Читать книгу "Урания - Камиль Фламмарион"

По-видимому, обитатели его обладают драгоценным даром. Они устроены таким образом, что способны ощущать все жизненные процессы в своем организме. От каждой частички их тела исходить, так сказать, особый нерв, передающий в мозг разнообразные, ощущения, так что человек видит все, что происходить в его теле и тотчас узнает все причины своей болезни, если такая существует. Вследствие этого малейшее страдание пресекается в самом его зародыше.

На другой планете, мимо которой мы пролетали ночью, точнее мимо ее неосвещенного полушария – у людей глаза устроены так, что они светятся. Фосфорическое свечение исходит из их странных зрачков. Многочисленное сборище людей ночью представляло поистине фантастическое зрелище, потому что блеск и цвет глаз менялся сообразно страстям и чувствам каждого существа. Кроме того, сила взгляда этих существ такова, что он оказывает электрическое влияние в различной степени и может в известных случаях мгновенно сразить, убить на месте жертву, на которой сосредоточена вся сила их воли.

Вскоре моя небесная проводница указала мне мир, где организмы обладали драгоценной способностью – а именно душа у них могла переходить из одного тела в другое, минуя смерть – явление, очень часто неприятное и во всяком случае печальное. Какой-нибудь ученый, посвятивший всю свою жизнь науке и дожив до старости, не успев завершить своих благородных исследований, может поменяться телом с юношей и начать новую жизнь, еще полезнее первой. Для такого превращения нужны только согласие юноши и магнетическая операция сведущего доктора. Случается также, что два существа, связанные сладостными и могучими узами любви, совершают такой же обмен внешних оболочек после нескольких лет брачной жизни. Душа супруга переселяется в тело супруги и наоборот, до конца жизни. Иные ученые, например историки, желая прожить два века вместо одного, погружаются в искусственный сон – в своеобразный род зимней спячки, благодаря которой жизнь их приостанавливается ежегодно, по крайней мере, на полгода, и даже более. Некоторые умудряются прожить, таким образом втрое дольше нормальной столетней жизни.

Через несколько минут, проносясь мимо другой системы, мы увидали еще один род существ – совершенно отличный от людей и, без сомнения, высшей. У обитателей планеты, представшей нашему взору и освещаемой лучезарным водородистым солнцем, мысль не должна обязательно выражаться словами, чтоб быть понятой другими. Как часто случается, что в нашем мозгу промелькнет какая-нибудь блестящая, остроумная идея, и мы спешим выразить ее словесно, или письменно, но пока мы начнем говорить, или писать, мы вдруг чувствуем, что эта удачная мысль уже испарилась, размялась, померкла или преобразовалась? Жители этой планеты одарены шестым чувством, которое можно назвать автотелеграфическим. Благодаря ему мысль, если только автор ее этому не противится, сообщается внешнему миру и может быть прочтена на органе, занимающем приблизительно место нашего лба. Такие молчаливые беседы часто бывают самыми глубокомысленными и точными и всегда самыми искренними.

Мы наивно воображаем, что наша человеческая цивилизация на Земле не оставляет желать ничего лучшего. Но разве нам не случается жалеть, что мы иногда слышим, помимо нашего желания, неприятные слова, нелепые речи, какую-нибудь пустозвонную проповедь, плохую музыку, злословие или клевету? Напрасно мы самообольщаемся, думая, что можем «оставаться глухи» к этим неприятным речам – к несчастью, это не так. Мы не можем закрыть ушей своих, как закрываем глаза. Это важный пробель в нашем организме. Поэтому я был изумлен, увидав планету, где природа не позабыла этой подробности. Мы остановились на минуту, и Урания указала мне на уши этих существ, закрывавшиеся как веки, и по желанию, не допуская восприятия слов и звуков.

– Здесь гораздо меньше ссор и скрытого гнева, чем у вас, – заметила моя спутница. – За то пропасть между политическими париями гораздо резче, так как противники ничего не хотят слушать и это им удается, не смотря на усилия самых велеречивых адвокатов и самых рьяных ораторов.

В другом мире, где атмосфера постоянно наэлектризована, а температура так высока, что тамошние жители не имеют причины изобретать одежды, страстные чувства выражаются светом, выделяемым известной частью тела. Это то же самое явление, что мы видим в миниатюре на наших лугах, где в теплые летние вечера светящиеся червячки безмолвно горят таким же любовным пламенем. Любопытное зрелище представляют по вечерам там светящиеся пары в больших городах этого своеобразного мира. Оттенки фосфорического сияния различны, смотря по возрастам и темпераментам. Грубый ноль горит красным пламенем, более или менее ярким, между тем как прекрасный пол светится голубоватым пламенем, нежным и бледным. У нас одни лишь светляки способны составить себе хотя слабое представление об ощущениях, испытываемых этими особенными существами. Я не верил глазам своим, пролетая через атмосферу этой планеты. Каково же было мое удивление, когда мы очутились возле спутника этого странного мира.

Это была одинокая луна, освещенная каким-то тусклым солнцем. Перед нами открылась мрачная долина. На деревьях, разбросанных по ее склонам, висели человеческие существа, окутанные в саваны. Они прикреплялись к сучьям волосами и спали глубочайшим сном. То, что я сперва принял за саваны, было тканью, образовавшеюся из их собственных волос, спутавшихся и скатавшихся. Я пришел в изумление, но Урания объяснила мне, что таков их обычный способ погребения и воскрешения. Да, в этом мире, человеческие существа обладают органической способностью насекомых, которые превращаются в хризалид[12], чтобы потом превратиться в крылатых мотыльков. Здесь люди живут как бы двойной жизнью – существа, переживающие первую фазу – существа, более грубые и материалистические, только не желают смерти, чтобы воскреснуть, испытав самое чудное превращение. Каждый год в этом мире составляет приблизительно двести земных лет. Две трети года люди живут в низшей стадии, а остальную треть – зиму – проводят в состоянии хризалид. В следующую весну висящие хризалиды начинают чувствовать, как понемногу возвращается жизнь в их преобразившееся тело. Они шевелятся, пробуждаются, оставляют на деревьях свои волосистая оболочки, и в виде чудных крылатых созданий улетают в воздушное пространство, где и живут еще другой век феникса, то есть двести коротких лет нашей планеты.

Мы пролетели таким образом мимо множества звездных систем, и мне казалось, что целой вечности мало, чтобы насладиться всеми творениями, неизвестными нашей Земле, но моя спутница почти не давала мне времени опомниться: ежеминутно появлялись перед нами все новые солнца и новые миры. Налету мы едва не сталкивались с прозрачными кометами, витавшими, подобно духам, от одной системы к другой; не раз меня манили к себе дивные планеты с прелестными пейзажами, населения которых могли служить любопытными сюжетами для изучения. Наши пять жалких чувств действительно ничтожны в сравнении с развитыми способностями различных существ, встречавшихся нам по пути; у иных было пятнадцать, восемнадцать и даже двадцать шесть чувств. Между тем небесная муза неустанно увлекала меня все дальше, все выше, пока наконец мы не достигли области, которая показалась мне окраинами вселенной.