Читать книгу "Хроники Империи Ужаса. Гнев королей - Глен Кук"

В этом мире он был никем, столь же беспомощным, как червяк. Как еще он мог покарать тех людей за преступления?

Сааманан последовала за ним из темноты.

– Как мне освободить тебя? – спросил он. Она попыталась объяснить, но он оборвал ее. – В следующий раз, когда мы встретимся, я дам ответ. Сперва мне нужно подумать.

Он вернулся к своему месту для сна, где снова свернулся в позе эмбриона, познавая совершенно новый, доселе незнакомый страх.

Ему вновь снились сны, но на этот раз он долго не просыпался. Казалось, он пролежал целую вечность, не шевелясь, пока каменный зверь использовал остатки своего могущества, показывая ему мир, обращая в свою веру и обучая всему необходимому, что требовалось от Избавителя Навами.

И никакие иные сновидения не отвлекали Этриана.

2

1016 г. от О.И.И.
Время перемен

– Он идет! Он уже у Жемчужных ворот! – радостно воскликнул Чу.

Сыма Шикай оторвался от утренних докладов. Коренастый и мускулистый, с бычьей шеей, он чем-то напоминал кабана и походил скорее на профессионального борца, чем на тервола, командовавшего легионом Срединной армии.

– Куаньин, веди себя как подобает претенденту.

Чу вытянулся в струнку.

– Прошу прощения, лорд Сыма.

Шикай вышел из-за стола.

– Ты постоянно просишь прощения, Куаньин. Твои бесконечные извинения меня оскорбляют.

Юноша уставился куда-то за плечо командира.

– Прошу прощения, господин.

Шикай заскрежетал зубами. Парень был безнадежен. В прежние времена его ни за что бы не выбрали, был бы он сыном тервола или нет. Вряд ли следовало оправдывать понижение планки военными потерями. А былые стандарты он вспоминал с гордостью.

Сыма Шикай был родом из крестьян, и собратья-тервола никогда не забывали, что его отец пас свиней. Но и он не позволял им забыть, что прошел свой кандидатский срок во времена Принцев-Чудотворцев. А тогда лишь лучшие из лучших преодолевали скользкие ступени, ведшие к членству в элите Шинсана.

Шутки о его происхождении до сих пор слышались на собраниях тервола. Над ним больше не насмехались в лицо, но все его успехи никак не влияли на их предубеждения.

Будучи кандидатом, он многому научился, отрастив толстую шкуру и выработав упорство, которое вознесло его намного выше, чем ожидали наставники. Он был упрям и полон решимости.

Тервола повсюду демонстрировали открытость своих рядов для любого талантливого, дисциплинированного и целеустремленного ребенка, но это была по большей части иллюзия. Сыма оставался изгоем среди консервативной знати. Он не мог жениться на их дочерях. А его дочери, если бы таковые у него появились, не могли бы выйти замуж за худощавых бледных сынов Силы, вроде его легкомысленного подчиненного.

Куаньин снова извинился, вырвав Сыма из задумчивости. Шикай с трудом подавил наслаждение, которое вызывало у него подобное подобострастие. Пока что они были у него в руках, и он мог вертеть ими как угодно, чего было вполне достаточно. Выживали лишь сильнейшие.

– Куаньин, – прорычал он, – если я услышу еще хоть одно извинение, снова отправишься на месяц на первичное обучение.

Чу затрясся. Шикай взглянул на его бледные дрожащие щеки и понял, что тот никогда не станет избранным – по крайней мере, пока за лордом Сыма остается решающий голос. Слишком уж тот был робок.

– Доложи как полагается, Куаньин.

– Господин! – выпалил Чу. – Лорд Го Вэнчинь ждет у Жемчужных ворот. Он просит аудиенции у вашей светлости. Начальник стражи передает свое почтение, господин.

– Вот так-то лучше. Намного лучше. Ты на верном пути. Выйди и подожди две минуты, а потом соберись и попробуй еще раз. Постучи, прежде чем войти.

Щека Чу дернулась.

– Как прикажешь, господин.

Шикай уселся за стол. Взгляд его вновь упал на утренние доклады, но он их не видел. Лорд Го! Здесь! Удивительно. Чего тот хотел? Зачем ему тратить время на командира учебного легиона, сына крестьянина?

Четвертый Показательный легион Шикая каждой весной собирал урожай трехлетних детей, превращая их за последующие восемнадцать лет в самых преданных и бесстрашных солдат, каких только знал мир.

За исключением нескольких недолгих назначений, Шикай провел в Четвертом легионе всю жизнь с самого детства, поднимаясь благодаря таланту и силе воли, вопреки предубеждению и косности знатных тервола. Он командовал легионом уже двадцать лет и гордился солдатами и избранными, которых выпускал. Они быстро продвигались по службе, куда бы их ни посылали. Начальники Шикая считали его лучшим в своей области, хотя должность, которую он занимал, обычно получали тервола, впавшие в серьезную немилость. Заслужить какие-либо почести, командуя Показательным легионом, было невозможно.

Шикай оказался в профессиональном тупике, и он это понимал. После недавних политических перемен, когда более молодые тервола вытеснили старых приближенных Ко Фэна, будущее его казалось еще более унылым. Сам он политикой не интересовался, но принадлежал к кругу старых и приверженных традициям тервола.

И вот теперь прибыл лорд Го. Чего он мог хотеть, кроме как избавиться от еще одного представителя старой гвардии? Сторонники Ко Фэна уже лишились войска и постов в Совете, получив в награду малозначительные должности в умирающих Восточной и Северной армиях. Даже самого Ко Фэна лишили бессмертия и почестей, и он отправился в добровольное изгнание, предпочтя его понижению в звании. Не заберет ли начавшаяся чистка и его жизнь, подобно неосторожно вызванному демону? Не связана ли она попросту с возрастом?

Несмотря на страх, Шикая охватила злость. Он пережил Принцев-Чудотворцев, Мглу, О Шина, заговор Праккии, Ко Фэна, но никому не давал повода для обид. Он был солдатом империи, и им все были довольны. Сам же он не обращал никакого внимания на политику и борьбу за власть.

В дверь негромко постучали.

– Входи.

Вошел Чу с докладом. На этот раз он был само совершенство, победив волнение, которое вызывал лорд Го при каждом своем визите.

– Лучше. Намного лучше. Наша первая задача – победить себя, не так ли? Гм… значит, лорд Го? Как полагаешь, что ему нужно?

– Не знаю, господин. Он не сказал.

– Гм… – Шикая нисколько не устраивала рука, правившая теперь судьбой Шинсана.

Го Вэнчиня он воспринимал как чересчур идеалистичного, наивного и недостаточно информированного человека, привыкшего все упрощать. Два года назад тот был командиром корпуса в собственной Срединной армии Шикая, слишком молодым и неопытным. И тем не менее он обладал упорством и харизмой. Он утолил нужду в новом руководстве, новых идеалах, положил начало поражению Запада. Возможно, новые перспективы могли залечить душевные раны, нанесенные легионам.