

Лапидиус предположил, что его ослепила красота Фреи Зеклер.

Изнутри донесся другой голос, грубый и привычный повелевать:

— А ну за работу, бездельник! Да поторапливайся!

Это был мастер Тауфлиб.

— Заходи, — сказал Лапидиус, открывая дверь. Его дыхание немного выровнялось.

Лапидиус сидел в своей лаборатории и был близок к отчаянию. На широком лабораторном столе, уголок которого был освобожден от приборов, стояла нетронутой еда для Зеклер. Нетронутой уже несколько часов.

— Ты должна что-то поесть, — в сотый раз убеждал он.

И в сотый раз она отвечала лишь взглядом искоса. Ему так и не удалось пробить брешь в стене ее молчания. И это притом что он ее заботливо усадил, расспрашивал о доме, о родителях, о братьях и сестрах, есть ли у нее поблизости родственники, сколько ей лет и так далее, и так далее. Она упрямо молчала. Только метала время от времени косые взгляды. И дважды бросила:

— Вам-то какое дело, оставьте меня в покое!

Он выходил посоветоваться с Мартой, как заслужить доверие девушки, но та только пожала плечами. Растерянный, Лапидиус вернулся обратно в лабораторию, снова уговаривал ее. И все понапрасну.

— Ты должна что-то поесть!

— Сами ешьте.

— Никому не будет пользы, если ты умрешь от голода.

— Ба! Чегой-то вы вдруг такой добрый? Хотите меня одурачить? Не выйдет!

У Лапидиуса забрезжила надежда. Фрея Зеклер хоть что-то сказала! Уже неплохо. Может быть, и удастся уговорить ее поесть.

— Скажем так, я из числа людей, которым доставляет радость помогать другим.

— Ба! — Фрея Зеклер закатила свои прекрасные глаза. — В жизни таких не встречала! Скажите наконец, чего вам от меня надо?

— Просто помочь и ничего больше.

Фрея Зеклер замолчала снова.

Лапидиус отодвинул в сторону хлеб и колбасу. С этой женщиной просто невозможно договориться. Единственное, на что она безропотно пошла, это дала обработать расплющенные ногти на больших пальцах. Перевязывая ей пальцы, он втайне удивлялся, как храбро она терпела. Ни звука не сорвалось с ее губ. Как и теперь. Ну что ж, ничего не поделаешь.

— Марта, — крикнул он. — Марта!

Служанка появилась с кухни.

— Чё, хозяин?

— Унеси еду.

— Чёй-то? Благородная дама все щё не ела? — Круглолицая Марта пошла красными пятнами. Она подбоченилась. — Ну, хва! Аль не совестно? Господин ее упрашиват, а она кочевряжится! А ну хватай, да смотри у меня! Щё раз тако выкинешь, так отхожу по щекам, до самой смерти не забушь!

И чудо произошло. К величайшему удивлению Лапидиуса, Фрея Зеклер послушалась. Она взяла краюху хлеба и вгрызлась в нее зубами. Похоже, понравилось. Она куснула еще раз, едва прожевав, проглотила, откусила еще кусок, проглотила, потом впилась зубами в колбасу и, закрыв от наслаждения глаза, поглощала кусок за куском.

Марта, довольная, скалила зубы. Как все женщины материнского склада, она радовалась, когда кто-нибудь ел от души.

— Вот, друго дело. Щас принесу козьего молока, горло промочишь.

Лапидиус понял, что избрал неверную тактику. Фрея Зеклер была женщиной, которая воспринимала мужское дружелюбие с недоверием и опаской. Возможно, этому ее научила жизнь. Он решил про себя взять это на заметку и впредь говорить без обиняков.

— Послушай, — начал он, — с твоей болезнью шутки плохи. Тебе потребуются все силы, чтобы победить ее. Поэтому хорошо, что ты сейчас поела. С завтрашнего дня ты будешь обходиться без еды.

Она перестала жевать. Но ничего не сказала.

Лапидиус, помолчав, продолжал:

— Если оставить твою болезнь нелеченой, ты умрешь. Это ты должна знать. Так что радуйся, что я еще о тебе забочусь.

— Колбаса вкусная, — неожиданно сказала она.

Лапидиус кивнул и оглянулся на Марту, которая вошла с кружкой молока. То, что ему теперь надо было сказать, не предназначалось для ее ушей.

— Марта, поставь молоко и иди.

Служанка негодующе посмотрела на него.

— Иди, иди.

Когда Марта оставила их, Лапидиус повел разговор дальше:

— Что твоя болезнь называется сифилисом, ты, наверное, уже слышала в камере пыток. Насколько медицине известно, она передается э… через похоть. С кем ты в последнее время имела сношения? Мне необходимо это знать, потому что, скорее всего, один из твоих э… любовников тебя заразил. Так же как ты потом заразила других, с кем вступала в половую связь. Важно выявить всех, иначе зараза распространится дальше, понимаешь? Так с кем ты в последнее время вступала в сношение?

— В сношение? Это с кем спала, что ли? — Фрея Зеклер отхлебнула молока.

— Можно сказать и так.

— А с кем может спать девушка, бродя по дорогам? Время от времени заваливалась с кем-нибудь в стог, только вот они не больно представляются. Да мне и ни к чему. Я не сильно жалую мужиков.

— Ты странствуешь по дорогам?

— Из деревни в деревню, из города в город. У меня повозка с травами. — Она хлебнула еще молока.

— Это любопытно. Позже поговорим об этом. А в Кирхроде у тебя были с кем-нибудь такие отношения?

— Не знаю.

— Как это не знаешь?

— Никак.

Лапидиус вздохнул. Было ясно, что сегодня из нее больше ничего не вытянешь.

— Ладно, пока хватит. Завтра начнем лечение. Оно будет проходить в жаровой камере. Подробности я расскажу тебе потом. А сейчас иди к Марте на кухню, она устроит тебя на сегодняшнюю ночь.

— Спасибо за еду.

— Не стоит. Спокойной ночи.

Фрея Зеклер встала и вышла. Хлопнула дверь в кухню. Лапидиус с облегчением вздохнул. Его мысли направились в другую сторону, он занялся подготовкой завтрашнего опыта, следовало еще раз все проверить и перепроверить. Неожиданно дверь снова открылась. На пороге стояла Зеклер.

— Я, правда, не знаю, — сказала она.

— Чего не знаешь?

— Было у меня с кем-нибудь в Кирхроде или нет.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЛЕЧЕНИЯ

Лапидиус обустроил свой дом по чисто практическим соображениям. Поэтому на первом этаже он расположил лабораторию — большое просторное помещение со светлыми окнами. Здесь он занимался исследованиями. Здесь погружался в работу. Здесь было средоточие его жизни. Даже его постель стояла здесь, потому что часто он просыпался среди ночи от внезапного озарения, и идею надо было безотлагательно проверить.

Позади лаборатории, в сторону двора, начиналось царство Марты. Там были кухня и кладовые, а также ее комнатка. На втором этаже находились жилые помещения, обставленные массивной мебелью. Это было наследство от его родителей, которое он берег в память о них. И, наконец,