Читать книгу "Тайный дневник врача Гитлера - Дэвид Ирвинг"

опыта работы судовым врачом в тропиках.

Через некоторое время он стал чем-то вроде специалиста по заболеваниям мочевыделительной системы. Он приобрёл небольшую практику в Диценбахе, недалеко от Оффенбаха. Во время Первой мировой войны он недолгое время служил батальонным медиком на западном фронте, а затем армейским врачом в лагере для военнопленных в Ордруфе в Тюрингии. В январе 1919 года он приобрёл практику в Берлине, где и проживал на Байройтерштрассе в течение следующих 17 лет.

В 1920 году он женился на состоятельной актрисе Иоганне Меллер. Брак обещал быть бездетным.

С помощью значительных средств жены Морелль оборудовал роскошную практику. В последующие годы ему предлагали должности придворного врача персидского шаха и короля Румынии. Но он отказался от них, потому что приятнее было жить в Берлине. Он смог вообще отказаться от коллективных пациентов и принимать только частных, у которых были средства для оплаты его гонораров.

К началу 30-х годов Тео Морелль был известным и модным врачом. Блокнот с рецептами 1932 года среди его бумаг может похвастаться напечатанной подписью: "Рентгеновские лучи, высокая частота, диатермия, облучение, гальванические процедуры, анализы мочи и серологические исследования крови". Его годовой доход в 1932 году составлял около 150 тыс. рейхсмарок (около 12 000 фунтов стерлингов). В его приемной встречались богатые и знаменитые. Трезвый анализ клиентуры позволил бы предположить, что к нему обращались в основном громкие имена сцены и экрана, не считая ряда ипохондриков и политических деятелей – людей, о которых его ассистент, доктор Рихард Вебер, позже пренебрежительно заметит: “Вряд ли их можно назвать критичными или умными людьми”.

Когда нацисты пришли к власти в январе 1933 года, это привело к неприятным последствиям для Морелля. Табличка с именем его врача была исписана словом "еврей", возможно, из-за его еврейской клиентуры; позже он предположит, что из-за своей смуглой внешности его самого могли принять за еврея. Какова бы ни была причина, его практика пришла во временный упадок.

Не-еврей Морелль не замедлил принять меры. Он вступил в партию в апреле 1933 года, но продолжал лечить пациентов-евреев, по крайней мере, в течение следующих 5 лет. Два года спустя он переехал через весь Берлин на шикарную Курфюрстендамм, где его практика в доме № 216 специализировалась на венерических заболеваниях.

Именная табличка здесь гласила “Врач общей практики”. Среди его ультрасовременного оборудования был рентгеновский кабинет с новейшими приборами, ультрафиолетовой лампой и тремя аппаратами для диатермии.

Весной 1936 года его экранные друзья представили Мореллю нового пациента, фотографа Генриха Гофмана – близкого друга Гитлера.

Гофман начал пить после смерти первой жены и предавался скрытой гомосексуальности; он остро нуждался в Морелле, поскольку страдал гонореей, которую Морелль тактично называл на допросах пиелитом. На самом деле Мореллю не хотелось ехать в Мюнхен, потому что в Берлине у него было более чем достаточно клиентов. Но Гитлер прислал за ним в Мюнхен личный самолет, и так получилось, что доктора представили рейхсканцлеру на вилле Гофмана в элегантном пригороде Богенхаузен.

В то время Гитлера одолевала меланхолия. Его бессменный шофер Юлиус Шрек только что умер, и он боялся, что, возможно, потеряет и своего друга Гофмана.

Друг Морелля Алоис Беккер позже вспоминал: “Гитлер был очень привязан к Мореллю и сожалел, что его не было рядом, чтобы лечить и Шрека”.

Морелль вылечил фотографа. Он пробыл в Мюнхене 4 недели и сопровождал Гофмана в лечебной поездке в Венецию. Таким образом, Морелль тоже стал близким другом Гитлера.

В начале того лета Иоганна Морелль навестила мужа в доме Гофманов. Морелль указал на молодую девушку и сказал ей: “Видишь эту платиновую блондинку? Это девушка фюрера”. Ева Браун была одним из лаборантов Гофмана и оставалась верной Гитлеру вплоть до их самоубийства 1945 года. Она тоже стала пациенткой Морелля.

Гофманы пригласили его к себе на Рождество 1936 года. Генрих предложил Тео и его жене съездить на гору Оберзальцберг, где Гитлер жил в Бергхофе.

Это было Рождество, которое фрау Морелль никогда не забудет.

– Однажды, – сказала она, – когда все были внизу, в боулинге, и фрау Гофман тоже, я пошла и села на скамейку около кегельбана там, внизу. Муж был со мной. Внезапно пришёл Гитлер и сказал: "Морелль, не могли бы вы уделить мне минутку?"

Они вдвоём направились в зимний сад. Тот вечер стал поворотным моментом в жизни Морелля.

– Пришли Борман и Брандт, – продолжала фрау Морелль. – Они, очевидно, что-то пронюхали, подумала я впоследствии. Оба поспешили в зимний сад. Но Гитлер отправил их собирать вещи! И вот тогда он прижал и мужа к стенке!

У Гитлера были проблемы с желудком. Договоренность состояла в том, что Морелль займётся его лечением. Казалось, ни один врач не мог его вылечить.

Вероятно, боли были истерического происхождения. Морелль, безусловно, это понял; в своих более поздних дневниках он отмечает несколько случаев, когда подобные эпизоды были связаны с “серьёзными переживаниями”.

Гитлер обратился к другому врачу из-за тяжёлого приступа экземы.

– У меня были поражены обе ноги, – вспоминал он 8 лет спустя. – Всё было так плохо, что я ходил весь в бинтах и не мог даже надеть ботинки.

Великодушный фюрер пообещал новому терапевту дом за успешное излечение.

Иоганну Морелль это не очень обрадовало. Она прекрасно поняла, о чём они говорили. Она взволнованно подбежала к Тео, когда тот вернулся в боулинг.

– Зачем нам это нужно? – прошипела она. – Зачем нас вообще сюда притащили? У нас великолепная практика в Берлине!

Но искушения были слишком велики для Морелля. Вероятно, уже на следующий день он провёл своему новому пациенту первое полное обследование. Затем дородный доктор выпрямился, поправил очки с толстыми линзами и пообещал:

– В течение года я поставлю вас на ноги.

Это было смелое обещание, но он знал, какое лекарство собирается попробовать.

“Я никогда не болел”.

Заманчиво предположить, что до встречи с Мореллем Адольф Гитлер обладал лошадиным здоровьем.

Мало что известно о его предыдущей истории болезни. В детстве у него были проблемы с лёгкими, но в последующие годы они исчезли – так Морелль сказал следователям.

На левом бедре Гитлера был шрам, полученный на Первой мировой войне при выполнении опасных заданий в качестве курьера на передовой; доктор Гизинг писал в ноябре 1945 года: “У него был старый, не вызывающий раздражения шрам с Первой мировой войны, овальной формы размером с фасолину, с глубокими бороздками над серединой со внешней