Читать книгу "Редкая птица - Михаил Марголис"

Диана с мамой – Галиной Анисимовной

Здесь мы слегка поторапливаем события. С первыми опытами самостоятельного творчества Арбенина знакомила родственников и друзей в начале 1990-х. Ни в музыкальной школе, ни вскоре после ее окончания своих песен у Дианы ещё не было. Ей хватало тех, что сочиняли другие. «Я пела много из БГ. Знала наизусть весь альбом «Равноденствие». Это, к слову, был мамин любимый альбом. Майк очень нравился. В Цоя не въезжала. Для нас он всегда был просто Цой, без героического ореола. Что-то из Шевчука исполняла, и из «Бригады С». Достаточно было».

Музыкальную школу Диана осилила примерно на том же «автопилоте», что и общеобразовательную. Без драйва и удовлетворения. Желания совершенствоваться в данном направлении у неё не было, как позднее не обнаружилось тяги и к любому институту.

«К экзаменам в «музыкалке» я готовилась за день. Заучивала, что нужно, сдавала и… уплывала в туман, – вспоминает Арбенина. – Мне советовали идти дальше – в музучилище, потому что я классно играла на пианино. Но я туда не пошла. Что, по-моему, вполне естественно. Совсем не до того было. Душа и мысли мои наполнялись другими вещами. Тогда я училась, кажется, в девятом классе, и у меня как раз случился «первый мальчик» – Женя Горбунов, который сейчас живет в Воронеже. Косвенным образом он спас меня от возможного самоубийства. Мне в то время нравился другой юноша – Дима Губкин. Но на одной из вечеринок я увидела, как он увлеченно танцует с моей одноклассницей. Бешено его приревновала, убежала домой, причем прошла зимой через весь наш поселок в одной футболке и легкой жилетке. Легла в своей комнате на тахту, закрыла глаза и решила, что буду умирать. Спустя полчаса задумалась, а чего я в тишине-то жду финиша? Не прикольно. Включила свой маленький магнитофончик, и, пока не заиграла музыка, опять рухнула на тахту. Представь, ночь, за окном тусклый свет желтых фонарей, в доме темно. Лежу. Тут раздается низковатый мужской голос: «Дина, ты – дура!», а затем звучит «Пинк Флойд». Это Горбунов так прикололся, поскольку он мне эту кассету и записывал. У него большая фонотека была. И много западного рока, и первые альбомы «Кино», «Зоопарка», «Наутилуса Помпилиуса» он мне приносил. Женька был в меня влюблен, а я ему не отвечала взаимностью вообще. Хотя он был клёвый парень. Ну, и, видимо, этой репликой он решил обозначить свое отношение к тому, что я не понимаю его чувств. Меня это подкупило и встряхнуло. Я встала с кровати, пошла на кухню, поела борщ и расхотела прощаться с жизнью…

Неужели у меня когда-нибудь получится окружить себя придуманным миром придуманных людей? Я так это люблю.

Горбунов за мной долго ухаживал. А я переживала радикальный переходный возраст. Ко мне подойти было невозможно. Я дверь в квартиру, когда он звонил, открывала резким распахиванием. И держала его на пороге, пока он не спрашивал: можно пройти в коридор? Потом мы стояли в коридоре, и так бы там всякий раз и оставались, если бы иногда не появлялась моя мама с репликой: «А что вы здесь стоите, проходите уже в комнату». Но однажды, когда родителей не было дома, я пала. Открываю Горбунову дверь, а он – в кашне. Я в восторге! В Ягодном, по-моему, даже слово «кашне» никто не знал. А тут Женя в серой болоньевой куртке и кашне. Тогда мы впервые поцеловались».

Старшая школа

Глава 3

Курс – «на материк»

Весной 1991-го загадочно погибла «лучшая девочка русского рока» (по определению Арбениной) Янка Дягилева. «Она из тех, кого мне больше всего не хватает… Своим присутствием она могла бы изменить тональность современной рок-музыки, изменить отношение русского рока к самому себе», – скажет Диана в своей авторской радиопрограмме через четверть века после ухода Янки. В сослагательном наклонении вольно строить любые версии. Столь возвышенные в том числе. Но Дягилева осталась в советской эре, иссякнувшей в том же 1991-м. А «менять тональность русского рока» или хотя бы обеспечивать слышимость его женских голосов в заново рожденной России предстояло арбенинскому поколению. Так совпало, что первая «проба пера» произошла у Дианы как раз в 91-м. Планета наблюдала за окончательным крахом Советского Союза и «коммунистического лагеря», а магаданская первокурсница Диана Кулаченко лепила своего «Голубого слона» и представляла того, кто «раскрашивал небо как мог».

«Почему я стала сочинять – точно не знаю. Как-то пошло, – рассказывает Арбенина. – Я могла писать песни где угодно, в любых местах и условиях. Требовалась только ручка, карандаш и, если не было бумажного листа, хотя бы салфетка. Сочиняла под гитару. При этом сохраняла скептическое отношение к любым (кроме Янки) поющим женщинам-авторам. Считала их не то чтобы вторым сортом, но явлением странным. Во-первых, они играть на гитаре не умеют, во‐вторых, у них с мозгами как-то не очень хорошо, в отличие от пацанов. Пацаны умеют вычленять зерно в своих мыслях и переносить его в песни. У девушек это случается крайне редко.

Никакой музыкальной среды в Магадане у меня не было. В этом смысле я пребывала в полнейшем вакууме. Да мне, в сущности, никто и не требовался. Слышала, что в городе есть группа «Конец света» и более популярная – «Восточный синдром». Но кроме названий ничего о них не знала. Где выступают? Что поют? Была ли вообще в Магадане какая-то музыкантская тусовка – не в курсе. Во всяком случае, я с ней не пересекалась. Гуляла сама по себе, так же, как раньше в Ягодном. Иногда шла к друзьям, пила с ними пиво, пела песни. Только теперь, помимо Галича, БГ, еще и свои исполняла. Их, кстати, классно принимали, что казалось мне странным и удивительным.

Янка Дягилева

Первую вещь «Я раскрашивал небо», помнится, написала дома в полной темноте. Не хотела, чтобы кто-то неожиданно вошел, заметив, что я в комнате. Лежала на диване, бренчала на гитаре и повторяла куплет, который как-то моментально придумала. При каждом повторе меняла в нем одно слово в предпоследней строке. Потом были «Голубой слон», «Меня кормит тоска», «Реггей», «Рубеж».

В начале 90-х у Дианы образовался небольшой набор собственных песен, которые сочинялись от случая к случаю и не являлись предпосылкой к серьезным переменам в её судьбе. Там, на «большой земле», сразу после падения КПСС, уже звучал «Рок из Кремля», где на первом постсоветском рок-фесте, прямо в Кремлевском дворце съездов, выступали те, кого она слушала на кассетах: от «Бригады С», «Аквариума» и «Алисы» до «Наутилуса» и ДДТ. Там, в Москве и Петербурге, как-то (с криминально-понтово-аферными дополнениями) структурировался отечественный музыкальный бизнес, возникала плеяда издателей, продюсеров, промоутеров, рекорд-лейблов, концертных клубов. Публика ждала новых звезд. Но Дианиной повседневности это никак не касалось. Она не метила в певицы, бесстрастно посещала университет, не заглядывала дальше завтрашнего утра, читала книжки, влюблялась и периодически выкручивалась из стрёмных магаданских переплетов.