Читать книгу "Записки мертвеца: Часть II - Георгий Апальков"

кто выбросился из окон многоэтажки и, отряхнувшись и поправив вывихнутые суставы, готов был броситься следом за вожаком на загон строптивой добычи. Я был зажат между молотом и наковальней, но сделать ничего было нельзя: либо бежать вперёд в лапы одних мертвецов, либо назад в лапы других. Ближайший проход во дворы был там, справа и далеко впереди, как раз рядом с перевёрнутой тачкой и толпившимися возле неё заражёнными. Слева был гаражный комплекс, чуть дальше за которым — больница, в которой меня не ждало ничего хорошего.

Мозг мой, обычно тяжёлый и неповоротливый, работал теперь очень быстро. За несколько секунд, двигаясь по направлению к перевёрнутой тачке и верной смерти, я вычислил три пути отхода: первый — свернуть налево немедленно и взобраться на крыши гаражей. Вспорхнуть на них не получится, а трейсер из меня так себе. Но по гаражам я, как и все, лазал в далёком детстве, и мои руки с ногами наверняка помнят, как вскарабкиваться на такого рода постройки. Проблема в том, что сделать это надо очень быстро и с одной попытки — не так неспешно и мерно, как я вскарабкивался на крышу кирпичной пристройки у школы двадцать шесть дней назад. Секунда промедления, один лишь миг замешательства, и этот крикун на четвереньках вцепится зубами мне в лодыжку.

Второй путь — ломануться сквозь толпу впереди и схорониться где-нибудь во дворах. Из них, может быть, каким-то чудом выбраться и дойти-таки до нужной мне улицы. Словом — войти в тот самый лабиринт Минотавра и уповать на то, что, мчась по нему, мне повезёт выбрать нужные повороты с первого раза и не напороться на закоулок с пресловутыми Минотаврами, поджидающими там свою жертву.

Третий путь — наудачу выбрать один из магазинчиков на первом этаже этого бесконечно длинного, глухого девятиэтажного дома справа, вломиться туда и запереть за собой дверь. Тоже та ещё лотерея: за каждой из этих дверей может оказаться один, два или несколько зомби, только и ждущих своего очередного клиента. Помимо прочего, выбранная мною дверь может оказаться запертой, а ломиться в следующую у меня попросту уже не останется времени: этот тип на четвереньках и так уже дышит мне в затылок, а стоит мне на несколько секунд остановиться, и он догонит меня, и тогда — пиши «пропало».

Словом, незавидное положение. Полная безысходность, если говорить начистоту. Куда ни глянь — всюду смерть, а прежде неё — страдания и муки. И зачем я только вышел из дома? На кой ляд нужно было вообще выходить на улицу и подвергать себя опасности, когда я мог ещё несколько недель преспокойно сидеть в четырёх стенах, есть тушёнку с полусырой картошкой и недоваренной крупой, но при этом чувствовать себя в безопасности? Я сам загнал себя в этот капкан. И, если вспомнить, именно этого я и хотел: умереть здесь, на улицах, хотя бы попытавшись добраться до той единственной близкой мне живой души, оставшейся в этом мире. Вот я и нашёл, что искал.

Справа, в длинном девятиэтажном доме, на первом этаже было несколько заведений: цветочный магазичник с безликим названием «Цветы», безымянная аптека, отличавшаяся от соседствующей с ней оптикой только наличием мигающего светодиодного креста над дверью и первой буквой в своём наименовании. «Цветы», «Аптека», «Оптика» и рядом с ними — «Гроссбух». В любом другом городе так мог бы называться какой-нибудь канцелярский магазин или салон офисной мебели, возможно — книжная лавка. Но у нас «Гроссбух» был местом, где продавали разливное пиво. Точнее — целой сетью мест, филиал которой был в каждом, даже самом бедовом районе города. А уж в центре-то или вокруг новых жилищных комплексов их и вовсе было пруд пруди. Наименований пива там было хоть отбавляй: хватило бы на большую учётную книгу, какая есть у бухгалтеров. Отсюда и название с лёгким градусом двусмысленности.

Скорее всего, «Цветы» и «Оптика» были заперты: закрылись ночью второго дня апокалипсиса, а новый рабочий день для них так и не начался, потому что на третий день многим уже было не до праздничных букетов и окуляров. «Аптека» наверняка работала ещё очень долго, а когда из неё ушёл последний сотрудник, её совершенно точно кто-нибудь вскрыл и проник внутрь, чтобы запастись остатками лекарств. Вполне возможно, что в Аптеке и сейчас кто-то есть. Как и в Гроссбухе. А может, и там и там никого нет, и оба эти заведения могут быть открыты и закрыты с одинаковой долей вероятности.

Если бы я думал обо всём этом, пока бежал, я бы уже давно упустил момент и врезался в толпу рядом с перевёрнутой машиной. Конечно же, на подумать у меня тогда в лучшем случае было несколько секунд, и свой дальнейший маршрут я строил скорее интуитивно, чем рационально. Я выбрал свернуть направо, к многоэтажке. Там — добежать до двери магазина разливного пива и ломануться внутрь. Если там закрыто — перемахнуть через перила лестницы и попробовать добраться до аптеки или до цветочного салона сразу за аптекой. Если повезёт — успею. Нет — ползучий гад настигнет меня, а следом и его гниющие дружки. Почему я решил сделать именно так, а не иначе? Понятия не имею: просто выбрал и всё тут. И кто знает, как всё повернулось бы, реши я, скажем, взобраться на гаражи или свернуть во дворы.

Спиной чувствуя приближение мертвеца на четвереньках и слыша где-то там, позади, его хрипящее дыхание, я вспрыгнул на небольшое крыльцо перед Гроссбухом и что было сил дёрнул за ручку двери — обычной пластиковой двери с окном посередине, какие были во многих лавчонках и магазинчиках и различались между собой разве что цветом и дороговизной отделки. Гроссбух был открыт. Открыт! Я устремился внутрь и успел уже с силой потянуть на себя дверь, чтобы поскорее затворить её, но вдруг врезался во что-то. Решётка! Она была чёрной и сливалась с общим фоном темноты внутреннего убранства, так что я просто не мог увидеть её раньше, прежде чем совершить, как мне тогда казалось, фатальную и самую роковую ошибку в своей жизни. Оглянувшись, я увидел, что зомби на четвереньках всё ещё скачет следом и почти достиг первой ступеньки крыльца. Сейчас он меня сожрёт. Я могу ломануться дальше, и тут уж пятьдесят на пятьдесят на то, что я успею перемахнуть через перила и убежать. А могу… «Да, так и сделаю», — решил я, вжался в решётку и затворил дверь.

Я оказался