Читать книгу "Александр III. Истоки русскости - Владимир Александрович Гречухин"

кружке Опочининых занимала большое место. Вдохновителем и руководителем музицирования на опочининских советах всегда был Мусоргский». А так сказать, хозяином суббот всегда оставался Александр Петрович. Он тактично руководил всем ходом вечера, и мог порадовать гостей своим певческим мастерством. (Кстати, Мусоргский посвятил другу несколько своих романсов. Но ещё больше его музыкальных произведений было посвящено Надежде Петровне, женщине музыкальной и обаятельной… Мусоргский обожал её ещё со своей юности…)

…Опочинины, где бы они не находились (не только в столице) всегда оказывались непременными участниками музыкальной и в целом культурной жизни. Так А. Г. Рубинштейн, приехав в далекий Тифлис, вошел в добрые отношения с П. А. Опочининым – поэтом, литературным критиком, журналистом и редактором газеты «Кавказ». Этот многогранно одаренный человек был большим поклонником музыки и сам создавал музыкальные произведения. Не случайно его прощальным подарком Рубинштейну стало не что иное, как музыкальная миниатюра!

А вот другой пример – хорошо известный исследователям представитель рыбинской ветви Опочининых Евгений Николаевич – это писатель, хорошо ведомый известным столичным литераторам, журналист и … коллекционер странных вещей и особенно книг. Не случайно исследователи отмечали особую склонность Опочининых к «археологии». Напомним, что археология в тогдашнем понимании это вовсе не только поиск в земле материальных остатков старины. Это понималось как собирание любых старинных вещей, а в первую очередь книг и рукописей.

Но возвратимся к петербургской жизни Опочининых, прямых предков нашего земляка Федора Константиновича.

Мы уже рассказывали о том, что их дом всегда был открыт для широко культурного общества. Но и они сами в не меньшей мере бывали охотно принимаемы в других просвещенных собраниях столицы. Так, например, сам Константин Федорович часто бывал у Карамзиных. И хозяйка салона С. Н. Карамзина вспоминала об этом госте как о «замечательно приятном и остроумном».

А другой её отзыв о нём же ещё более замечателен и интересен: «Я не знаю другого русского офицера, который бы соединил в себе столько природного ума с тонкой общей просвещенностью. Такую начитанность с легкостью в разговоре». Этот чудесный отзыв увековечен в сборнике «Пушкин в письмах Карамзиных» (1836–1837 г.)[1].

Константин Федорович был хорошо знаком с Пушкиным. А ещё более близок с Лермонтовым. Дружба его с Михаилом Юрьевичем являлась общеизвестной, они много и разнообразно беседовали, много играли в шахматы и обменивались впечатлениями о жизни высшего света.

Литературоведы нередко цитируют дружескую записку Лермонтова, посланную Константину Федоровичу, которая начинается словами: «О милый и любезный Опочинин!», а кончается подписью: «И весь Ваш Лермонтов». Может ли быть ещё более живое подтверждение самых непосредственных душевных отношений? (Не случайно внимательная исследовательница С. В. Кистенева ещё весьма давно подметила как теплоту их отношений, так и немалое влияние образа Опочинина на творческое впечатление поэта…)

А яркие отзывы о Константине Федоровиче принадлежат вовсе не только Карамзиной и Лермонтову. Обратимся к такой тонкой ценительнице дворянской культуры и нравов высшего света как А. О. Смирнова-Россет. Рассказывая о придворном бале, она с немалым удовольствием пишет: «…я то и дело танцевала с Опочининым (…) он был умен, приятен выражением умных глаз и танцевал удивительно. Императрица это заметила и мне сказала: “Вы с Опочининым очень красивая пара…”»[2]

…Вот какой явно замечательный человек предстает перед нами в воспоминаниях современников. Натура привлекательная и оказывающая на людей очень большое и благородное впечатление. Однако. Каков же он был внешне? Можем ли мы его себе представить?

Ответ на этот вопрос оказывается самым счастливым, совсем недалеко от нас. В Угличском историко-художественном музее сохранены сразу три портрета К. Ф. Опочинина. И, благодаря исследованиям и публикациям Светланы Владимировны Кистеневой, они хорошо известны россиянам. Это миниатюра неизвестного автора, рисунок Веры Ивановны Опочининой и акварель художника В. И. Гау, созданная в 1848 году. В музей все они попали в своё время из Шишкина, родовой усадьбы Опочининых в Мышкинском уезде.

Обратимся к акварели художника Гау. Она запечатлела человека, по-видимому, отличавшегося от многих своих современников, обладающего глубокой и тонкой внутренней жизнью. Это один из людей всегда немногочисленной военной интеллигенции, в облике которых подлинная культура, несомненно, преобладает над какой-либо воинственностью. В облике Опочинина тихо властвует печальная серьёзность и серьёзная внимательность к окружающему миру. Невольно сразу вспоминаются слова Карамзиной о единстве ума с тонкой просвещенностью.

Мы полагаем, что художнику удалось в облике Опочинина верно отразить сочетание блистательной придворности с большим, печально внимательным к жизни разумом его героя и прекрасно подметить его раннюю усталость в восприятии окружающего мира. У зрителя сразу и безошибочно возникает душевная симпатия к этому герою давно прошедших лет. И он уже не может не согласиться с предположением С. В. Кистеневой о том, что для М. Ю. Лермонтова именно этот спутник жизни мог явиться прототипом Печорина. (В ком ещё из ближнего окружения Михаила Юрьевича мы можем видеть столь органичное единство придворного блеска, благородного воспитания, больших знаний и грустной усталости от бытия высшего света?)

Человеку уже наших дней, созерцателю былых дней, не хочется расстаться с этим печально мужественным молодым военным, с его нерадостным умным взглядом, очевидно рассмотревшим в роскошном цветении придворных событий и не всем видимую их непростую и не всегда радостную глубинную суть. Но мы сделаем это и расстанемся с ним ради встречи с человеком не менее значительным – с его сыном, достойно продолжившим древний и славный род. Для встречи с нашим земляком Федором Константиновичем Опочининым.

Следы яркой жизни

Возникал в ярославской усадьбе потенциал духовного возвышения, воспитывался новый человек

Е. Ермолин

Рассказывая о Федоре Константиновиче Опочинине, мы не собирались от года к году пройти весь его недолгий жизненный путь. Другой была наша цель, она заключалась в желании рассмотреть и понять то, чем этот человек сущностно отличался ото всех своих дворянских предшественников и от многих своих современников. Мы желали на его примере показать те значительные гражданские новшества, что пришли к середине XIX столетия в среду лучшей части дворянского сословия.

Знакомясь с материалами о трудах и заботах Федора Константиновича, мы не могли не убедиться в том, что этот человек ярко воплощал в себе все добрые содержательные веяния, которые тогда овладели граждански мыслящими представителями русского дворянства. Эти люди широко и ново понимали суть своего служения Отечеству, возводя это служение от узкоусловных до общенациональных понятий. Мы полагаем, что пример жизненных трудов Федора Константиновича Опочинина ярко свидетельствует о достойной содержательности того периода истории лучшей части русского дворянства.

Но прежде чем говорить об этом, нам нужно кратко перечислить чисто библиографические вехи судьбы этого замечательного человека. И мы переходим к ним.

Федор Константинович родился 26 сентября 1846