Читать книгу "Цесаревич - Денис Старый"

говорится, что «редакция ответственности не несет». В последнем номере «России» даже были стихи, которые и нарочно захочешь, но не сочинишь, столь комичны и нелепы были те вирши. Говорят, что некоторые читатели смеялись и были уверены, что специально разместили такое «творчество», для смеху.

*…………*……….*

Кремль

11 декабря 1747 года

Утро у меня началось с двенадцати часов по полудни. Были мысли подняться раньше, устроить тренировку себе и парням-пластунам Степана, но в таком случае получилось бы насилие для организма. Поэтому я просто перевернулся на другой бок, закинул ногу на спящую жену — есть такая дурная привычка, ничего поделать не могу — и продолжил сон.

Спал бы и больше, но Бернхольс разбудил, так как по велению императрицы, ко мне пришел генерал-кригскомиссар Михаил Андреевич Белосельский. Тот самый, кто единственный имеет право доклада государыни и которого она для этого и взяла с собой в Москву, так как моя деятельность не могла быть незамеченной даже при том бардаке, что представляло собой современное Адмиралтейств-коллегия.

Да, нам уже давно нужно было поговорить с флотским начальством, со средним звеном то контакты налажены. Но, признаться, я не представлял ранее с кем именно нужно разговаривать, пока два с половиной месяца назад Белосельского не назначили на должность распорядителя финансами флота.

— Ваше Императорское Высочество, — Белосельский изобразил грациозный поклон, что уже многое говорило о нем.

Так профессионально кланяться могут далеко не все армейские, как и флотские не сподобятся, эту науку преподают только при дворе.

— Михаил Андреевич, чтобы общение вышло с результатом, давайте без чинов, — сказал я, жестом приглашая Белосельского присесть. — О чем именно Вы хотели бы спросить меня? Понимаю, что вопросов много, у меня есть час, чтобы ответить на самые проблемные.

— Почему Вы приглашаете капитанами на строящиеся корабли иностранцев? — задал первый вопрос Белосельский, признаться, неожиданный, да еще и с напором.

Неожиданный потому, что я искренне считал, что в русском флоте есть с десяток проблем, по своему значению куда весомее. Но первым прозвучал вопрос именно о засилье иностранцев.

— Странно, что Вы об этом первую очередь спрашиваете, но отвечу — потому что мне нужны опытные в больших переходах капитаны, которые ходили и в Индию и в Китай. Такие есть, нужно этим воспользоваться. У капитана будет заместитель из русаков, к сожалению, найти столько русских офицеров я не смог, но на линейных кораблях, как и на торговых, русские в командовании будут, научатся, совершат пару десятков переходов, станут капитанами, — ответил я, и тут до меня дошла причина волнения вице-адмирала.

Командовать линейным кораблем — престиж, повышение жалования и прорыв в карьере для многих. Вот и ратует Белосельский, почему закрываю дорогу для отечественных дарований. А вы наведите порядок в системе подготовки мичманов в том же Петербурге и уже тогда чего-то желайте. Или сходите хотя бы раз в Индию, к Малайским островам. Потерять корабль из-за непрофессионализма, но с патриотичными лозунгами команды, идущей на дно вместе с кораблем? Не только людей жалко, но и сверх нерационально.

— Петр Федорович, уже построенные корабли не приписаны к флоту, — неудовлетворенный моим ответом, Белосельский поспешил озвучить новую проблему, скорее свою, «белосельскую», чем действительную.

Почему свою? Так это он получит финансирование по количеству кораблей, офицеров и матросов, если только будет официальное пополнение Балтийского флота.

— Потому что, сударь, данная флотилия готовится, как частная, коммерческая, после ее корабли войдут во флот, когда Вы выкупите их. Я, видите ли, хочу открыть свою дальневосточную долевую, если будет угодно, акционерную, компанию на паях или без оных. И скоро, как я надеюсь, эти корабли отправятся к берегам Дальнего Востока, попутно произведя торговлю в Индии, о чем и соглашение с Англией будет, — немного раздражительно ответил я, ощущая себя как на допросе. И ладно бы перед государыней, но перед этим хлыщем?

— Но деньги, пусть и малой долей Вы на эти корабли получаете! На них идут в первую очередь новые орудия, набираются матросы, Вы привлекли всех выпускников Морской академии, вы заняли все верфи, — сыпал уже не завуалированными обвинениями Белосельский, который, видимо, не понял желание государыни и принял «поговорить» за «отчитать».

