Читать книгу "Дневник провинциальной дамы - Э. М. Делафилд"

в Уэст-Энде так часто, как захочу. С благодарностью принимаю предложение. (NB. Как же Роуз непохожа на старинную школьную подругу Сисси Крэбб с ее однокомнатной квартирой и газовой плиткой в Норидже! Однако не буду проявлять снобизм.)

По совету Роуз поднимаю луковичные из погреба в гостиную. Несколько ростков явно проклюнулись, но вид у них нездоровый. Роуз считает, что из-за слишком частого полива. Если так, винить в этом надо только Сисси Крэбб. (NB. Либо убрать горшки на второй этаж, либо предупредить Этель, чтобы в следующий раз провела леди Бокс в малую гостиную. Дискутировать с ней о луковичных я больше не в силах.)

10 декабря. Утром Роберт жалуется на скудный завтрак. Вряд ли овсянка, омлет, гренки, мармелад, булочки, черный хлеб и кофе – достаточное основание для такой претензии, но признаю, что овсянка слегка подгорела. Говорю, что сразу вспоминается Джейн Эйр[20] и сиротская школа Ловуд. Аллюзия не имеет успеха. Роберт предлагает позвать Кухарку, и мне стоит огромных усилий убедить его, что подобное действие чревато катастрофой.

В конце концов захожу на кухню сама и подбираюсь к теме пригоревшей овсянки окольными путями и с чрезвычайной осторожностью. Как и ожидалось, Кухарка выражает полное недоумение и заявляет, что это снова из-за плиты. Еще говорит, что срочно требуются пароварка, котел для рыбы и детские кружечки. Спрашиваю про недавно купленный сервиз, и мне показывают ручку от кружки, расколотое на три части блюдце и кружку с, такое впечатление, откушенным краем. Чувствую, что, если продолжать расспросы, обидится Мадемуазель. (NB. Французы крайне чувствительны, из-за чего с ними порой сложно иметь дело.)

Читаю биографию и письма недавно почившей знаменитости и, как это часто бывает, поражаюсь тому, сколь сильно ее корреспонденция отличается от писем менее знаменитых дам. Чуть ли не на каждой странице длинные нежные письма от других знаменитостей, афористичные заметки от литераторов и политиков, стихотворные признания в любви от мужа и даже малолетних детей. Безуспешно пытаюсь представить, что Роберт напишет нечто подобное в случае, если я обрету славу (исключено). Дорогая Вики тоже вряд ли станет излагать на бумаге свои чувства (если они у нее вообще есть).

Со второй почтой приходит письмо от Робина. Как всегда, очень ему рада, но лаконичное сообщение о том, что некоего одноклассника по фамилии Бэггз высекли, а приходящий учитель, мистер Гомпшоу, не пришел, потому что у него болит горло, не выдерживает никакого сравнения с длинными и красочными посланиями, которые, будучи в отъезде, всегда получала знаменитость, чью биографию я только что читала.

Остальные письма: счет от аптекаря (NB. Спросить Мадемуазель, как два тюбика пасты «Гиббз» израсходовались за десять дней), открытка от настройщика фортепиано, где он с огромным количеством грамматических ошибок сообщает, что придет завтра, и брошюра об Истинной Трезвости.

Очень любопытно, на каком основании Судьба распределяет свои Дары. Хотелось бы в таком случае верить в Реинкарнацию. В воображении рисуются жизненные обстоятельства, необратимо изменившиеся к лучшему, где среди прочего мы с леди Б. поменялись местами.

(Вопрос: Размышления на абстрактные темы – пустая трата времени?)

11 декабря. Роберт все еще ворчит по поводу вчерашнего завтрака и неожиданно интересуется, почему бы не Подать Окорок. Строго отвечаю, что окорок уже заказан, но доставлен будет к Рождеству, когда приедут гости – брат Роберта Уильям с женой Анжелой. Роберт в полном ужасе переспрашивает, мол, неужели Уильям с Анжелой приедут уже в Рождество? Вопрос нелепый, поскольку они были приглашены еще несколько месяцев назад по инициативе самого же Роберта.

(Вопрос: Не типичен ли для представителей человеческого рода неоправданный оптимизм, порождающий ложное убеждение, что, если о светских визитах договариваться задолго до назначенной даты, они вовсе не состоятся?)

Вики и Мадемуазель приносят с прогулки бело-рыжего котенка и утверждают, что он бездомный и оголодавший. Вики наливает в блюдечко молока и бурно радуется. Проявляю слабость и соглашаюсь, чтобы котенок остался «только на ночь».

(NB. Напомнить завтра Вики, что папочка не любит кошек.) Мадемуазель ведет себя очень по-французски главным образом в вопросе кошек, и мне приходится ее осадить. Она blessée[21], и все трое удаляются в классную комнату.

12 декабря. Роберт говорит, не может быть и речи о том, чтобы взять к нам бродячего котенка. Мол, кота, который живет на кухне, более чем достаточно. Однако под влиянием уговоров Вики постепенно сменяет гнев на милость. Теперь все зависит от того, кот это или кошка. Вики с Мадемуазель объявляют, что пол им известен и котенка уже зовут Наполеон. Не чувствую в себе достаточно способностей продолжить дискуссию на французском. Садовник категорически не согласен с Вики и Мадемуазель, тогда они переименовывают котенка, играющего со старым теннисным мячиком, в Хелен Уиллс[22].

Внимание Роберта (возможно, к счастью) переключается на загадочную неполадку водопровода. Слова «направить поток» кажутся мне описанием чудесного библейского деяния.

Намекаю Мадемуазель, что не стоит поощрять неблагоразумные попытки Х. Уиллс проникнуть в нижние комнаты.

13 декабря. Поток направлен куда надо. Хелен Уиллс остается с нами.

16 декабря. Бушует ненастье, улицы затопило, полуповаленные деревья склонились к земле под причудливыми углами. Леди Бокс звонит сообщить, что на следующей неделе отбывает на юг Франции, потому что ей Необходимо Солнце. Говорит, что мне тоже стоит поехать, а то у меня вид измочаленный. Подобный эпитет кажется совершенно неуместным и обидным, хотя совет, возможно, и продиктован благими намерениями.

Почему бы просто не сесть в поезд, интересуется леди Б., и не махнуть во Францию, где Голубое Небо, Синее Море и Солнце Светит По-летнему? Могла бы дать исчерпывающий ответ, но воздерживаюсь, поскольку в лексиконе леди Б. слово «расходы», очевидно, отсутствует. (NB. Можно придумать интересную тему для дискуссии на очередном заседании Женского института. Например: «Воображение и унаследованное состояние – несовместимые понятия». Однако, если подумать, от этой темы, пожалуй, веет социализмом.)

В ответ неискренне заявляю, будто очень люблю Англию даже зимой. Леди Б. призывает меня не поддаваться провинциальному мышлению.

Отъезд леди Б., сопровождаемый настойчивыми просьбами пересмотреть мое решение насчет юга Франции. Вежливо, но неубедительно изображаю колебания и обещаю позвонить, если передумаю.

(Вопрос: Правда же, что зачастую на кривую дорожку лжи нас толкает бестактная настойчивость окружающих?)

17 декабря, Лондон. После длительной дискуссии с Робертом, который считает, что Все прекрасно заказывается по Почте, еду к дорогой Роуз на два дня за покупками к Рождеству.

Выезжаю первым утренним поездом, чтобы иметь в своем распоряжении целый день. Беру с собой старый кожаный чемодан Роберта, собственный фибровый, большой букет хризантем в оберточной бумаге для Роуз, маленький сверток с сэндвичами, дамскую сумочку, меховое