Читать книгу "Истории Дядюшки Дуба. Книга 2. Сердце - Жозеп Льюис Бадаль"

На рассвете тяжело пыхтящий медведь замедлил бег и остановился. Дети соскочили на землю.

— Ступайте по этой дороге и увидите Сарбатану. Кто знает, может, она вас уже дожидается. Надеюсь, дедушка всё вам объяснил?

— Кое-что он, конечно, объяснил, но мы не уверены, что всё поняли.

— Тогда слушайте внимательно. Не доверяйте тому, что видите. Врать нельзя ни в коем случае. А мне пора, солнце всходит! Прощайте, прощайте, прощайте…

Пока они шли — а шли они довольно долго, — совсем рассвело. Солнце осветило небольшую лужайку, на которой росли четыре ореховых дерева и один раскидистый платан. Под ветками платана, усыпанными золотыми листьями, притаилась старая хижина.

Бревенчатая крыша была выложена соломой и мхом, стыки между брёвнами замазаны глиной (кое-где глина вывалилась, и в щели с четырёх сторон задувал ветер). Сверху ютилась маленькая глиняная труба. Казалось, постучишься в дверь — и хижина развалится. И в то же время она будто бы улыбалась. Изогнутая ветка грецкого ореха над крыльцом была её улыбкой, а два кривоватых окошка — глазами, с любопытством следящими за опушкой леса.

— Эй, Сарбатана! — крикнули Тау и Майя. — Выходи! Мы — Тау и Майя. Понимаешь, наш дедушка…

Дверь приотворилась. С обратной стороны её тоже покрывал мох.

Из хижины выскочила женщина, которую ещё рано было называть старухой. Высокого роста, худая, с крупными сильными руками. На голове красный платок, из-под которого выбивались русые с проседью волосы.

Увидев детей, она захохотала как безумная и повалилась на землю, где принялась кувыркаться, делать сальто, бегать на четвереньках, подобно сороконожке, хрюкать и бормотать что-то на неведомом языке.

— Постой, Сарбатана. — Голоса растерянных Тау и Майи звучали жалобно. — Погоди… Наш дедушка…

Не обращая на них ни малейшего внимания, женщина тем временем продолжала развлекать себя как могла: кидалась на деревья, грызла зубами кору и при этом истошно вопила.

— Дедушка умирает? — Внезапно она дико захохотала. — Ну и пусть себе! Тьфу, тьфу! Глупый вздорный старик!

Она набрала в рот побольше слюны и смачно плюнула.

Дети остолбенели. И не от того, как вела себя чудачка. «Дедушка умирает» — таковы были её слова. Дело в том, что Тау и Майя никогда не задумывались, что дедушка — человек, а люди, какими бы добрыми, любимыми и нужными они ни были, рано или поздно завершают земной путь и уходят. Точно так же чередуются времена года, изменяются цвет листвы и очертания гор. Весь мир постоянно меняется.

— Замолчи, Эуриссия! — донёсся из хижины сухой старческий голос. Дверь была приоткрыта, но внутри почти ничего не удавалось разглядеть.

Сумасшедшая с визгом понеслась в лес.

— Это не Сарбатана! — прошептала Майя. — Медведь Умбертус предупреждал нас не доверять тому, что увидим.

Со стороны хижины вновь донёсся тот же голос:

— У вашего дедушки болезнь засела в груди. Я вижу её даже отсюда. Она у него с детства, с тех пор как в его жизни случилось большое горе.

— Сарбатана, скажи, чем мы можем ему помочь? — перебила её Майя.

— Где ты, Сарбатана? — спросил Тау, собираясь войти.

— Не входи! — приказал голос: казалось, это говорят брёвна, из которых построена хижина. — Если войдёте, я вас перестану видеть и мы не сможем разговаривать.

Только сейчас дети догадались: Сарбатаной звали не хозяйку, а саму хижину!

Возможно, она когда-то была человеком, деревом или волшебным созданием. Или со временем, например, превратится в старуху или мудрую девочку, умеющую разговаривать с первого дня жизни. Но об этом мы никогда не узнаем.

Старая Сарбатана попросила детей сесть прямо перед собой. О чём она с ними только не говорила! О временах года, о лесе, о сторонах луны, о рождении, взрослении и смерти, о куколке, которая превращается в бабочку, и о рецептах пирога с шелковицей и черникой.

Хижина медленно произносила слова, то и дело умолкая, чтобы собраться с мыслями, и всякий раз детям казалось, что она уже больше не заговорит.

Сарбатана объяснила, что перво-наперво дедушке для выздоровления необходима кружка драконьего молока. Второе средство показалось Тау и Майе и вовсе странным: стук сердца драконьего императора.

— В вашем дедушке тоже течёт драконья кровь, — добавила она. — Неужто не замечали? В каждом из нас есть что-то чудесное. И каждому требуется нечто необычное.

Так, полоумная Эуриссия могла жить только внутри Сарбатаны, где потихоньку излечивалась от безумия.

Внезапно они услышали: «Пуф!» Испуганный дракончик тщетно отбивался от Эуриссии. Та пыталась засунуть его в мешок, яростно орудуя ручищами, тощими и жёсткими, как лапы насекомого.

— Эуриссия! — одёрнула её Сарбатана. — Дети, а ну-ка, быстро отнимите маленького дракона у этой чудачки! Дело в том, что спятила Эуриссия именно из-за драконов. Угораздило её когда-то влюбиться в прекрасного огненного дракона. С тех пор видеть их спокойно не может!

Тау и Майя бросились вызволять маленького Микоу из рук полоумной Эуриссии. Сарбатана как могла пыталась образумить смутьянку на своём странном языке.

Наконец дракончику удалось расправить крылышки.

— Хвост! — крикнул он. — Взять!

Дети ухватились за бархатистый и нежный драконий хвост. В этот миг они почувствовали, что сделались лёгкими, почти невесомыми. Они поднялись в воздух!

Дракончик всего лишь несколько раз взмахнул крыльями — и они уже парили над землёй! Они поднимались всё выше, выше, прямо к кучевым облакам, плывущим в небе.

— Передавайте привет дедушке Друсу! — крикнула им вслед старая Сарбатана. — Скажите, что, если он когда-нибудь вернётся, я непременно испеку его любимый пирог с мёдом и анисом. Прощайте, прощайте, прощайте!

Глаза Тау и Майи слезились от ветра (полёт был очень быстрым) и от радости. Надо же — они летят! Неужели это происходит на самом деле? Земля, плывущая под ними, напоминала рождественский вертеп.

— Дер-жи-тесь креп-ко! — время от времени говорил маленький Микоу: выглядел он не по-детски сосредоточенным. Но для невесомых Тау и Майи это было совсем не сложно. Они могли бы удержаться одним пальцем!

Поразительно: они в небе! На такой высоте до них не доносились голоса лесных зверей, пение птиц, гул и суета городов. Со всех сторон лишь тишина безбрежных небес и прохладное дыхание неутихающего ветра.

Они пролетали над густыми лесами, над пустыней, над морем. Внизу проплывали тёмные горные хребты, зелёные заливные луга, где могучие буйволы поднимали голову и провожали их взглядом, равнодушно пережёвывая жвачку. Ландшафты меняли цвет. Солнце было ещё высоко, но землю заслонили облака. Постепенно полёт замедлился. Прямо под ними безымянные реки сплетались в серебряную паутину, которая покрывала долину у подножия высокой горы. Туда они и направлялись.