— Я жду, сударь, когда Адмиралтейств-коллегия вернет мне деньги, что были потрачены мной для выплаты жалования офицерам. При таком разговоре, я стану продавать Адмиралтейств-коллегии корабли по их стоимости. Пушки, которыми оборудуются новые корабли, изготовляются по моему частному заказу и Вы оплатили мне только половину от уже потраченного. Я еще раз могу спросить: где деньги? Далее, что касается выпускников Академии, то это каждый решает за себя. Вы же не удосужились прописать в уставы необходимость отработки гардемаринов и мичманов, — я встал со стула, понимая, что разговор не сложился, а меня, как Президента Военной коллегии, государя-цесаревича, просто пытаются мокнуть в грязь.

— Простите, Ваше Высочество, — осознал свою ошибку Белосельский, но было поздно, такого общения, основанного на претензиях почти венценосной особе, которой я являюсь, позволять никак нельзя, иначе сожрут и не подавятся.

— Нет, сударь, Вы пришли высказать мне упреки, которые я считаю абсурдными. А Ваши промахи? Рассказать о них? Имя Жозеф Никола де Лиль Вам о чем-то говорит? Этот шпион, после того, как с ним не заключили новый договор в Академии наук, засобирался по Францию. Вы не в курсе того, что он выкрал карты и отчеты двух русских северных экспедиций? Там и про посещение Шпанбергом Японии и об открытии нового пути из Камчатки в Америку. Секретные документы, сударь, француз выкрал из Адмиралтейств-коллегии, а это результат героической работы русских моряков [исторический факт]. А все почему? Потому, что порядка нет во флоте. И только работа моих людей позволила избежать такого позора и отдать де Лиля в Тайную канцелярию. И еще… вот тут написаны люди, которые должны быть у меня не позднее, чем через месяц, коли в Петербурге али Архангельске обретают, или полгода, если дальше. С них должны быть сняты все обвинения, повторю, все, — я чуть наклонился и зло посмотрел на своего неудачного собеседника. — Если Вы не исполните мою волю, как государя-цесаревича, станете первым человеком, которого я стану публично избегать и не только. Влияния у меня хватит, чтобы Вы вновь отправились на перевоспитание в Оренбург к моему хорошему приятелю Ивану Ивановичу Неплюеву. Вы же там работали, пока не стали вице-адмиралом? И еще. Я уже как четыре месяца назад подал проект создания Морского шляхетского корпуса с объединением Академии, новигатской роты, всех иных заведений в Петербурге. Не позднее, чем через месяц я жду ответа от Адмиралтейств-коллегии, тем более, что Военная коллегия может помочь деньгами при создании Морского корпуса. Работайте, сударь, иначе это будут делать за Вас другие.

Я подал лист с фамилиями и отвернулся, всем своим видом показывая, что и разговор закончен и господин отхватил немилости.

На листе, что дрожащими руками взял Белосельский, были написаны фамилии Петра Петровича Бредаля, Мартына Петровича Шпанберга, были и другие фамилии. В основном, кроме Бредаля, это были люди, которые уже участвовали в камчатских экспедициях, были, если без учета исследователя Дежнева, первооткрывателями американского направления. Шешковский полгода собирал сведения об участниках тех экспедиций, составил аналитическую записку о трудностях и причинах весьма скромных результатов Первой Камчатской экспедиции, как и сложностей Второй. И тут присутствовала элементарная неблагодарность и незаинтересованность властей в результате, люди, как раз сработали героически, многие сгинули. Фанатики своего дела, прорываясь через непонимание, противодействие властей, прежде всего, Охотска, смогли добиться в принципе немалого, но при содействии государства можно и многим больше.

Оказалось, что Шпанберг, который был соратником, местами конкурентом и даже соперником, уже умершего Витуса Беринга, приговорен к смертной казни, которую, по елизаветинскому обыкновению, заменили на «понижение в чине».

И за что попал в опалу? За то, что в 1743 году ему было приказано остановить свои исследования и два года этот человек вместе со своими сотоварищами просто ничего не делал, не имел средств для нормального существования. Два года подвешенного состояния и Мартын Петрович решается ехать в Петербург, что бы спросить, что же дальше-то делать. За этот приезд его отблагодарили арестом и приговором к казни [исторический факт]. С этим еще разбирается Шешковский и по моей просьбе он обратился и к своему бывшему начальнику — Главе Тайной канцелярии Александру Ивановичу Шувалову. Есть мутные