Читать книгу "Знамя Победы - Борис Макаров"

Тем более что наши сердца ей же, войной, истерзаны.

Сергей Сергеевич встал, подошел к окну, посмотрел в темноту. Окно нашей комнаты выходило в сторону леса и речушки. Окна жилых и лечебных корпусов из нашего окна были не видны.

Гром затих. Отблески далеких молний перестали озарять горизонт.

– Вот такая же темнота и тишина встретила нас на подходе к Днепру, – тихо сказал Сергей Сергеевич. – Ни взрыва, ни выстрела…

Командир объявил привал:

– Можно курнуть, но в рукав или в землю. Еще вчера в штабе сказали: «фашисты откатились на правый берег Днепра. Правый берег высокий, намного выше этого. Зароются там в землю, настроят дотов и дзотов и встретят нас с полным фашистским гостеприимством. Надо учесть и то, что все плавсредства они увели на тот берег и форсировать реку нам придется на подручных. Саперы подтягивают плоты. Есть несколько резиновых лодок, но их мало. Мы – моряки. И нас это не должно пугать. При необходимости будем форсировать вплавь – на корягах, бревнах, ящиках. На берегу всего этого много. И при наступлении, и при отступлении мусора остается много. Все за собой не потащишь.

Одолеем. Главное, не дрейфить.

Да, еще одно учесть надо. На том, высоком берегу больше, чем на этом, затопляемом, всяких довоенных построек – домов, сараев, амбаров. И конечно же каждый дом, сарай может крепостью оказаться…

Я думаю, теперь всем понятно, к чему я разговор веду. Прямо сейчас, без передышки, в штабе сказали, надо троим-четверым из нас перебраться, переплыть на ту сторону, спрятаться там, затаиться до рассвета и пронаблюдать, разведать, где немцы сделали огневые точки, где их траншеи, пронаблюдать за ближайшими дорогами, строениями. Наверняка везде есть засады, минные поля… Без боя немцы Днепр не отдадут. Собьем их с днепровских высот – покатятся и долго не остановятся. Это и мы понимаем, и они понимают. Драка будет горячая, смертельная. Так вот, ребята, посылать за Днепр приказом никого не хочу и не буду. Там, на той стороне, надо продержаться завтрашний день, а потом, ночью, вернуться обратно с разведданными.

У нас есть шлюпка, четырехместная. Саперы подготовили. У берега в кустах спрятали. Ждут.

Нужны добровольцы!»

…Словно порыв ветра прошелестел над ротой:

«Я-я-я-я-я-я-я-я-я…»

«Я же сказал: лодка четырехместная, рыбацкая, больше четырех человек не выдержит».

…В числе отобранных командиром, оказался я.

Тимофей Кузьмич проводил нас до лодки.

«Лучше бы сам с вами пошел. Душа на разрыв. – Он пожал нам руки и сам оттолкнул лодку от берега. – С Богом! Вернитесь, братцы. Обязательно вернитесь!..»

* * *

Честно скажу, плыть на маленькой, черпающей бортами воду лодке в абсолютную темноту и тишину было жутковато. Мы привыкли подниматься в атаки. Вставали и шли под пули и взрывы снарядов и днем и ночью. Горела земля. Горело небо. Но все было привычно и обычно. А тут…

…Бесшумно опускались в воду весла. Греб ими бывший боцман Василий Дубков. А наши боцманы веслами работать умели. На средней банке (скамейке) сидели автоматчики Виктор Козырин и Володя Субачев. Володя был младшим из нас. Службу он начинал юнгой. Его вывезли из Ленинграда в самом начале блокады. В Ленинграде остались его мать, сестра и бабушка. Там же, под Ленинградом, воевал его отец. Ни о ком из них Володя ничего не знал. Володя жил одной мечтой: как можно быстрее разбить врага, вернуться в Ленинград и найти там всех родных, которые конечно же живы и ждут его.

По званию да и по возрасту я был старше Василия, Виктора и конечно же Володи. Всего месяца два назад мне присвоили звание старшины 1-й статьи. Я с гордостью пришил на форменку погоны с тремя лычками. И звания, и награды мы получали недаром…

Гордились мы и своей формой. В трудный, решающий момент боя, отбивая вражескую атаку или поднимаясь в атаку, матросы снимали каски, вынимали из вещмешков, из-за пазух бескозырки, распахивали бушлаты, чтобы враг видел тельняшки, и фашисты, ну скажем так, не радовались встрече с нами.

Отправляясь в разведку, мы тоже надели бескозырки и чистые тельняшки.

– Умирать, так с музыкой, – пошутил Виктор Козырин. И мы согласились с ним.

– Умереть проще всего, – одернул его Сударев. – Выполнить работу и вернуться – труднее. Но надо, братцы, надо! – Последние слова командира относились ко всем нам.

…Сидя на корме, вглядываясь в силуэты ребят и в темноту, плотно прикрывающую правый берег реки, на котором нас ждал наверняка зарывшийся в землю, вооруженный до зубов враг, я вновь и вновь вспоминал слова командира: «Умереть проще всего. Надо выполнить работу. Надо выполнить работу. Надо выполнить работу!..»

…Хотя мы и ожидали встречу с берегом, и готовились к ней, он встал перед нами так мгновенно и круто, что можно было вскрикнуть от неожиданности.

Наш боцман первым спрыгнул на хрустнувший под ним песок и, придерживая лодку, помог бесшумно высадиться остальным.

Высокий, почти вертикальный обрыв надежно закрывал нас от врагов, находящихся где-то там, наверху, но и их от нас. А ведь нашей задачей было выследить их и пронаблюдать, как они готовятся к неизбежному наступлению наших войск.

– Братцы, я пойду разведаю, куда спрятать лодку, – полушепотом сказал Дубков. – Ждите.

– Правильно, Вася, иди. Будем ждать, – ответил ему я, входя в роль командира. – Иди.

Василий вернулся минут через десять:

– Тут лодок не сосчитать. Немцы с той, с нашей стороны драпали – все лодки сюда перегнали и на берегу побросали. Видно, надеются столкнуть нас в воду и снова вперед ринуться.

Нашу лодку можно и здесь оставить. Никто лодки пересчитывать не будет и чем они друг от друга отличаются, никто не заметит, не разберется.

Мы и сами уходить будем – любую возьмем. Три лодки ощупал – у всех весла на месте.

– Сейчас будем подниматься наверх. Тишина – полная. Один неосторожный шаг, покатится какой-нибудь камень – и крышка. Наверху не выскакивать, не соскакивать. Оглядимся. Прислушаемся. Вон небо вроде светлеть стало. Тучи редеют. Полежим на обрыве – сориентируемся. Надо так спрятаться, чтобы фашистам на глаза не попасться и самим по возможности побольше увидеть. Всем все ясно? – Я пошел вдоль обрыва. За мной, стараясь ступать как можно тише, цепочкой потянулись остальные.

И нам опять повезло. Через несколько минут я наткнулся на тропинку, ведущую на обрыв, так что карабкаться на него не пришлось.

Поднявшись наверх, мы залегли на самой кромке. Здесь, наверху, было значительно светлее, чем внизу, под обрывом. Низкие тяжелые тучи быстро плыли на запад. Из темноты все отчетливее проступали белые пятна высвобождающегося от туч неба. Расширялся обзор и вокруг нас.

…Метрах в 50–70 справа от нас начали выплывать какие-то постройки. На фоне неба четко вырисовался треугольник крыши дома или сарая. Чуть ниже треугольника прорисовалась щетина дощатого забора. Строение казалось заброшенным, безжизненным. Ни звука. Ни огонька.