Читать книгу "Не видя звёзд - Вадим Панов"

Другими словами, на вверенной попечению капитана территории если кто и позволял себе выкурить трубку с вихелем, то лишь приняв нереальные меры предосторожности. И потому подозрительный дымок вызвал в душе Южира целую гамму эмоций: мало того, что нарушение происходит в общественном месте, так ещё и на глазах начальника полиции!

Ну, почти на глазах.

– Нужно проверить.

Вахмистр, которому было приятно и покойно молча бездельничать на корме, подавил вздох разочарования и послушно двинулся за устремившимся на поиски нарушителя капитаном, размышляя о том, что никто из жителей Даген Тура дуть на пароме не станет, да и никто из благоразумных лингийцев не станет, а значит, дело они имеют или с отморозком, которого придётся успокаивать в рукопашной, или с забывшимся адигеном.

И ошибся.

– Теперь я уверен, что это вихель, – пробормотал синьор капитан, направляясь к ведущей на верхнюю палубу лестнице – по мере приближения запах становился всё сильнее и сильнее. – Никаких сомнений: на борту нарушитель!

Однако добраться до преступника Южиру помешал преградивший дорогу матрос. Попытался преградить. Матрос стоял около лестницы и, казалось, просто бездельничает, но увидев, что полицейские намерены подняться на открытую палубу, мгновенно оказался перед толстяком и сообщил:

– Закрыто.

– Что значит «закрыто»? – изумился Южир. – Ты знаешь, чем тут пахнет?

А пахло около лестницы необычайно сильно. И теперь уже не оставалось сомнений в том, что на пароме кто-то употребляет вихель.

– Знаю, – уныло ответил матрос. – Но наверх нельзя.

– Прочь с дороги.

– Палуба полностью выкуплена.

– Кем?

– Теми, кто решил добраться до Даген Тура в одиночестве.

Будь Южир чуть менее взволнован, он бы наверняка заметил, что хитрый матрос, явно не любящий полицию, изо всех сил избегает называть подозрительных пассажиров, отделываясь общими фразами. Однако синьора капитана интересовали другие вопросы:

– Их много?

– Несколько человек.

– Я хочу их видеть!

– Они просили никого не пускать.

Вахмистр хмыкнул, но тут же заткнулся. Капитан понял, что теряет лицо, и начал злиться. Но неспешно начал, поскольку его целью был нарушитель, а не матрос.

– Сынок, ты знаешь, кто я? – негромко, но с явной угрозой в голосе осведомился Южир.

– Знаю, – кивнул матрос. – Но лучше вам туда не ходить.

– На верхней палубе совершается преступление, и я обязан его пресечь.

– Я вас предупредил, – вздохнул матрос, отходя в сторону. – И добавлю, что за последствия не ручаюсь.

– Да кто бы там ни был!

Южир поднялся по лестнице, распахнул дверь, уверенно вышел на открытую палубу и… замер неподвижно. Уверенность оставила синьора капитана в тот момент, когда он увидел лежащего в шезлонге мужчину. Не отморозка и не адигена.

– Ипсанский муль, – прошептал нецензурщину стоящий за спиной вахмистр, и синьор капитан был полностью согласен с подчинённым: именно муль. Необязательно ипсанский, конечно, но явно муль.

В шезлонге расположился очень высокий мужчина – рост был заметен даже сейчас, когда он почти лежал – с тёмными, с густой проседью волосами и бородкой клинышком. Из-за бородки мужчина походил на заумного профессора, однако синьор капитан никогда не встречал учёного, так сильно похожего на военного. А вот военного, сильно похожего на профессора, полицейскому видеть доводилось. Познакомиться лично им ещё не пришлось, но развалившегося в шезлонге мужчину синьор капитан знал: это был Аксель Крачин, старший помощник капитана «Пытливого амуша», бывший эрсийский кирасир, отчаянный и лихой настолько, что мессер Помпилио лично предложил ему войти в команду рейдера. И это был последний человек в мире, с которым полицейский рискнул бы связываться. Точнее, предпоследний: в первую очередь Южир не стал бы связываться с самим мессером Помпилио, за ним с Крачиным, следом шёл Бедокур, который однажды в одиночку поколотил десятерых цепарей с зашедшего в Даген Тур доминатора, и уж потом следовали дары, бамбальеро и прочие воины. И вот перед синьором полицейским капитаном полулежал второй номер списка, и тот факт, что Аксель пребывает в благодушном настроении и с удовольствием подставляет лицо свежему ветру – пытаясь прийти в себя, – не вводил Южира в заблуждение. Но и отступить капитан не мог, поскольку за его спиной мялись вахмистр с матросом, и уйди он сейчас, по его авторитету будет нанесён колоссальный удар.

– Добрый день!

– Разве мы не оплатили палубу целиком? – грубовато поинтересовался второй шезлонг. – Пусть они уйдут.

– Они не уйдут, – лениво ответил Крачин, избегая смотреть куда-то, кроме бескрайнего простора. Судя по всему, вид озера его успокаивал.

– Почему?

– Потому что это полиция, – сообщил Аксель.

При этом Южир мог поклясться, что длинный эрсиец ни разу не взглянул в его сторону!

– Меня сейчас стошнит, – пожаловался второй шезлонг.

– Из-за полиции?

– Просто так.

– Ты – медикус, сделай что-нибудь.

– Могу подойти к борту.

– И всё?

– Могу не подходить, – подумав, ответил тот, кого Крачин назвал медикусом.

– Нет, лучше подойди.

– Не уверен, что успею.

– Тогда меньше болтай.

– Зачем мы взяли билеты на утренний паром?

– Паром уходил в три пополудни.

– Я ведь говорю: ранний…

Мужчина из второго шезлонга закашлялся и поднялся.

Альваро Хасина, корабельный медикус «Пытливого амуша», был высок, почти как Крачин, и очень худ, чем напоминал марионетку. Однако основное внимание привлекала не столько худоба, сколько голова медикуса – формой она удивительно походила на яйцо. Впечатление усиливалось тем, что волосы у сорокалетнего медикуса оставались только за ушами да на затылке, и яйцо открывалось взглядам окружающих во всём своём великолепии. Большое яйцо с большими ушами. Альваро был отличным медикусом, во время стоянок «Амуша» подрабатывал в городской больнице и как-то вылечил племянника Южира от подцепленной в Маркополисе гидры. О чём племянник вспоминать не любил, потому что нехорошая болезнь едва не стоила ему свадьбы.

– Действительно полиция, – пробормотал Хасина, проходя мимо синьора капитана.

– Добрый день, – зачем-то сказал Южир.

Ответа не последовало, поскольку медикус как раз добрался до борта.

И оказался возле Галилея Квадриги, корабельного астролога «Пытливого амуша», который, собственно, и был источником привлекшего полицейских запаха. В смысле его источником была трубка, которой астролог беспечно пыхтел, с интересом разглядывая бескрайнее озеро Даген. Самое большое на Линге. По праву называемое «морем Кахлесов». Берегов сейчас видно не было, поэтому рассеянный взгляд Галилея скользил по волнам, изредка задерживался на кружащих вокруг парома чайках, спотыкался о само судно, но ни разу не нашёл ни синьора капитана, ни вахмистра. Полицию астролог в упор не видел.