Читать книгу "Спящее золото. Квиттинская ведьма - Елизавета Дворецкая"

– Вот ты где! – воскликнул он, подойдя к Ингвильде и как бы случайно накрыв ладонью ее руку, лежавшую на камне. – Я так и знал, что ты пошла сюда!

Ингвильда улыбнулась и убрала руку. Она ничуть не сомневалась, что Вильмунд искал ее, причем поиски не составляли труда, потому что все ее любимые местечки он знал наперечет. Стройный худощавый Вильмунд возвышался над ней больше чем на голову. Его чуть вытянутое лицо с тонким носом и узкими зеленоватыми глазами еще хранило почти детскую свежесть и нежность кожи, но развитые плечи и сильные руки говорили о том, что он не зря провел эти годы у своего воспитателя и вполне готов встать на носу своего собственного боевого корабля.

– Посмотри! – Ингвильда показала на небо. – Видишь, солнце уже не так далеко от старшего Камня. До Середины Лета осталось меньше месяца.

Вильмунд с обидой нахмурился.

– Зачем ты так говоришь? – упрекнул он Ингвильду. – Как будто радуешься, что я так скоро уеду от вас!

– А ты разве не радуешься, Вильмунд ярл?[6]Подумай – меньше месяца пройдет, как у тебя будет своя дружина, боевой корабль с позолоченным штевнем, красивый парус… Помнишь парус, тот, красно-синий, что я ткала зимой? Отец решил подарить его тебе на удачу. Ты поплывешь в чужие страны, победишь там много врагов, добудешь много богатства и славы. И со временем тебя станут называть Вильмунд конунг. Разве ты не рад?

– Я-то рад, – уныло ответил Вильмунд, которому внушили, что именно об этом он и должен мечтать, и снова взял Ингвильду за руку. – Но я бы хотел, честно говоря, получить иной подарок… кроме паруса… Более драгоценный и желанный для меня, – несколько неловко закончил он.

– Вот уж не знаю, что еще мы могли бы тебе предложить? – Ингвильда развела руками, хотя на самом деле догадывалась, что он имеет в виду.

Да и трудно было бы не догадаться. Они восемь лет прожили в одном доме, а скрывать свои истинные чувства Вильмунд умел гораздо хуже, чем ему хотелось бы.

– А тебе совсем не жаль со мной расставаться? – спросил он, стараясь с высоты своего роста заглянуть ей в глаза.

– Ты так говоришь, как будто собираешься в первом же походе завоевать какую-нибудь далекую землю и остаться в ней навсегда! – Ингвильда усмехнулась, не торопясь ловить его взгляд. – Мы же будем видеться с тобой. Ты будешь приезжать к нам, гостить, и на тингах мы будем встречаться. Отец же говорил, что всегда будет рад тебе, что для тебя и твоих людей всегда найдется место в нашем доме, и здесь, и в Кремнистом Склоне. На осенний тинг мы обязательно поедем. Так что мы даже не успеем как следует соскучиться, как снова увидимся на Остром мысу.

– Осенний тинг… – с досадой начал Вильмунд. Несколько месяцев, оставшихся до этого события, представлялись ему вечностью.

– И я уверена, что ты будешь далеко не так рад этой встрече, как тебе представляется сейчас.

– Не рад? Почему? – Вильмунд даже возмутился. – Я буду не рад? Да я буду ждать этого как… как… как ничего другого на свете!

– Это тебе сейчас так кажется. Но в первом же походе тебе откроется совершенно новый мир, – отчасти мечтательно ответила Ингвильда. Ее-то никакой новый мир не ждал ни через месяц, ни через год. Самый главный «поход» ее грядущего состоял в переезде в дом мужа. Где ей и предстояло, несмотря на ум, красоту и знатность, провести жизнь между очагом и кладовками, точно как и любой из рабынь, некрасивых и глупых. – Ты наберешься совершенно новых впечатлений, узнаешь новых людей, узнаешь, как живут люди в совсем-совсем других странах…

– Я не хочу никаких других стран и людей! – крикнул Вильмунд, почти в отчаянии, что она не понимает его. – Я хочу навсегда остаться… с тобой, – тихо окончил он и снова взял ее за руку.

Но Ингвильда тут же вынула пальцы из его горячей, влажной от волнения ладони.

– Хватит, Вильмунд сын Стюрмира, ты уже не маленький! – сказала она и строго взглянула ему в глаза. – Ты родился конунгом, и тут уже ничего не переменишь, нравится тебе твоя доля или нет. Лучшая участь для конунга в том, чтобы побеждать своих врагов, а лучшая смерть для него – на поле битвы. И я не смогу тобой гордиться, если ты будешь думать только о том, как бы избавиться от походов и посидеть подольше возле моей прялки.

Вильмунд смотрел ей в глаза, как зачарованный, и почти не слышал, что она ему говорит: брови Ингвильды были густыми и очень темными, ярко оттеняя голубые глаза. Стоящая возле черного камня, освещенная солнечным лучом, девушка казалась волшебно-прекрасной и загадочной, как светлый альв*. Вильмунд любовался ею, едва вникая в смысл того, что она говорила. Сильнее власти конунга и славы воина его влекла она, Ингвильда дочь Фрейвида, и ее любовь была желаннее самой богатой добычи.

Но этой-то любви вовсе не отражалось в ее глазах, и Вильмунд со стыдом опустил голову.

– А если я… – торопливо заговорил он, стремясь оправдаться. – Если я сделаю все это, пойду в походы, одолею много врагов, возьму добычу, ты тогда…

Ингвильда взмахнула руками, пытаясь заставить его замолчать, но он схватил ее за оба запястья и поспешно продолжал:

– Когда я стану конунгом, ты будешь моей женой?

– Замолчи! – воскликнула Ингвильда. – Не смей об этом говорить! Ты еще ничего не сделал, чтобы говорить о женитьбе. У твоего отца могут быть совсем другие мысли на этот счет. И незачем зря сотрясать воздух такими словами.

– Но я на все готов ради тебя!

– Ты должен быть готов на все ради себя и своей славы, ради того, чтобы твои потомки могли гордиться твоими подвигами и брать с тебя пример. Понимаешь?

– Понимаю, – со стыдом ответил Вильмунд, но на самом деле не понимал.

Ингвильда относилась к его пылким чувствам как к безделице – ведь любовь между воспитанником и дочерью воспитателя (или наоборот) случается сплошь и рядом, но в большинстве случаев быстро забывается в разлуке. Она была уверена, что впечатлительный и немного легкомысленный Вильмунд забудет ее в первом же походе. И не собиралась об этом жалеть. Нет, не таким был возлюбленный, чей образ таился где-то в душе, так глубоко, что она и сама не могла толком его разглядеть. В одном она была уверена – его, будущего господина своей судьбы, она пока еще не встретила.

Но когда же он наконец появится? Она не отвечала на любовь Вильмунда, а его пылкость рождала в ней тоску и томление, которые вовсе не были ответным чувством. Она так красива и достойна любви – но некому подарить это счастье, некого согреть этим огнем, что горит в груди и жжет, не находя применения! Кругом лето, везде зелень и цветы, солнце блестит на волнах, и кажется, что счастье так близко – только оглянись, а оно стоит за плечом…

Но за плечом лишь томился вздыхающий Вильмунд, и Ингвильда тайком посмеялась сама над собой. Пока нет того, что любишь, можно бы полюбить то, что есть. А вот она не хочет почему-то!