Читать книгу "Снежный пепел - Лилия Сурина"

— Аленка, дохлый номер, — сокрушенно качает головой старик, — не станет Лида обследоваться. Даже не трать времени и денег. Да и нервишки прибереги, они тебе еще пригодятся.

Я ничего не отвечаю, знаю, что дедушка прав. Но я придумаю что-нибудь. Как оставить родного человека без помощи?

— Тук-тук, — раздается от калитки, о старый забор опирается Степановна, соседка, похоже услышала наш разговор, потому что тоже поддакивает деду:

— Дедушка твой прав, Аленушка, оставь уже Лиду, займись своей жизнью. А я за молочком, Михалыч.

— Сейчас принесу, — кряхтит дед и уходит в дом, а его место занимает соседка.

— Алёнушка, я тебе серьезно говорю, займись своей жизнью, не теряй времени. Проклятие матери висит над тобой, как дамоклов меч.

— Какое проклятие, — удивляюсь словам бабы Зои, с чего вдруг твои обвинения в сторону моей мамы.

— Она ненавидит тебя, всегда приезжает и клянет, чтоб тебе пусто было, чтобы ты проклятый род не продолжила. А слова, они знаешь, силу какую имеют, особенно сказанные в гневе.

— Я не верю в такую чепуху, баб Зой, я врач, — отвергаю уверения пожилой соседки и встаю, надо лечь пораньше, завтра чтобы успеть на первый автобус до города.

— Ну и зря не веришь. Материнское слово самое сильное. Как бы не остаться тебе без семьи, без детей. Вот смотрю на тебя, ты же даже не целованная еще, да и нет у тебя желания с парнями любовь крутить. Так?

— Ну, может и так, только мне пока некогда любовь крутить. Спокойной ночи, — бурчу я, откидывая штору на дверном проеме, чтобы уйти в дом.

Глава 7

Уже скрывшись в сенях, слышу, как дед выговаривает соседке:

— Степановна, ну чего ты всякую муть несешь? Не трогай девчонку, ей и так плохо, мечется вон, даже не хочет выходные догулять, завтра в город едет, врача искать…

— Да пустое это! Сам знаешь, недолго Лидушке осталось, сама себя добивает, и девчонку за собой тащит, эгоистка.

— Да тьфу на тебя, старая! — рычит дедушка, и его довела своими дурацкими разговорами. — Иди уже, язва!

Я пол ночи не могла заснуть, все не шли из головы пророчества соседки. Да, я помню, как мама кричала мне — «будь ты проклята!», когда папа ушел. Только я не придала словам значения. И мне правда не хочется влюбиться, будто нет в этом потребности. Все мои подруги давно по нескольку парней поменяли, одна я не знаю прелестей любви. Мне нравится учиться!

Утром уезжаю первым рейсом, разбитая и не отдохнувшая, дремлю всю дорогу. По приезду в город сразу иду искать старого Гриня, уж он-то должен знать врачей, которые знают все об онкологии.

— Давай карту, я покажу кое-кому, говорит «мертвый доктор», но я только развожу руками. Нет ничего. Только мои наблюдения.

— Мама не ходила в больницу и анализы не сдавала, и вряд ли пойдет… — глотаю слезы от отчаяния. До меня вдруг доходит, что правы и дед и его соседка, если человек не хочет лечиться, то силком это не сделаешь.

— Не реви, красота, всю синеву из глаз смоешь, — ласково поддевает Гринь. — А если серьезно, то тут два варианта.

— Какие? — смотрю сквозь пелену, надеясь, что и этот человек не скажет, оставь в покое мать и живи дальше.

— Оставь пока ее. Скоро твоя мать не сможет терпеть боль и пойдет к врачам, вот тогда мы ее, тепленькую еще, приберем к ручкам.

Фыркаю. Какой доктор, такие и шутки. Куда ждать? Тут промедление смерти подобно.

— Мой тебе совет — иди фельдшером на «скорую», денег зарабатывай пока, опыта набирайся. Потому что знаю я таких больных, раз твоя мама так себя ведет, ее ни один врач не вылечит. Ну нет у нее желания жить.

Я только горестно вздыхаю и кручу железную кружку с чаем. Мужчина подвигает мне тарелку с кругляшками копченой колбасы и тонкими, почти прозрачными квадратиками сыра, но мне кусок не лезет в горло. Я не отступлюсь! Кто бы мне что не говорил.

Глава 8

Я устроилась фельдшером на станцию «скорой помощи», учиться у меня времени не было. Я сама в свободное время штудировала медицинскую литературу по онкологии, заводила нужные знакомства, благодаря дружбе с Гринем. Не бросила работу и в морге, дежурила теперь не по ночам, а сменами, подстроила специально, чтобы можно было работать и там, и тут. Но денег все равно не хватало, чтобы откладывать на лечение маме, пришлось снять койку у одинокой старушки.

Постоянно созванивалась с дедом, расспрашивая его о маме, в мельчайших подробностях, приехать же не могла. Успокаивало одно, что за три месяца, что прошли с последней поездки в родной городишко, маме не стало хуже, значит поживет еще. Каждую получку я почти полностью отправляла дедушке, боялась, что здесь потеряю или украдут. Он тоже помогал копить.

Так прошло полгода, я стала задумываться, что пора искать более высокооплачиваемую работу. Но и уходить со «скорой» не хотелось, мне нравится наша бригада, мы сработались так, что стали как семья. Единственное не нравилось, что в этой работе, это смерти, которых было слишком много.

Обычно мы приезжали и только констатировали смерть человека, и это так обидно, не спасли, не успели.

— По коням! — кричит диспетчер взволнованным голосом, видимо случилось что-то страшное, что так громко. — Авария на перекрестке Думанской и Садовой!

Сердце мое екает, этот перекресток унес уже столько жизней, не сомневаюсь, что и сегодня там месиво. Торопясь запрыгиваю в бело-красную машину и с парковки таких срывается несколько, буквально летим на помощь пострадавшим. Наш водитель уже почти пенсионер, усердно рулит, лавируя между потоками машин, его седые усы торчком, а это значит, что все внимание дороге. И мы успеваем первыми.

Я его увидела нечаянно, парня от столкновения отбросило на газон, в сторону от шикарной черной иномарки, за бетонный вал, и не видать совсем. Подбегаю к нему. Не дышит. Мне хочется плакать. Такой огромный, красивый, наверняка девчонки на нем пачками виснут. Автоматически делаю ему искусственное дыхание, мысленно моля — живи! Только живи…

Появляется пульс, нитевидный, почти не ощущаемый.

— Олег! Носилки! — ору санитару, который стоит за моей спиной. Водитель уже бежит с носилками, перескакивая через рваные части авто.

Теперь я его вытащу! В машине начинаю реанимацию, и через несколько минут вижу, что пациент приоткрыл один глаз, второй залит кровью, еще неизвестно, цел ли.

— Привет… — склоняюсь над парнем. — Как тебя зовут?

Это не любопытство, это проверка реакции и сознания.

— С… Саш…ка… — едва цедит, но я выдыхаю. Значит голова не сильно пострадала. — А… тебя?

— Я Алена, — улыбаюсь, в этот раз я, кажется успела.

Парень не сводит своего глаза с моего лица, будто держит, впившись взглядом в мои очи. Я понимаю, он боится отключится, и больше не очнуться, поэтому пытается удержаться хоть взглядом.