Читать книгу "Погоня за ветром - Олег Игоревич Яковлев"

Тяжкая, трудная грядёт на Волыни пора.

Утром явился к нему Тихон, рассказал про свою мать, живущую в предместье у брата-гончара.

— Моим, Варлаам, тож хлебнуть пришлось. Зима голодная была, у брата корова подохла, да жена болела долго, и до сей поры болезная ходит, кашляет. А мать ничего, справная. Молодец она у мя! Никакая хвороба не берёт!

После полудня приятели наскоро собрались и поспешили в Холм. Долго ещё по пути они оборачивались и с тревогой и печалью смотрели на казавшийся им голым, раздетым без укреплений меж крутых холмов Владимир. Серебрилась окружённая болотами извилистая Луга, птицы спешили навстречу им в тёплые края, шумели листвой деревья, и стучала в волнении в голове у Варлаама мысль: «Как нам теперь? Что будет?»

Он успокоился и сосредоточился на другом, лишь когда показались впереди мощные укрепления города Холма — столицы князя Даниила.

3.

Лет тридцать назад в местах этих, богатых живностью, князь Даниил учинил ловы, выслеживал в лесочках диких кабанов, гонялся за зайцами и лисицами, стрелял из лука диких уток. И высмотрел единожды поутру князь красивую, густо поросшую лесом гору с крутыми, обрывистыми склонами, обведённую вокруг широким полем. Узенькая речка Угор струйкой бежала у её подножия, проваливаясь на дно глубокого оврага, дальше на полночь блестела в солнечном свете топкая низина болота, а за ней, возле самого окоёма, различим был в ясную погоду Буг, по которому в мирное время плыли вереницами торговые суда.

На горе велел князь Даниил заложить малый градец и дал имя ему — Холм. Здесь, вдали от шумного, наполненного боярскими склоками и заговорами Галича, окружённый верными дружинниками, и поселился Даниил вместе со своей семьёй, отсюда рассылал он повеления волостелям и воеводам, здесь принимал иноземных посланников. Множество люду стекалось в Холм, селилось вокруг крепостных стен. Приходили и от немцев, и от ляхов, и из Литвы, и от татар бежали, и от княжеских усобиц из разных уголков Русской земли. Сёдельники, тульники[39], кузнецы по железу, по меди и по серебру умельцы ставили дворы свои на склонах сей красивой горы, обживали берега реки, окрестные овраги и даже на болоте возводили дома на сваях. Рос, украшался, хорошел Холм, с годами превратился он в один из самых больших и славных градов Червонной Руси[40].

Князь Даниил посвятил Холм преподобному Иоанну Златоусту и воздвиг в честь него соборную церковь с четырьмя сводами по каждому углу. Своды эти опирались на изваянные неким искусником каменные человечьи головы. Три окна в храме украсили «стёклами римскими». В алтаре церкви соорудили два огромных цельнокаменных столпа, и на них держался свод, украшенный золотыми звёздами на лазури. Внутренний помост был отлит из меди и чистого олова, блестящего, «яко зерцало». Двери алтаря вытесаны были из камня, галицкого белого и зелёного холмского, неким «хитрецом Авдеем». На передних дверях «бе изделан» лик Спаса, а на полуночных дверях — святой Иоанн Златоуст. Иконы, привезённые из Киева, украсили дорогим каменьем, златом и бисером. Икону святой Богородицы преподнесла в дар сей церкви сестра князя, Феодора, настоятельница женского монастыря во Вручии, многие колокола тоже привезены были из Киева, хотя некоторые из них лили уже на месте, в Холме.

Посреди города вознеслась к небесам огромная башня-вежа, основание её, высотой в пятнадцать локтей, изготовили из камня, верх же — из тёсаного дерева. Башня была побелена и, по словам летописца, она «светилась на все стороны». В башне были устроены окна и площадки, с которых можно было стрелять из луков и самострелов.

Неподалёку от башни раскинулся княжеский «сад красен», а рядом с ним построили по Даниилову повеленью церковь Святого Безмездника с четырьмя мощными столпами из тёсаного камня, поддерживающими купол.

За городом, на расстоянии поприща[41] от крепостных стен, воздвигли каменный столп высотой в десять локтей, на котором был изваян каменный орёл — родовой княжеский герб.

В лето 1259 случился в Холме великий пожар, в церкви Иоанна в пламени погибли многие иконы, и «медь от огня ползуща, яко смола». После пагубы сей князь Даниил обновил церковь и возвёл в любимом своём граде новый храм, во имя Пресвятой Богородицы. Из земли угров для этой церкви привезли огромную чашу багряного мрамора, обвитую змеиными главами. Чашу поставили перед церковными вратами и сделали из неё крестильницу.

Княжеский дворец, тоже частью сотворённый из камня, но частью — из дубовых и буковых брёвен, величественно выступал из зелени сада. По краям его возвышались теремные башни, круглые, с коническими позлащенными верхами, на которых развевались стяги с золотым львом на небесно-голубом фоне. К главному крыльцу вела дорожка из зелёного камня, само крыльцо было мраморное, ступени его покрывали багряные ковровые дорожки.

Но в роскошном нарядном дворце царила напряжённая тишина. Князь Даниил лежал в тяжкой хворобе, и у постели его собирались родичи и бояре. Слабела крепкая десница[42] могучего витязя и правителя, в горестный век нескончаемых бедствий сумевшего создать на Галичине и Волыни, в окружении развалин, посреди войн и иноземных нашествий, цветущую державу.

Неслышно скользили по застеленному цветастыми коврами хорезмийской[43] и персидской работы полу челядинцы; боясь нарушить тяжёлую тишину, в угрюмом молчании застыли у дверей покоев стражи — рынды[44] с бердышами[45] в руках; степенные бояре, шурша парчой и алабастром, тихо, стараясь не шуметь, ходили по просторным горницам.

В узком, длинном покое в муравленой[46] изразцовой печи играли языки пламени. Князь Даниил лежал на лавке, накрытый собольим одеялом. Серебрились волосы на его голове, густая сеть морщин покрывала измождённое болезнями и заботами лицо, карие глаза, обведённые сероватыми старческими кольцами, смотрели печально и слабо. И не верилось, что вот этот угасающий старец — и есть тот самый знаменитый на весь мир властитель, с которым считались монгольские ханы, заигрывали австрийский герцог, венгерский король и даже сам римский папа. Увы, всему на грешной земле приходит свой срок.

У изголовья тяжко больного князя стояли, понурив головы, сыновья — Лев, Мстислав и Шварн, здесь же был младший брат его, Василько, князь Владимира-Волынского, с сыном, Иоанном-Владимиром, по другую сторону от ложа находились супруга и снохи, все в строгих тёмных одеяниях, в убрусах[47] на головах.

Боярин Лука Иванкович, разворачивая с хрустом тяжёлый свиток пергамента, читал завещание.

Сыновья, бросая короткие взгляды на Луку, слушали. Златобородый Василько Романович, супя широкие светлые брови, искоса следил за племянниками.

Вот Даниилов первенец, Лев — высокий,